Видно, память унесла его в далекое прошлое, где существовала та самая женщина.
– А кто она? – с интересом спросила Карина.
– Мы вместе учились в медицинском институте, а потом она вышла замуж и уехала в другой город с мужем-офицером, – с улыбкой ответил Валерий Павлович. – Видно, офицер и оказался для нее тем самым настоящим рыцарем.
– Вы любили ее?
– Да, очень любил, но струсил и не смог признаться ей в этом. Она всегда считала меня своим другом и даже не замечала, что я начинал заикаться и все ронять из рук в ее присутствии. Как ни печально это признавать, но она почему-то не увидела во мне настоящего мужчины, своего рыцаря, и всегда считала «ботаником», который неизменно ходил с книгами под мышкой. Печально, очень печально, – с тоской проговорил доктор и тяжело вздохнул. – Но я все равно вспоминаю Тамарочку с благодарностью. Можно сказать, что только благодаря ей я защитил докторскую диссертацию. Хотел, знаете ли, добиться в жизни таких высот, чтобы приехать к ней однажды и сказать: «Вот видишь, дорогая Тома, кем я стал в этой жизни, а ты даже не замечала, как я любил тебя».
– А вы с ней так и не встречались с тех пор? – спросила Карина.
– Первое время мы переписывались, ведь она считала меня своим другом, а не воздыхателем. А потом… потом у нее родились дети, сразу двое, и семейные заботы затянули ее так, что уже некогда было даже на мои письма отвечать. Потом они переехали с мужем в другой город, потом еще раз – он же военный, и в конечном результате я потерял ее местонахождение окончательно. Через некоторое время и я женился на очень хорошей и доброй женщине, вот так все и закончилось. Но могу признаться откровенно, что я до сих пор вспоминаю Томочку с нежностью, как самую прекрасную девушку в мире, – печально вздохнул доктор. – Какой странный разговор у нас с вами, Карина Эдуардовна! – опомнился вдруг Валерий Павлович. – Вы меня что, загипнотизировали, проказница? – погрозил он девушке пальцем и добродушно засмеялся. – А я, старый пень, и разоткровенничался с вами.
– Так это же замечательно, когда человек может быть с кем-то откровенным, – тоже засмеялась Карина. – Это высвобождает разум от негатива и здорово поднимает настроение. А прогулка в прошлое, в хорошее прошлое, говорят, даже омолаживает. Вы бы сейчас на себя в зеркало посмотрели – как здорово светятся ваши глаза! Даже и у меня от этого разговора настроение поднялось. Любовь – это прекрасное чувство, пусть даже и не всегда взаимное. Она дает стимул к поступкам, и я сейчас убедилась в этом еще раз, когда вы рассказали про свою докторскую диссертацию. Так что поговорка «нет худа без добра» – очень даже правильная, – прищелкнула Карина язычком. – А давайте-ка, Валерий Павлович, прикажите, чтобы мне дали поесть, я голодная как волк, – весело хлопнула она в ладоши.
– Я сейчас, – тут же отозвалась медсестра, так и стоявшая все это время в уголочке и внимательно слушавшая интересный разговор. Она мгновенно приняла к сведению пожелание пациентки и поспешно испарилась из палаты.
