Школьники выбрались через окна, потому что мы, сидящие спереди, боялись шелохнуться, а задние двери были заблокированы. Через некоторое время я на дрожащих ногах все же вышла и стала осматривать повреждения. В этот момент автомобиль медленно покатился вперед. Не растерявшись, я схватила первый попавшийся камень и подложила его под колесо. Ребята увидели, что тормозной кабель вырван. Потрясенные, мы стояли рядом с автомобилем, остановившимся в трех метрах от смерти.
Пастух сказал, что оставаться в лесу опасно, хотя на этот раз он был вооружен. Кроме того, с наступлением сумерек здесь стало чертовски холодно. У нас не было другого выхода, кроме как вернуться в Маралал, так как по этой дороге я могла проехать без тормозов, в худшем случае воспользовавшись четырехколесным приводом. Но прежде мне предстояло попытаться развернуть длинный автомобиль на узкой платформе. Мы нашли большие камни, и я осторожно запустила двигатель. Проехать больше полуметра вперед я не могла, поэтому юноши останавливали машину, подкладывая под колеса камни. Затем я стала двигаться назад, тоже практически вслепую. Обливаясь потом, я горячо просила Бога нам помочь. После этого происшествия, когда мы чудом избежали смерти, я перестала сомневаться в его существовании. Через час произошло следующее чудо: мы развернули автомобиль.
Когда мы тронулись в обратный путь, в джунглях уже стемнело. Мы ехали на первой передаче с включенным четырехколесным приводом. Когда дорога шла под гору, автомобиль разгонялся и мотор ужасно ревел, но переключить передачу я не решалась. В критические моменты я по привычке жала на тормоз. Через час мы с облегчением въехали в Маралал. Жители спокойно переходили улицу, полагая, что автомобиль затормозит. Я отчаянно сигналила, и ошарашенные люди, ругаясь, отпрыгивали в сторону. Когда до гаража осталось совсем немного, я вынула ключ зажигания, и автомобиль докатился по инерции. Сомалиец как раз собирался закрывать гараж. Я объяснила ему свою проблему, подчеркнув, что автомобиль заполнен товаром, который я не могу оставить без присмотра. Он растворил железные двери, и мужчины закатили машину в гараж.
Мы пошли выпить чаю и, еще не оправившись от шока, стали обсуждать наше положение. Нужно было искать гостиницу. Пастух искал ночлег для себя, а я пригласила ребят и своего помощника. Мы сняли два номера. Юноши сказали, что поспят вдвоем на одной кровати. Я хотела побыть одна и после еды сразу ушла в свой номер. При мысли о муже мне стало плохо. Он не знал, что произошло, и наверняка очень волновался.
Рано утром я пошла в гараж. Мастера как раз чинили наш автомобиль. Даже для сомалийца случившееся оставалось загадкой, он никак не понимал, как такое могло произойти. В одиннадцать часов все было готово, но на этот раз ехать по лесной дороге я не решилась. Мы поехали в объезд через Барагой, понимая, что проведем в пути не менее четырех с половиной часов. Я представляла, как сильно переживает мой муж, и не могла думать ни о чем другом.
Эта дорога была намного проще, чем лесная, единственным препятствием на ней являлись большие камни. Преодолев половину пути, мы пересекли высохшее русло реки, и тут я услышала знакомый свист. Вдобавок ко всем нашим несчастьям мы прокололи шину! Все вышли, и ребята из-под груды мешков с сахаром достали запасное колесо. Мой помощник разместил домкрат, и через полчаса поломка была устранена. Впервые за долгое время оставшись без дела, я сидела на палящем солнце и курила. Затем мы продолжили путь и прибыли в Барсалой ближе к вечеру.
Мы остановились около магазина, и только я собиралась выйти из машины, как увидела своего мужа. Он направлялся ко мне, его лицо было искажено яростью. Встав возле дверцы машины, он спросил, покачав головой: «Коринна, что с тобой не так? Почему ты приезжаешь поздно?» Я все ему рассказала, но он мне не поверил и спросил, с кем я провела ночь в Маралале. Я пришла в ярость. Мы едва не погибли, а муж считает, что я ему изменила! Я и представить себе не могла, что он может так отреагировать.
Юноши пришли мне на помощь и подробно описали, что с нами случилось. Лкетинга забрался под машину и осмотрел кабель. Заметив свежее тормозное масло, он наконец поверил в наш рассказ. Однако моя обида была так сильна, что я поспешила в хижину. Пусть мужчины сами разбирают товар, в конце концов, теперь им помогает Джеймс. Наспех поздоровавшись с мамой и Сагуной, я зашла в маньятту и расплакалась от усталости и разочарования.
