– Как ты разберешься? Ты что, великий сыщик – вундеркинд? – изумилась Алена. – Здесь сам черт не разберется!
– А я разберусь!
– Каким местом? – съязвила Лена.
– Прекратите немедленно спорить, – одернула Евгения девушек. – Здесь думать надо, соображать, в чем дело, а не собачиться. Вы хоть понимаете, насколько это серьезно?
– Никто здесь не собачится, просто нормальный, здоровый спор, – огрызнулась Алена. – Сама-то что можешь сказать?
– Я повторю, если у кого-то уши заложило, – сердито проговорила девушка. – Вы понимаете, насколько все серьезно?
– Насколько все серьезно, и понимать не нужно, – проворчала Алена. – А вот за что, это вопрос уже загадочный… и даже, я бы сказала, чрезвычайно острый, – все так же недовольно добавила она.
– Тебя этот вопрос никоим образом не касается. Ты-то здесь вообще ни при чем, – ответила ей Женя.
– Я, может, и ни при чем, а вот то, что я – при вас, это однозначно, – огрызнулась Лена. – И отправилась бы сейчас вместе с вами в твоей машине к своим предкам в виде кучки пепла, летящего по ветру.
– Тебя никто не заставляет возле нас сидеть, чеши домой и забудь все, что случилось, как страшный сон, – с таким же недовольством, как и она сама, ответила подруге Евгения.
– Ну, ты… ты… и наглая штучка, – не находя подходящих слов, возмущенно выдохнула Алена. – Это почему, интересно знать, ты меня выпроваживаешь? Я что, уже вам не подруга? Крутые стали по самое некуда, да? Или совсем одичали на своем острове? Нет, Надь, ты только посмотри на нее, что она мне говорит! – повернув к Надежде раскрасневшееся от возмущения лицо, выкрикнула она.
– Сама начала, – отбрила ее Женя. – Нечего здесь ныть, и без тебя тошно.
– А кто ноет? Кто здесь ноет? Что я такого сказала? – еще больше задымилась от возмущения Лена. – Подумаешь, сказала, что вместе с вами бы…
– Так, девочки, брек, – строго прикрикнула Надя и хлопнула в ладоши. – Прекратите немедленно ссориться. Что вы, в самом деле, как две бабы базарные? Из милиции с минуты на минуту должны прийти, а вы здесь разборки устроили, никому не нужные. Нам сейчас следует подумать, как из этой истории выкрутиться, а не шипеть друг на друга.
Будто в подтверждение ее слов в дверь раздался звонок, и Надя торопливо сорвалась с места, чтобы пойти открыть.
– Ничего не говори про вчерашнее происшествие и про разгром в квартире, – прошептала ей вслед Женя. – Будем держаться версии: знать ничего не знаем, и знать не хотим. Пусть думают, что это террористический акт. Мы же только позавчера приехали, врагов у нас нет, и отродясь не было, и вообще… ничего не говори. Ты меня поняла, Надя?
– Не собираюсь я ничего говорить, успокойся, – ответила Надежда. – Сами как-нибудь разберемся. А этот взрыв, между прочим, мог быть действительно террористическим актом.
– Ага, а обыск в наших квартирах – шпионскими происками? – прошипела Евгения и ехидно прищурилась.
– И что теперь ты предлагаешь? – резко остановилась Надежда и вопросительно посмотрела на сестру. – Рассказать, что мы случайно стали свидетелями преступления? Ты это предлагаешь сделать? А почему мы тогда не рассказали о нем там, в Индии, когда к нам представитель консульства приходил, а потом и юрист из страховой компании? Это, между прочим, сокрытием улик называется, подтасовкой свидетельских показаний и приравнивается чуть ли не к соучастию! И статья в Уголовном кодексе имеется на этот счет, между прочим. Господи, Женька, что я тебе здесь объясняю? Ты же юрист и сама все прекрасно понимаешь. Влипли мы, как две курицы в бульон! Если промолчали тогда, значит, и сейчас должны молчать, иначе это нам боком выйдет, – с раздражением высказывалась она. – Если уж сами виноваты, значит, и сейчас будем сами разбираться, третьего не дано.
– Не перебивай, я еще не договорила, – одернула сестру Евгения. – Что разбираться будем сами, тут я с тобой согласна. Смолчав тогда, мы сами себе подписали приговор. Я только не знаю, как мы это будем делать.
– Что-нибудь придумаем, – пожала Надежда плечами. – Обязательно придумаем, если жизнь дорога, – горько усмехнулась она. – Ну, дела…
– Иди, открывай, не задерживай людей, – напомнила Наде Лена, когда в дверь снова позвонили. Та побежала открывать, а Лена посмотрела на Женю: – Слушай, а что сейчас говорить-то?
– Как есть, так и скажем, – пожала та плечами. – Чего здесь выдумывать? Вышли во двор, хотели поехать на моей машине по делам, а она возьми да и взорвись. Что, почему и как? Мы не знаем.
– Господи, и так голова сейчас лопнет с похмелья, еще и это, – недовольно заворчала Алена. – И зачем я только пила вчера этот чертов ликер, чтоб ему провалиться? – сморщилась она.
– На радостях, – через силу улыбнулась Евгения. – Ты весь вечер только об этом и говорила. Я вчера не пила, но моя голова сейчас чувствует себя ничуть не лучше твоей, так что очень-то не расстраивайся. Все так жутко перемешалось, даже не соображаю ничего.
– Немудрено, – буркнула Лена. – У меня такое впечатление, что я в кино этот взрыв увидела, а не на самом деле. Погром этот в квартире… Состояние какое-то, сама не пойму какое… Нереальное, что ли? Вот бы сейчас проснуться и понять, что это всего лишь кошмарный сон. Слушай, я что-то не поняла ничего, – спохватилась она. – Про какое преступление вы сейчас говорили?
– Да это там, на лайнере, во время крушения, мы с Надей совершенно случайно увидели…
Договорить она не успела, так как в это время в кухню вошли два бравых милиционера, и девушкам пришлось прервать разговор.