Глава 2
– Как же ты меня напугала, – закатывая глаза под лоб, тараторила Галя, сидя у кровати загипсованной Карины. Она чистила для больной подруги апельсин и трещала без передышки. – Сижу в аэропорту на своих сумках, как курица на насесте, и с места сдвинуться боюсь. Все глаза проглядела, а тебя все нет и нет. Я сначала и не волновалась совсем, ты же меня предупредила, что запоздаешь. А когда стрелки уже к двум часам ночи подобрались, тут я не на шутку задергалась. Позвонить не могу, у меня мобильник разрядился, и к таксофону не могу от вещей отойти. Что тут делать? Спасибо, парень какой-то мимо проходил и болтал по телефону, я его и притормозила. Дала ему пять долларов, чтобы разрешил его трубкой воспользоваться. Звоню тебе на мобильник, а мне какой-то мужик отвечает. Да еще строго так интересуется: «Кто такая? Какое отношение вы имеете к Воскресенской?» Это он мне такой глупый вопрос задает, представляешь? Какое я к тебе отношение имею? Совсем уже сдурел. Ой, боженьки мои, как же я перенервничала! «Что случилось? – кричу. – Где Карина? Что с ней? Немедленно дайте ей трубку!» А он, гаишник этот, чтоб ему до конца жизни ни одного нарушителя не поймать, спокойненько мне так говорит: «Ваша Карина попала в автомобильную аварию, и трубочку я ей дать не могу, она в отключке». Нет, ты представляешь, до чего же эти солдафоны бесчувственный народ! Я, можно сказать, чуть инфаркт не схватила прямо там, в аэропорту, а ему – хоть бы хрен по деревне.
– Что, прямо так и сказал – в отключке? – захохотала Карина.
– Ну, может, и не так, конечно, – пожала Галя плечами и смешно сморщила носик. – Но смысла это не меняет. Нет бы как-то культурно объяснить. Мол, не переживайте, с вашей подругой все в порядке, она немного травмирована, но это не смертельно. А то: «Ничего не могу вам сказать, ее увозит «Скорая помощь» – реанимация, пострадавшая в бессознательном состоянии. А вот о ее машине дать информацию – это запросто. От нее осталась груда металлолома, и восстановлению она не подлежит. Можете присылать эвакуатор на такой-то километр и отправлять ее на свалку». Ты можешь себе представить, что я испытала после этих слов? – снова закатила Галина глаза под лоб.
– Черт возьми, теперь я еще и без машины осталась, – вспомнила Карина. – Скорей бы уже отсюда выйти! Я номер того ненормального запомнила, вернее, его машины, – поправилась девушка. – Прямо сразу же узнаю его адрес и явлюсь к нему домой, как «ангел возмездия». Мало того, что он машину мою уничтожил, так он еще с места аварии удрал и оставил меня умирать там. А если бы никто там больше не проехал и не увидел меня? Дорога практически безлюдная, мне крепко повезло, что мой «Опель» вообще в темноте заметили, – возмущенно выговаривалась Карина. – Ну, ничего, ничего, я прекрасно видела, что это была белая «Ауди», и номер в моей голове отпечатался очень четко. Да его захочешь, не забудешь – три шестерки. Я прямо перед роковым ударом как раз подумала – какой страшный номер. А буквы запомнились, потому что они такие же, как на твоей машине.
– Вместе поедем к этому негодяю, – проговорила Галина, воинственно вздернув подбородок. – По таким вот «редискам» тюрьма плачет. Нужно помочь восстановить эту «справедливость»!
– Да прекрати ты, Галь, никакой тюрьмы я ему устраивать не собираюсь, – возразила Карина. – Пусть мне новую машину покупает, и никаких больше претензий я иметь к нему не буду, черт с ним.
– Каринка, ну ты даешь, – всплеснула Галя руками. – А как же моральный ущерб? Посмотри, сколько у тебя неприятностей из-за этого. Нога сломана? Сломана. Сотрясение есть? Есть. Грудная клетка травмирована? Травмирована. А нервный шок, это что, по-твоему, ерунда на постном масле? Не-е-ет, дорогая моя, помимо покупки новой машины, он просто обязан компенсировать тебе моральный ущерб.
– Галя, я тебя умоляю, ну какой моральный ущерб? – сморщилась Карина. – Он же скрылся с места аварии. Никакого протокола, никаких улик против него у меня нет. Только и надежда, что он растеряется, когда я к нему приду и предъявлю аргумент, что я запомнила номер его машины. Да и на это тоже надежда маленькая, если честно признаться. Это я так, хорохорюсь только, – недовольно проворчала она. – Он меня запросто может послать куда подальше, и ничего я сделать не смогу.
