Подъехал Кант.
— Дай мне меч, — попросил его Вуйко.
— Оставь, — сказал Кант. — Мои подданные говорят, что это шпион Тиренберга. Он может нам пригодиться. А убить его мы еще успеем.
Помезанин метнулся в сторону, но, не сделав и трех шагов, упал, споткнувшись о ловко подставленную каким-то барстуком палку. Он вскочил на ноги и наткнулся на десяток маленьких, поблескивающих наконечниками рогатин. Барстуки окружили его и прижали к стене замка.
— Найдите ему лошадь, — сказал Кант. — И догоняйте нас. Помезанин, как ты говорил, тебя зовут?
— Ауктуммис.
— Ауктуммис, даже не пробуй отклониться куда-нибудь в сторону от той дороги, что тебе покажут. Нет никого и ничего в Ульмигании, что бы могло укрыться от глаз моего народа. Тебя очень быстро найдут и очень жестоко покарают.
— Я понял, князь.
— Я не князь. Меня зовут Кант, и я — принц барстуков. Можешь обращаться ко мне просто «ваша светлость».
— Хорошо, ваша светлость.
— Поехали, — сказал Кант Вуйко. — Если мы поторопимся, то к утру будем в Тависке.
Вуйко впервые слышал это слово — «Тависк». Ни замка, ни поселения с таким названием он не знал, хотя изъездил, исходил и исползал на брюхе всю Пруссию и мог ориентироваться в этой стране даже лучше, чем в своей Хорватии. Но любопытство — черта не витинга, а беззубой старухи, говорили самбы. И Вуйко с ними соглашался.
Кант пришпорил лошадь и скрылся в темноте. Вуйко помчался за звуком копыт.
Глава 8
Тависк оказался подземельями с многочисленными переходами между обширными залами с колоннами и низкими потолками, где голова человека едва не касалась дубовых балок перекрытий. Добирались к нему лесами, обходя людские поселения. Судя по положению звезд, что иногда мелькали над кронами деревьев, шли на северо-запад, глубоко в Самбию. Но точнее место, где он оказался, Вуйко не смог определить и оттого чувствовал себя неуверенно.
— Где мы? — спросил он Канта, как только оказался под землей.
— Дома. Это древний замок королей барстуков.
— Но где он находится, этот ваш замок? Мне показалось, что я слышу море, когда мы подъезжали.
— Это северный берег Самбии. Мы чуть западнее Рантавы. Море от нас прямо на севере.
— А большая деревня, что я видел с холма, это Бетен?
— Правильно. Я подозревал, что ты хорошо знаешь Ульмиганию, рыцарь Вуйко, и не ошибся. Ты именно тот, кто мне нужен.
— А теперь скажи: зачем?
— Я скажу. Сейчас нам подадут еду, мы сядем и все обсудим.
Еда — рыба и какие-то сладкие вареные корни — была в деревянных мисках, а то, что Кант назвал пивом, оказалось густым терпким черным напитком, напоминающим больше бальзам для смазывания ран, чем хмельную брагу. Повсюду расставленные и развешанные по стенам глиняные светильники потрескивали и распространяли сильный хвойный запах. Видно, барстуки как-то наловчились использовать для освещения живицу.
Для начала Кант заявил, что Вуйко убил не того, кого следовало. Оказывалось, что не Генрих Монтемин был повинен в смерти Васильки, а кто-то другой. Вуйко не поверил. Кант позвал одного из своих маленьких подданных, и тот рассказал, что видел, как князь Кантегерд зарезал Марту, а затем зарубил и Васильку. Все это было нелогично и нескладно. Во все это невозможно было поверить. И вот тогда принц барстуков поведал Вуйко длинную и невероятную историю про то, как князь рода Вепря Ванграп уничтожил Верховного Жреца, а вместе с ним и то Великое тайное знание, которое помогало пруссам жить в ладу с богами и окружающим миром; и про то, что у Кривы остался наследник, вскормленный ничего не подозревавшим Кантегердом. Младенец, который, по сути, никогда не был ребенком, но с самого рождения, не имея никакого представления о тайном знании, обладал, однако, всеми природными качествами Верховного Жреца и бесконечной властью над духами и силами природы. И этого-то младенца, выродка, Вуйко очень хорошо знал и даже служил ему вместе с Василькой.
— А знаешь, кто принес этого ребенка Кантегерду? — спросил Кант. — Твой друг и нобиль[127] — Василько. Тогда в замке Гирмова князь Ванграп приказал убить младенца, но его не поняли. И теперь за это поплатился не только твой нобиль. Ульмигания истекает кровью.
— Я убью его, — сказал Вуйко.
— Вот это мне и нужно. Он хотел построить новую Ромову в Надровии. Ты ему помешал — убил князя Монтемина, на которого он рассчитывал, а крестоносцы по твоей подсказке разорили Катаву. Теперь он поднимает склавинов и надров и больше не собирается строить святилищ. Он хочет только одного — затопить Ульмиганию кровью. У него появились князья, готовые служить Верховному Жрецу, не подозревая, что это вовсе не тот Крива, что был. Они наивны и думают, что с ним вернут былое величие пруссов. Но так уже не будет никогда. Мой народ не только все видит и знает обо всем, что происходит в Ульмигании. Мы свято храним заветы предков и помним все их пророчества. И мы знаем — этот ураган, принесший с запада закованных в железо людей, принес не только войну. Пруссии, такой, как она была семь сотен лет, уже никогда не будет.
— Как мне его найти?
— Я помогу. Крива блуждает по восточным землям, и даже верные ему пруссы не знают, где он завтра объявится. Но от моего народа ничего в Ульмигании не может быть скрыто. Однако нам нужно быть очень осторожными. Ему уже присягнул князь Стинегот, а у того своих не менее двух сотен мечей, да еще сотни готовы примкнуть. Князь Скуманд пообещал привести Криве шесть сотен литовцев и рутенов. Так что подобраться к нему будет очень непросто. Я слышал, что кое-кто из вашей дружины сейчас служит Ордену. Ты их позовешь?
— Нет. Чтобы зарезать пса, мне не нужны помощники.
— Ты воин, тебе виднее.
— Мне нужно оружие. Мое отобрали в Кенигсберге.
— Этого добра у нас достаточно. Барстуки — лучшие кузнецы в Ульмигании. Что-нибудь еще?
— Я должен иметь постоянную связь с твоими лазутчиками и знать не только о том, где сейчас находится этот пес, но и то, что он ест и как чихает, — все о нем.
— Хорошо, ты будешь это знать.
— Ты можешь сделать так, чтобы этот артайс помезанин всегда был рядом, но не путался под ногами?
— Как это?
— Пусть твои карлики погонят его по моему следу и присматривают, чтобы он не сбился с пути. Помезанин может мне понадобиться.
— Это не сложно. Больше ничего не нужно?
— Понадобится — скажу.
Кант два раза хлопнул в ладони, и четыре барстука принесли небольшой сундучок, оказавшийся доверху набитым золотыми монетами. Сверху лежал небольшой квадрат величиной с ладонь из белого металла с дыркой посредине. Кант продел в дырку кожаный шнурок, завязал его и протянул Вуйко.
— Надень это на шею.
— Я — христианин, — сказал Вуйко, — и не ношу ваших оберегов.
