ругала дочь.
– Валерия, у тебя прекрасная фигура! Разве можно настолько безалаберно относиться к тому, чем тебя наградила природа? Шоколад – это же яд, который трансформируется в жиры и оседает на бедрах, животе и на всех остальных привлекательных частях тела. Посмотри на меня: мне скоро пятьдесят, но я, как видишь, в очень хорошей форме. А почему? Да потому, что я никогда не позволяла себе расслабиться до такой степени, чтобы поглощать этот яд, да еще и целыми плитками.
Лера всегда внимательно выслушивала свою любимую мамочку и кивала головой в знак согласия и солидарности. Потом уходила к себе в комнату и втихаря разворачивала очередную плитку пористого шоколада. Ничего она не могла поделать с этой своей страстью!
И вот сейчас – о чудо! – Ирина Михайловна сама принесла дочери целых три плитки шоколада и положила рядом с вазой, наполненной фруктами.
– Что это с тобой, мам? – усмехнулась Лера. – У тебя изменились параметры идеальной фигуры? Или ты изменила взгляд на здоровый образ жизни?
– Мой взгляд невольно задерживается на костях и мощах моей дочери, – огрызнулась та. – Быть стройной очень хорошо, но быть дохлой, как драная кошка, это уже слишком. Ешь свой шоколад и поправляйся, на тебя же без слез не взглянешь.
– Мам, да ладно тебе, были бы кости, а мясо нарастет, – засмеялась Валерия.
– Вот и наращивай, я тебе куриный бульон готовлю, попробуй только не выпить его и не съесть курицу!
– Ты же знаешь, что я терпеть не могу курицу, – сморщилась девушка.
– Меня это не волнует, я доктору обещала, что буду следить за выполнением всех его рекомендаций, а он рекомендовал есть курицу и бульон три раза в неделю. И вообще, Валерия, лучше не спорь со мной, я в ужасно взвинченном состоянии, – прикрикнула на дочь Ирина Михайловна.
– Почему, мам, кто тебя так расстроил?
– И ты еще спрашиваешь?! – всплеснула женщина руками. – Нет, вы только посмотрите на нее, люди добрые, она еще смеет спрашивать, кто меня расстроил! Ты, дочь моя, расстраиваешь меня!
– Чем это?
– Валерия, ты сама завела этот разговор, – заметила Ирина Михайловна. – Я не хотела его начинать, пока ты болела.
– Я тебя внимательно слушаю, – вздохнула девушка, догадываясь, о чем пойдет речь.
– Девочка моя, я всегда тебе говорила, что мне не нравится твоя работа, вернее, род твоей деятельности. Это совсем не женское дело – бегать за бандитами, находить трупы и самое главное – подвергать свою жизнь опасности. Посмотри, до чего тебя довели эти гонки по пересеченной местности! Я уже немолода, у меня больное сердце, и я хочу остаток своих дней провести в относительном покое, без тревоги за свою единственную дочь.
– Мама-а-а, – простонала Лера. – Опять ты начинаешь?
– Не перебивай, когда с тобой разговаривает мать, – топнула ногой Ирина Михайловна. – Разве, занимаясь твоим воспитанием, я учила тебя непочтительно относиться к старшим?
– Нет, не учила.
– Тогда будь любезна слушать, что тебе говорят, и не пытайся спорить и уж тем более – перебивать.
– Хорошо, не буду спорить и уж тем более перебивать, – хмуро пообещала Лера. – Я тебя слушаю, мама.
– Итак, дочь моя, мы собрали семейный совет и решили… Ты должна закрыть свое детективное агентство и работать по специальности. Место юриста в очень крупной перспективной компании найдется, твой крестный отец посодействовал, уже договорился.
– И дядя Ваня туда же, – проворчала Лера.
– Надеюсь, ты по достоинству оценишь заботу своих родителей и близких друзей и примешь соответствующее, а главное – правильное решение, – не обращая внимания на ворчание дочери, продолжала говорить женщина.
– Мне прямо сейчас надо его принять? – прищурилась Лера, с трудом сдерживая негодование.
– Нет, дорогая, у тебя есть время подумать, – милостиво разрешила Ирина Михайловна. – До вечера. Сегодня вечером приедут твои друзья: Настя с Сережей, Володя Трофимов, и Иван Петрович тоже будет. Все, у меня много дел, нужно многое приготовить. Я решила устроить небольшой дружеский ужин в честь твоего возвращения из больницы.
Сказав это, Ирина Михайловна с чувством исполненного долга грациозно выплыла из комнаты.
– Нет, вы только подумайте, решили они! Без меня меня женили, – проворчала Валерия. – Место они уже, видите ли, нашли! Ничего у вас не получится, господа хорошие. Я не для того открывала свое агентство, чтобы теперь, когда мы только-только по-настоящему работать начали, закрыть его. Вот поправлюсь окончательно, съезжу в отпуск куда-нибудь, где потеплее, а вернусь – вы обо всем уже забудете, – рассуждала она. – Надеюсь, забудете так крепко, что оставите меня в покое. Ну, дядя Ваня, от тебя-то я вообще такого не ожидала. Посодействовал он, видите ли! А ты меня спросил, хочу ли я этого содействия? – ворчала она на полковника. – А если тебе самому сейчас скажут: «Снимайте-ка погоны, товарищ полковник, и отправляйтесь на пенсию. А если не хотите дома сидеть и кабачки выращивать, мы можем посодействовать, чтобы вас взяли по блату в нотариальную контору». Как ты на это посмотришь, господин Шаров Иван Петрович? Уверена, что без особого энтузиазма. Ладно, сегодня ты приедешь, и я с тобой отдельно разберусь, – решила Валерия и, взяв в руки книгу, углубилась в чтение.
В шесть часов вечера раздался звонок в дверь, и через минуту Лера поняла, что приехали Настя с Сережей. Она услышала громкую трескотню подруги буквально через минуту. Как всегда, она о чем-то спорила со своим Свиридовым.
