Экзамен на разумность

социальную позицию, стремиться ослабить их позицию. В условиях коммунальной среды, когда индивид достаточно защищен от общей среды коллектива, главным врагом индивида становится другой индивид, от которого зависит реализация фундаментального принципа каждого из них. Причем общественная жизнь не только не ослабляет этот принцип, но многократно усиливает его, создавая для людей бесчисленные соблазны и искушения».

Да, наиболее простым выходом для человека в условиях ограниченности общественных благ является отнятие этих благ у других людей, однако значит ли это, что грабеж следует узаконить? (Кстати, вопрос не так наивен — вспомним проблему нашей приватизации, проведенной именно путем присвоения общественной собственности группой лиц, никаких прав на эту собственность не имевших. Признание их права на полученную ими незаконным путем собственность представляет собой весьма важный прецедент действия «права силы» в наше время.) Производить новые «источники жизни» сложнее, чем делить старые.

Предположим, некто вырыл посреди пустыни колодец и добытую таким образом воду пустил на орошение своего сада-огорода. Появились добрые соседи, которые стали пользоваться его колодцем, однако через некоторое время воды стало на всех не хватать. Вместо того, чтобы вырыть новый колодец в новом месте (а места в этой пустыне было сколько угодно), соседи предпочли изгнать колодцекопателя вон из созданного им оазиса. Правильно ли это? По Зиновьеву — да.

«Источником жизни» может послужить любое открытие, любое новое производство, любая новая идея при условии, что они ведут к реальному улучшению жизни людей или способны дать средства для существования некоторому их количеству сверх уже имеющегося. Относительно любого «источника жизни» возможна описанная выше ситуация в любых ее модификациях.

Мне могут возразить — речь идет не о том, чтобы, лишив человека его доступа к «источнику жизни», убить его этим, а о том, что в большом коллективе кто-то кого-то будет периодически «оттеснять от кормушки», подавлять и ослаблять. Каждый из этих мелких актов сам по себе не смертелен, однако, безусловно соглашаясь с другим положением господина Зиновьева о том, что история представляет собой именно сумму таких вот мельчайших, неприметных, обыденных поступков, совершаемых всеми людьми, я хотел бы предложить свой термин для такого вот «несмертельного» акта микроагрессии — «частичное убийство». Смысл этого понятия в том, что человек, подвергшийся акту микроагрессии, получает ущерб, хотя и недостаточный для фатального исхода, однако, при суммировании нескольких подобных актов микроагрессии таким образом, что объект нападения не успеет «восстановиться», могущий к нему привести. Вероятность того, что совпадение одномоментного получения нескольких «микротравм» произойдет, невелика, однако она имеется, и раньше или позже, но каждый из людей оказывается в ситуации истощения жизненных сил в результате такого совпадения.

Таким образом, «частичное убийство» — явление абсолютно того же ряда, что убийство обычное. Оно может привести к смерти объекта воздействия, а может не привести — нечто вроде «русской рулетки», только с гораздо меньшей вероятностью смерти для «играющего» (поневоле играющего, кстати сказать). И, тем не менее, морально «частичное убийство» совершенно равноценно убийству обычному — стреляя в своего конкурента, претендующего на ваши жизненные блага, из пистолета, у которого вероятность оказаться заряженным будет всего лишь, скажем, одна миллионная, вы все равно фактически стреляете в человека.

Кто-то может пытаться оправдать себя тем, что «стреляют» и в него. Но, пожалуй, именно эту ситуацию имел в виду Христос, когда говорил: «если тебя ударили по левой щеке, подставь правую…», в смысле неучастия в подобной ситуации всеобщей микроагрессии всех против всех, а вовсе не в буквальном смысле — что следует служить грушей для чужих боксерских упражнений, как эти его слова понимают обычно.

«Возможны ли отклонения от этого принципа? Конечно. Назову основные пути для этого. Первый путь — уклонение, довольствование самыми мизерными благами. Ситуация при этом подобна тому, какая имеется в случае с законами падения: можно вообще не подниматься на высоту, с которой можно упасть. Другой путь — расширение сферы общественной деятельности, например освоение новой территории, создание новых учреждений. Третий путь — действие другого рода отношений людей (например, семейных, дружеских, любовных), которые парализуют или затемняют действие коммунальных сил. Четвертый путь — сложная опосредованность отношений людей, когда человек помогает другим людям укреплять их позиции, поскольку это (по его расчетам) укрепляет его собственные. Пятый путь — объединения людей для совместного укрепления своих позиций. К тому же не все. Что делает человек в своих интересах, плохо для окружающих. А если и плохо, то не всем. Многим это выгодно. Отмечу, далее, ошибки в расчетах людей и непредвиденные последствия их поступков. Наконец, в обществе появляются люди, которые делают своей эгоистической целью благо других людей — они самоутверждаются за счет этого. (Вот пусть уж лучше за счет этого!) Есть и другие источники отклонения, среди коих играют роль и типические психические заболевания людей».

Итак, Зиновьев задает весьма интригующий вопрос — возможен ли выход из порочного круга законов коммунальности. Его ответ отрицателен, с чем я не согласен. Рассмотрим его доводы более подробно:

«Первый путь — уклонение, довольствование самыми мизерными благами. Ситуация при этом подобна тому, какая имеется в случае с законами падения: можно вообще не подниматься на высоту, с которой можно упасть».

Во всяком случае, не стоит подниматься на высоту специально для того, чтобы упасть. Не стоит подниматься на высоту, с которой можно упасть, и просто так, без какой-то конкретной, оправдывающей риск, цели. В данном случае имеют место как раз подобные ситуации — идеология общества потребления заставляет людей стремиться к неким миражам сверхблагополучия — есть в две глотки, причем — с золота, сидеть на двух стульях, причем чтобы оба из красного дерева, одеваться, как цыганка, в сто одежек и т. п. Если это есть описание той самой «высоты», то, пожалуй, и забираться на нее не стоит.

Да здравствует довольствование «мизерными благами»! Особенно если это цена, которую надо заплатить за здоровую психику и нормальные, достойные отношения с окружающими!

Вывод — для нового общества первый путь ухода от принципов коммунальности безоговорочно подходит.

«Другой путь — расширение сферы общественной деятельности, например освоение новой территории, создание новых учреждений».

Сколько уже твердили миру о вреде «экстенсивного роста»! Но новое общество как раз и основано на росте интенсивном! Расширение сфер, освоение новых территорий и создание новых учреждений? Всему этому — да!

Вывод — для нового общества и второй путь ухода от принципов коммунальности безоговорочно подходит.

«Третий путь — действие другого рода отношений людей (например, семейных, дружеских, любовных), которые парализуют или затемняют действие коммунальных сил».

В новом обществе между людьми должны действовать именно «другого рода отношения» — собственно, во многом именно ради этого все и затевается.

«Семейные»? Что ж, новое общество — это, и правда, одна большая семья. «Дружеские»? Но новое общество — это общество, где все друг другу именно друзья. «Любовные»? Если понимать любовь так, как ее понимал Христос, то да — в новом обществе будет царить именно такая «любовь к ближнему» (впрочем, и к дальнему тоже).

Говоря иначе, новое общество — это общество, максимально насыщенное «социальным