когда видишь малейшие изменения в выражении лиц. Они длятся-то всего долю секунды, но Майклу этого хватало, чтобы подобрать слова и направить мысль собеседника в нужное русло.
— Ну и чего ты добился? — спросил Майкл отца. — У нас могли быть деньги, власть… что угодно. А вместо этого нам пришлось прятаться…
Майкл подождал, будто надеясь, что отец вдруг очнется и ответит. Но нет, Мэтью Корриган не очнулся, не ответил. И Майкл ушел обратно на балкон.
Миссис Брюстер все еще выступала:
— Все мы здесь идеалисты, — обращалась она к собравшимся. — Я приветствую ваши силу и мудрость. Вы отказались от глупых, наивных идей тех, кто выступает за так называемую добродетель свободы. Ведь кому они хотят дать эту свободу? Убийцам, террористам? Простые рабочие люди не нуждаются в красивых словах, им нужна твердая власть. Им нужен тот, кто будет управлять. Лидер. Я благодарю Бога, что вы готовы ответить на этот вызов. В следующем году одна из европейских стран первой шагнет в новую эру — установит упорядоченный контроль над населением. А успех программы вдохновит правительства других стран.
Миссис Брюстер подняла бокал.
— Предлагаю тост — за мир и порядок.
Под уважительные и одобрительные реплики в толпе по всему саду засверкали поднятые бокалы.
36
Оставив Элис на попечение монахинь, Холлис и матушка Блэссинг вернулись в Лондон. За первые сутки Холлис успел составить план действий. Один из Свободных бегунов, студент по имени Себастьян, вернулся к родителям в Южную Англию, но Джаггер с Роландом никуда не делись. Лидер команды целый час расхаживал по двухкомнатной квартирке в Чизвике, произнося речь против Табулы и размахивая руками. Роланд все это время, сгорбившись, сидел на стуле.
Холлис спросил йоркширца, о чем он задумался, и тот ответил:
— Они за все ответят…
В шесть Холлис вернулся в магазинчик Абосы — охранять Габриеля. Через четыре часа объявился и Джаггер. Походив по лавке, осмотрев каждую статуэтку и ударив разок по каждому барабану, он вынес вердикт:
— Обалдеть, я будто в Конго попал!
Близилась полночь, и Джаггер начал заметно нервничать. Он поедал одну шоколадку за другой и дергался от малейшего звука.
— Они э… знают, что я здесь?
— Нет, — ответил Холлис.
— У… уверен?
— Не бойся ты. Расскажешь все, что рассказал мне…
— А с чего ты взял, что я боюсь?! — Джаггер выпрямился и втянул брюшко. — Мне только ирландка не нравится. На нее дышать нельзя — зарежет.
Мягко щелкнул замок, входная дверь открылась, и в лавку вошли Линден с матушкой Блэссинг. При виде Джаггера ни тот ни другая особого восторга не испытали. Ирландка прошла к плакату, скрывающему проход в потайные комнаты, и встала на страже.
— Обзавелись новым знакомым, мистер Уилсон? — заметила она. — Не припомню, чтобы вы нас друг другу представили.
— Майя спасла Джаггера и его друзей из горящего дома. Это она сказала, где их искать. Вы же знаете: Габриель выступил перед Свободными бегунами с речью, а те обещали выяснить, что планирует Табула.
— И поэтому нас хотели убить, — вставил Джаггер. — Кто-то, наверное, ляпнул лишнего по сотику или в инете. Но только перед тем, как спалили наш домик, кое-что мы да узнали, добыли важную инфу.
— Сомневаюсь, что ты и тебе подобные знают суть слова «важно», — возразила матушка Блэссинг.
— У Табулы есть официальное представительство, прикрытие в виде центра «Вечнозеленые», — не сдавался Джаггер. — Они занимаются генной инженерией, а заодно привозят в Англию легавых, чтобы те учились, как следить за людьми через инет.
— Мы и без тебя знаем о программе «Юные лидеры мира». Она проводится уже несколько лет.
Бегун встал между барабаном, обтянутым кожей зебры, и статуэткой африканского божка.
— У нас в Берлине друзья. Они рассказали, что «Вечнозеленые» придумали программу, которая называется «Тень». Уже запускают бета-версию. Эта прога следит за всеми в городе, используя данные от радиочипов и камер наблюдения. Если она пройдет испытание в Берлине, ее запустят в Германии, а потом — по всей Европе.
Линден взглянул на матушку Блэссинг.
— В Берлине у них теплое местечко. В этом городе расположен компьютерный центр Табулы.
— Мы даже знаем, где этот центр находится, — добавил Джаггер. — Наш человек, бегун по имени Тристан, говорит, что здание — там, где раньше была Берлинская стена.
— Все, пока нам большего знать и не нужно, — сказал Холлис. — Спасибо, что пришел, Джаггер, — поблагодарил боец, открывая Свободному бегуну дверь. — Не теряйся.
— Где меня искать, ты знаешь. — Джаггер не спеша подошел к выходу. — Я хочу только знать, у Габриеля все хорошо?
— Беспокоиться не о чем, — ответил Линден. — Его охраняют.
— Я и не беспокоюсь, просто знайте: Свободные бегуны все еще говорят о нем. Габриель заставил нас поверить, что есть еще хоть какая-то надежда.
Джаггер ушел. Матушка Блэссинг сняла с плеча футляр с мечом и пересекла комнату.
— Он может проболтаться об этом месте. Странника нужно унести.
— Вам больше нечего сказать? — спросил Холлис. — А как же информация, которую сообщил Джаггер?
— Происходящее в Берлине нас не касается.
— Если «Тень» заработает, то скоро везде будет, как в Берлине.
— И это неизбежно, — ответила матушка Блэссинг.
Холлис посмотрел на серебряный медальон у себя на шее, и сердце захлестнул ледяной гнев.
— Носитесь себе по миру с мечом и думайте что угодно, но я не позволю Табуле победить.
— Вообще-то, мистер Уилсон, от вас требуется подчинение. Никак не инициатива. Только слепое подчинение и храбрость.
— Вот зачем вы показали мне тело Вики! Чтобы сделать из меня идеального солдатика?
— Судя по всему, — холодно улыбнулась матушка Блэссинг, — не получилось.
— Я уничтожу убийц моей Вики. Но я привык делать все по-своему.
— Вы не знаете историю Табулы и Арлекинов. Война между нами длится тысячи лет.
— И к чему это привело? Вы, Арлекины, настолько погрязли в прошлом — в своих мелочных традициях, — что проиграли войну.
Линден присел на скамейку.
— Не думаю, что поражение окончательно. Сейчас мы на перепутье, нас ждут перемены. Пора предпринять решительные действия.
Матушка Блэссинг развернулась ко второму Арлекину. Лицо ее было каменной маской, но темно- зеленые глаза смотрели решительно и сосредоточенно.
— Это что же, ты на стороне мистера Уилсона?!
— Я не вставал ни на чью сторону. Надо признать, мадам: Табула нас больше не боится. Пора перестать прятаться.
Матушка Блэссинг принялась расхаживать по комнате, дотрагиваясь до футляра с мечом. Казалось,
