— Понятно! — повторил Пух.
— Например, когда просто гуляешь, слушаешь то, чего никто не слышит, и ни о чем не заботишься.
Вот как та же идея изложена у Чжуан-цзы:
Сознание направилось на север, в Землю Темных Вод, и забралось на Незаметный Склон, где встретило Бездеятельного Молчуна.
— У меня к тебе три вопроса, — сказало Сознание. — Первый: какие мысли и поступки помогут нам постичь Дао? Второй: куда нам надо пойти и что надо сделать, чтобы найти покой в Дао? И третий: откуда именно следует отправиться и какой дорогой идти, чтобы прийти к Дао?
Бездеятельный Молчун ничего ему не ответил.
Сознание побрело на юг, в Землю Блестящего Океана, и забралось на Гору Уверенности, где увидело Страстного Говоруна. Оно обратилось к нему с теми же тремя вопросами.
— Нет ничего проще! — сказал Страстный Говорун. Однако, начав свою речь, он тут же запутался и забыл, о чем собирался говорить.
Сознание вернулось во дворец и задало вопросы Желтому Императору.
— Первый шаг к постижению Дао, — ответил Желтый Император, — не иметь никаких мыслей и не совершать никаких поступков. Первый шаг к тому, чтобы найти покой в Дао, — никуда не ходить и ничего не делать. Первый шаг, который приведет к Дао, — не отправляться ни откуда и не идти никакой дорогой.
То, что имеют в виду Чжуан-цзы, Кристофер Робин и Винни-Пух, — это и есть Большой Секрет, нечто вроде ключа, открывающего доступ к мудрости, истине и счастью. Что же такое это таинственное магическое нечто? Ничто. Для даоса Ничто и есть «нечто», а нечто такое, что многие считают важным, на самом деле ничто. В даосизме существует понятие «Тай сюй», что означает «Великое Ничто». Попытаемся объяснить, что это такое, с помощью одной из историй, рассказанных Чжуан-цзы:
Возвращаясь с гор Куньлунь, Желтый Император потерял черную жемчужину Дао. Он послал на поиски Знание, но Знание было неспособно распознать черную жемчужину. Тогда он послал Дальнозоркость, но Дальнозоркость была неспособна разглядеть ее. Он послал Красноречие, но Красноречие было неспособно описать ее.
Наконец император послал Пустой Ум, и Пустой Ум вернулся с жемчужиной.
Кто нашел хвост, потерянный Иа-Иа? Умный Кролик? Ничуть не бывало. Он был слишком занят Умными и Важными делами. Ученая Сова? Тоже нет. Всезнайка Иа? Он даже не имел понятия о том, что потерял хвост, пока Винни-Пух не сказал ему об этом. И даже после этого потребовалось немалое время, чтобы убедить его, что хвоста НЕТ.
На поиски хвоста отправился Пух. Сначала он зашел к Сове, и Сова в каких-нибудь двадцати с небольшим тысячах слов, зевая, выразила мнение, что прежде всего следует... назначить вознаграждение за... это самое... ну, за нахождение хвоста, и... значит... написать об этом объявление... м-да... и, значит... развесить его... да... Так на чем мы остановились?.. Ах да! Развесить его по всему Лесу...
Они вышли наружу, и Пух посмотрел на звонок и на объявление под ним и взглянул на колокольчик и шнурок, который шел от него, и чем больше он смотрел на шнурок колокольчика, тем больше он чувствовал, что он где-то видел что-то очень похожее... Где-то совсем в другом месте, когда-то раньше...
— Красивый шнурок, правда? — сказала Сова. Пух кивнул.
— Он мне что-то напоминает, — сказал он, — но я не могу вспомнить, что. Где ты его взяла?
— Я как-то шла по Лесу, а он висел на кустике, и я сперва подумала, что там кто-нибудь живет, и позвонила, и ничего не случилось, а потом я позвонила очень громко, и он оторвался, и, так как он, по- моему, был никому не нужен, я взяла его домой и...
Все ясно. Таким образом, Пух вернул хвост владельцу, и после того, как хвост опять занял полагающееся ему место, Иа-Иа почувствовал себя вполне довольным жизнью.
На какое-то время, по крайней мере.
