более достоверным и был авторитетней официального сообщения.
Получив предупреждение о грозящем ему аресте, Шолохов срочно уехал в столицу. Поселившись в гостинице «Москва», он отправил Сталину письмо о том, что его хотят арестовать, а он не виноват, как не виновны уже арестованные ростовские руководители. Не дожидаясь ответа, Шолохов стал звонить в секретариат Сталина. Вскоре ему самому позвонили оттуда и пригласили приехать. Шолохов выразил удивление по поводу того, что его разыскали. В ответ самодовольно усмехнулись: кого надо — всегда найдем.
Письмо Шолохова было вынесено на рассмотрение Политбюро. За день до этого заседания Шолохов обедал с Фадеевым и попросил его о заступничестве, Фадеев отказался. Началось заседание. Все сидели, а Сталин ходил и говорил о поджогах и бесчинствах на Дону, и получалось, что и Шолохов в этом виноват.
Писатель не сводил со Сталина глаз, пытаясь прочесть на его лице свою судьбу.
Наконец, Сталин сказал:
— Человек с такими глазами не может быть нашим врагом. Товарищ Шолохов, как вы могли подумать, что партия даст вас в обиду?
Шолохов был спасен и обласкан. Из тюрьмы в Кремль доставили ростовских руководителей. В ходе заседания они были признаны невиновными и получили назначения в Москве, однако по просьбе Шолохова им разрешили вернуться в Ростов. Фадеев же не смог себе простить отказа Шолохову в помощи.
КОНТАКТЫ С ЗАРУБЕЖНЫМИ ДЕЯТЕЛЯМИ
2 февраля 1943 г. во время приема делегации руководителей Монгольской Народной Республики во главе с маршалом Чайбалсаном Сталин в своем застольном выступлении заявил, что русский народ «первый среди равных» советских народов, научил их «жить в дружбе», превратившись в становой хребет советского государства.
«Русский народ породил Ленина. Все советские народы равноправны, но среди равноправных бывают первые. Русский народ является первым среди равных. Нет ни единого народа, который вынес бы столько тягот в этой войне, как русский народ.
За русский парод, породивший величайшего из великих людей Ленина!
За русский народ, научивший советские народы жить в дружбе!
За дружбу монгольского и русского народов!
За дружбу народов Монголии и Советского Союза!
За дружбу Монгольской народной армии и Красной Армии!
В этом залог победы!»
Сталин принял предложение Черчилля поужинать с ним в английском посольстве в Москве на Софийской набережной. Это казалось невероятным. Ведь «отец народов» до этого никогда не посещал иностранные посольства.
В беседе была затронута проблема Югославии. Сталин предупредил, что, по его мнению. Тито, хорваты и словенцы никогда не согласятся сотрудничать с королем Петром и его эмигрантским правительством, находящимся в Лондоне.[1] Участвующий в беседе Министр иностранных дел Англии Идеи сказал, что король Петр весьма интеллигентен, а Черчилль добавил, что он очень молод и еще наберется опыта.
— А сколько ему лет? — спросил Сталин.
— Двадцать один, — ответил Иден.
— Двадцать один! — Возбужденно воскликнул Сталин. — Пётр Великий стал править Россией в семнадцать!
На подмосковной даче в 1949 г. состоялась встреча Сталина с Мао Цзэдуном. Переводчиком был Н. Ф. Федоренко, член-корреспондент АН СССР. Гость спросил его шепотом, почему Сталин смешивает красное и белое вино, а остальные товарищи этого не делают. Он ответил Мао Цзэдуну, что затрудняется объяснить и предложил спросить об этом Сталина.
— Что у вас там за нелегальное перешептывание, от кого утаиваете? — раздался голос Сталина.
— Товарищ Мао Цзэдун интересуется, почему вы смешиваете разные вина, а другие этого не делают, — выпалил Федоренко.
— А почему вы не спрашиваете меня? — старался он пригвоздить Федоренко. — Я давно уже заметил, что он подозревает меня в чем-то, не доверяет.
— Извините, но Мао Цзэдун настаивает этого не делать, считая такое обращение к вам нарушением приличий…
— А вы кого предпочитаете здесь слушать, — не без лукавства спросил Сталин Федоренко, и, улыбнувшись из-под своих усов, хозяин стал объяснять гостю, почему он смешивает вина.
— Это, видите ли, моя давняя привычка. Каждое вино, грузинское в особенности, обладает своим вкусом и ароматом. Соединением красного с белым я как бы обогащаю вкус, а главное, создаю букет, как из пахучих степных цветов.
— Какое же, товарищ Сталин, вино вы предпочитаете, красное или белое? — спросил Мао Цзэдун.
— Чаще пользуюсь белым виноградным, но верю в красное, которым как-то, давно это было, во время болезни тифом в ссылке один добрый врач в тюремном госпитале тайком отходил меня малыми дозами красного вина, кажется испанского. Спас меня от верной смерти. С тех пор я как-то проникся сознанием его целебности, — задумчиво сказал Сталин.
Сталин очень охотно выражал свои мысли в забавной или насмешливой форме.
Любопытную историю рассказывает Демьян Бедный.
«Накануне июльского наступления, в 1917 г., в редакции „Правды“ днем сидим мы двое: Сталин и я. Трещит телефон. Сталина вызывают матросы, кронштадтские братишки. Они ставят вопрос в упор: выходить им на демонстрацию с винтовками или без них? Я не свожу глаз со Сталина… Меня разбирает любопытство: как Сталин будет отвечать — о винтовках! По телефону!..
— Винтовки?… Вам, товарищи, виднее!.. Вот мы, писаки, так свое оружие, карандаш, всегда таскаем с собою…. А как там вы со своим оружием, вам виднее!.. Ясное дело, что все братишки вышли на демонстрацию со своими „карандашами“».
Но он умеет прятать иронию. Когда в ответ на одно его замечание Эмиль Людвиг (немецкий писатель) воскликнул: «Вы даже не подозреваете, как вы правы!» Сталин вежливо сказал: «Как знать, может быть, и подозреваю». Наоборот, когда он же спросил его: «Допускаете ли вы параллель между собой и Петром Великим?» он без всякой иронии ответил: «Исторические параллели всегда рискованны. Данная параллель бессмысленна».
Во время Ялтинской конференции Черчилль и его спутники поселились в Воронцовском дворце. Черчиллю рассказали, что граф Воронцов построил свой дворец по проекту английского архитектора, автора Букингемского дворца в Лондоне.
Черчиллю дворец очень понравился. Говорят, что, уезжая из Ялты, он обратился с просьбой к Сталину:
— Нельзя ли купить этот дворец?