Вечером меня зазнобило. Я не придала этому большого значения и приготовила чай. Лкетинга вернулся домой и попил чаю. Мы почти не разговаривали. Поздно вечером он собрался в какой-то отдаленный крааль, чтобы забрать последних коз, подаренных нам на свадьбу. Он сказал, что вернется через два дня. Обернув вокруг плеч красное одеяло, он взял два копья и ушел. Я услышала, как он коротко переговорил с мамой, после чего все стихло. Тишину нарушал только плач ребенка из соседней маньятты.
Ночью мое состояние ухудшилось, и меня охватил страх. А вдруг это снова малярия? Я достала свои таблетки и стала читать инструкцию. При подозрении на малярию следовало принять три таблетки, но в случае беременности было необходимо посоветоваться с врачом. О боже, больше всего на свете я боялась потерять ребенка, а в случае заболевания малярией это могло легко произойти на сроке до шести месяцев. Я приняла три таблетки и, чтобы согреться, подбросила в огонь дров.
Уром меня разбудили доносившиеся снаружи голоса. Я вылезла из хижины, и меня ослепило яркое солнце. Была уже половина девятого. Мама, сидевшая перед своей хижиной, улыбнулась мне и сказала: «Супа, Коринна». «Супа, мама», – ответила я и пошла в кусты.
Я чувствовала себя вялой и измученной. Когда я вернулась, перед моей маньяттой уже стояли четыре женщины. Они спросили, когда откроется магазин. «Коринна, тука», – услышала я голос мамы. Она говорила, чтобы я открыла магазин. «Позже!» – ответила я. Всем не терпелось купить сахар, который я вчера привезла из Маралала. Через полчаса я, преодолевая себя, потащилась в магазин.
Перед входом ждали не меньше двадцати человек, но Анны на месте не было. Я открыла двери, и сразу началась давка. Каждая женщина хотела быть первой. Я обслуживала механически. Где же Анна? Моего помощника тоже не было видно, и я не знала, куда подевались ребята. Вдруг у меня резко заболел живот, и я, схватив бумагу, побежала в туалет. У меня начался понос. Я запаниковала. В магазине было полно людей, касса представляла собой открытую коробку, и любой, зайдя за прилавок, мог взять деньги. Вконец обессилев, я вернулась к оживленно болтающим женщинам. За день я бегала в туалет несколько раз.
Анна меня подвела, на работу она не явилась. С самого утра я не видела ни одного знакомого лица, которому могла бы по-английски описать свою ситуацию и попросить помощи. После полудня я уже едва держалась на ногах.
Наконец появилась жена учителя. Я отправила ее к маме, чтобы она посмотрела, дома ли ребята. К счастью, вскоре пришел Джеймс в сопровождении юноши, с которым я ночевала в гостинице. Они сразу согласились встать за прилавок и отпустили меня домой. Мама удивленно посмотрела на меня и спросила, что случилось. Что мне было ответить? Пожав плечами, я сказала: «Может, малярия». Она в ужасе посмотрела на меня и схватилась за живот. Я понимала ее беспокойство, мне и самой было грустно и страшно. Она пришла в мою маньятту и заварила черный чай, так как считала, что молоко мне вредно. Ожидая, пока вскипит вода, она постоянно взывала к Богу: «Енкаи!» Мама молилась за меня. Мне очень нравилось смотреть на нее, когда она сидела вот так, с длинными грудями и в грязной юбке. В эту минуту я была счастлива, что у моего мужа такая добрая, заботливая мама, и не хотела ее разочаровывать.
Когда наши козы вернулись домой, старший брат Лкетинги с озабоченным видом заглянул ко мне и попытался заговорить со мной на суахили. Но я так устала, что то и дело засыпала. Ночью я проснулась вся в поту и услышала звук шагов и втыкаемых в землю копий. Через мгновение раздалось знакомое хрюканье, и мое сердце бешено забилось. В хижину кто-то зашел, но в темноте я не видела лица. «Милый?» – с надеждой спросила я. «Да, Коринна, нет проблем», – ответил знакомый голос моего мужа. При эти словах у меня будто камень с души свалился. Я рассказала, как плохо себя чувствую, и он очень встревожился. Поскольку озноба у меня больше не было, я надеялась, что благодаря своевременному приему таблеток мое состояние улучшится.
Следующие несколько дней я не выходила из дома, магазином занимались Лкетинга и ребята. Мне становилось лучше, через три дня прекратился понос. Провалявшись в постели целую неделю, я устала от безделья и после обеда пошла в магазин. Он выглядел ужасно. В нем давно не убирались, все было засыпано кукурузной мукой. На полках было пусто. Четыре мешка сахара полностью распродали, муки осталось всего полтора мешка. Значит, нужно было снова ехать в Маралал. Мы решили поехать на следующей неделе, потому что у ребят как раз заканчивались каникулы, и я могла подвезти нескольких из них.
