– Тебе не показалось, что у братьев какие-то странные глаза? – спросил Роман у Юли, когда они поехали дальше.
– Они страшно удивились, как только я про Маркова сказала, до сих пор глаза на место встать не могут, – захохотала та. – Они же сегодня были на месте преступления, поэтому знают об этом убийстве и обо всем остальном. Они в курсе, что Марков куда-то пропал, его разыскивает милиция, и вдруг – мое заявление, что он у тебя в доме. Ты бы не удивился на их месте? Я бы изумилась!
– Я уже ничему не удивляюсь, особенно с того времени, как познакомился с тобой, – вздохнул Рогачев. – От тебя, моя дорогая девочка, можно ожидать все, что угодно. Если честно, я даже не изумился, как ты говоришь, когда ты мне позвонила и все поведала. Это как раз в твоем репертуаре: влезать во всякие неприятности по собственной воле. Как мы теперь из всего этого дерьма будем выбираться? Вопрос серьезный. Марков в розыске, а майор ФСБ Рогачев прячет его у себя в доме! Если бы мне сказали об этом неделю назад, я бы очень долго смеялся.
– Рогачев, я тебя умоляю, – поморщилась Юля. – Нельзя так раскисать из-за ерунды.
– Ничего себе ерунду нашла, ну, ты, Смехова, даешь, – возмутился тот. – У меня слов нет, до чего у тебя все просто!
– Рома, не ной, безвыходных ситуаций не бывает, выход всегда можно найти, если очень постараться. Тем более что Марков не виноват, и мы не можем бросить человека на произвол судьбы.
– Господи, Юля, нельзя же быть такой наивной дурочкой, – вспылил Роман. – Мы ведь не знаем этого наверняка! Сказать можно все, что угодно, а я не привык верить словам, большой опыт имею в этом деле. Ты уж извини, но пока у меня не будет прямых доказательств его невиновности, я вправе сомневаться. Ты согласна?
– Сомневайся на здоровье, – пожала плечами та. – Кто тебе запрещает? А вот для того, чтобы эти сомнения развеялись, ты должен нам помочь найти эти доказательства.
– Где я их должен искать, не подскажешь? – буркнул Роман.
– Рома, ты же майор, да еще не простой майор, а ФСБ.
– И что из того? – пожал плечами тот. – Мой отдел занимается наркотиками, а не убийцами.
– Марков не убийца, его подставили, – упрямо сказала Юля. – И ты должен найти того, кто это сделал.
– Прости, но я никому и ничего не должен, – отбрил подругу Рогачев, с раздражением свернув в сторону. – И если я что-то и собираюсь сделать, то уж не ради Маркова, а лишь потому, что вы со своей подругой влезли в эту историю. Две идиотки, твою мать! – сплюнул он.
– Хватит к словам придираться, – примирительно сказала Юля, совершенно не обидевшись на «идиотку». – Я совсем не это имела в виду. Я хотела сказать, что у тебя огромные возможности, тебе многое доступно, и вообще, ты все можешь, я в этом уверена, – польстила она молодому человеку, хитро поглядывая в его сторону. – Рома, мне очень хочется помочь Маркову, а заодно и Алисе.
– Алиса здесь при чем?
– Я же тебе говорила: любит она его, – напомнила Юля. – Давно любит, она мне сама призналась. Правда, не сказала этого прямым текстом, но фраза, которую она обронила… Мне сразу все стало понятно. Ох, любит она его, до сих пор любит, – тяжело вздохнула она.
– Что за фраза? – с интересом спросил Роман.
– «Как только я его увидела, этих четырех с лишним лет словно и не было», – повторила Юля слова Алисы. – Сразу понятно, что к чему. Она помнит, сколько прошло лет, месяцев и дней с того момента, как они расстались. У нее даже выражение лица меняется, как только она видит его.
– То, что твоя Алиса любит Маркова, не является доказательством его невиновности, – упрямо ответил Рогачев. – Только очень тебя прошу: не верещи, как потерпевшая, – предупредил он Юлю, когда увидел, как у нее сжались кулачки и нахмурились брови. – Все, что смогу, со своей стороны, я, естественно, попробую сделать. Но очень тебя прошу, большего от меня не требуй, я не господь бог, чтобы творить чудеса. Если выяснится, что ваш протеже виноват, не обессудь: молчать и помогать ему в дальнейшем я не намерен.
– Спасибо, Ромочка, – обрадовалась Юлька и кинулась молодому человеку на шею, чтобы поцеловать его.
– Тихо! Ты что, с ума сошла? – заорал тот, едва не заехав в кювет. – Мы же так разобьемся, ненормальная!
– Подумаешь, разобьемся, зато вместе, – засмеялась Юлька. – Представляешь, Рогачев, нас похоронят в одном склепе, как Ромео и Джульетту, – закатила она глаза. – Как романтично! А на надгробии напишут: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Романе и…» Почему я не Джульетта? Ты – Роман, почти Ромео, а я Юлия с Джульеттой не очень-то вяжется… О, а если так? «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Романе и Юлетте». По-моему, неплохо звучит, а? Как тебе, Ромео? – толкнула она его в бок.
– Язык у тебя, Смехова, как электровеник, если заклинит, хрен остановишь, – хмыкнул тот и бросил на девушку насмешливый взгляд. – И когда ты только повзрослеешь?
– А зачем торопиться? Сначала человек спешит повзрослеть, а повзрослев, мечтает снова стать ребенком. Я не хочу торопить время, пусть оно идет помедленнее. Ты знаешь, Рома, иногда я начинаю думать о старости, и у меня мурашки по всему телу начинают бегать от страха. Не хочу стареть, хоть убей!
– Кто же хочет? – засмеялся тот. – Спроси любого человека, я имею в виду, пожилого, хотелось бы ему вернуть свою молодость? Уверен, что все без исключения ответят утвердительно. И в то же время в любом возрасте можно найти свою неповторимую прелесть. В детстве мы беспечны и беззаботны, потому что не нужно ни о чем думать, нет никаких проблем. В юности мы бесшабашны и задорны, потому что уже считаем себя взрослыми и всезнающими. В молодости мы сильны и энергичны, поэтому считаем, что все можем, нам все по плечу. В зрелости мы умны, поэтому думаем, что сможем решить любые проблемы. А в старости мы мудры и только тогда начинаем понимать, сколько в молодости было сделано глупостей по незнанию и неумению. Если бы вернуть те молодые годы, но иметь при этом мудрость, которая накопилась за всю жизнь… «Если бы молодость знала, если бы старость могла», – процитировал он строку стихотворения. – И вообще, как прекрасна жизнь и как не хочется с ней расставаться!