Пустой ум гораздо лучше приспособлен к отысканию жемчужин, хвостов и прочих вещей, потому что он ясно видит то, что находится у него под носом. Ум же, до отказа набитый информацией, сделать это не в состоянии. Пока ничем не замутненный ум слушает, как поет птичка, ум, напичканный Знаниями и Ученостью, старается определить, как эта птичка называется. И чем больше он всем напичкан, тем меньше он способен слышать собственными ушами и видеть собственными глазами. Сбитый с толку переизбытком ненужной информации и абстрактным теоретизированием, Большой Ум постоянно устремляется в погоню за чем-то, не имеющим никакого значения или вообще не существующим, вместо того чтобы осмотреться и разобраться в том, что находится рядом.
Отвлечемся на минуту и подумаем, что такое, в принципе, Пустота. Пейзажи даосских художников производят на людей необычное — как глоток свежего воздуха — впечатление именно своей пустотой, свободным пространством. Это все равно что свежий снег, чистый воздух, прозрачная вода. Или хорошая музыка. Клод Дебюсси говорил, что музыка — это пространство между нотами.
«О Бэби трах Бэби тра-та Бэби БАМ ТРАМ! Выбери меня Бэби ВЫБЕРИ МЕНЯ Бэби Выбери меня БЭБИ АХ БАХ ТРАХ»
(Стоп.) И сразу — тишина... — как чистое, прохладное озеро в душный и жаркий день. Пустота прочищает замусоренный ум и заряжает энергией аккумуляторы духа.
Между тем многие боятся Пустоты, потому что отождествляют ее с одиночеством. Им кажется, что все в мире должно быть заполнено: календарь деловых встреч, земля на приусадебном участке, поросший травой склон. Они не понимают, что, когда все вокруг заполнено и забито до предела, тогда-то и наступает подлинное одиночество. Тогда люди разбиваются на группки, записываются в кружки и посещают магазины «Выбери себе подарок сам». Одиночество заползает во все щели, заполняя дом. Чтобы прогнать его, вы включаете телевизор. Но оно не уходит. Тогда некоторые уходят сами и, оставив позади пустоту Огромных Удушающих Скоплений, познают полноту Ничто.
Одним из наиболее ярких примеров, демонстрирующих ценность Ничто, может служить эпизод из жизни японского императора Хирохито. А надо сказать, что пост императора в стране, преданной конфуцианству до самозабвения, — далеко не синекура. Вся жизнь императора, с раннего утра и до позднего вечера, расписана буквально по минутам. Встречи, аудиенции, инспекции, поездки и так далее, и тому подобное. Император, наподобие большого океанского лайнера, должен уверенно скользить по гребню всех этих больших и малых дел, столь плотно нанизанных одно на другое, что по сравнению с ними каменная стена и та кажется не такой уж непроницаемой.
В один из особенно загруженных дней у императора была назначена аудиенция. Но когда он прибыл в назначенное время в аудиенц-зал, там никого не оказалось. Постояв посреди огромного зала, император молча поклонился пустому месту и с улыбкой сказал приближенным:
— Надо почаще устраивать подобные аудиенции. Давно уже я не получал от них такого удовольствия.
В сорок восьмом чжане «Дао дэ цзин» Лао-цзы пишет: «Чтобы приобрести знания, ежедневно понемногу прибавляй. Чтобы постичь мудрость Дао, ежедневно понемногу убавляй».
Чжуан-цзы, с характерным для него юмором, иллюстрирует эту мысль следующим образом:
— Я учусь, — сказал Янь Хой.
— Чему? — спросил Учитель.
— Я забыл правила Благоразумия и основы Добропорядочности.
— Хорошо, но этого мало, — сказал Учитель. Несколько дней спустя Янь Хой сообщил:
— Я делаю успехи.
— В чем это выражается? — спросил Учитель.
— Я забыл Ритуалы и Музыку.
— Очень хорошо, — сказал Учитель. — Но и это еще не все. Еще через некоторое время Янь Хой сказал:
— Теперь, стоит мне сесть и настроиться, я забываю абсолютно все.
Учитель взглянул на него в изумлении.
— Что ты хочешь этим сказать? — воскликнул он.
— Я забываю свое тело и свои ощущения, я оставляю позади все свои знания и вообще все внешнее. Я проникаю в самую сердцевину Ничто и нахожу там источник Всего.
