пытается что-то сказать, но голос почему-то пропал и вместо слов из горла идет только хрип…
Юля резко распахнула глаза и обнаружила себя в какой-то полутемной, совершенно незнакомой комнате. Голова страшно болела, нестерпимо хотелось пить. Девушка попыталась встать, но от резкой боли в руке вскрикнула и снова опрокинулась на подушку. Повернув голову таким образом, чтобы была видна заболевшая рука, она с ужасом обнаружила, что та пристегнута наручниками – на этот раз к трубе парового отопления, проходившей рядом с кроватью.
– Твою мать, это что же такое? – выругалась девушка. – Что за беспредел? По-моему, у этого майора плохо с фантазией. Неужели ничего, кроме наручников, ему в голову не приходит? Да-а-а, измельчал мужик, – вздохнула она. – Раньше серенады под балконами пели, цветы дарили, а сейчас – наручники, и все дела. Странное, однако, признание в любви!
Юля услышала, как в замке повернулся ключ, и нацепила на лицо ехидную улыбку, чтобы встретить ею гостя. Но все получилось совсем не так, как она спланировала. Улыбка ее увяла, как только открылась дверь и она увидела, что вместо ожидаемого Романа Рогачева в комнату входит…
А в клубе дым стоял коромыслом. В помещение по сигналу Рогачева ворвалась группа захвата. Посетители замерли, как громом пораженные, таращась на здоровых молодцов с автоматами в руках и масками на лицах. Бармен Владик, увидев их, сначала испуганно присел, а потом, встав на четвереньки, попытался уползти в безопасное место.
– Куда? – рявкнули над его головой, парень с испугу брякнулся на пол плашмя и закинул руки за голову.
– Не стреляйте, я сдаюсь, – взмолился он.
– Не хватало еще на такую вошь пулю тратить, – раздался сверху грохочущий бас. Владика приподняли с пола за шиворот и хорошенько встряхнули. Тот крепко зажмурил глаза и от тряски несколько раз клацнул зубами. Наконец его поставили на место, и он застыл, не решаясь прозреть. А когда понял, что его уже никто не держит и, похоже, убивать пока не собираются, немного осмелел и приоткрыл один глаз. Прямо перед собой он увидел двухметровую даму, которая сидела на высоком стуле и, закинув ногу на ногу, с наслаждением курила сигарету.
– Ну что, дружок, коньячку-то накапаешь граммов сто? – улыбнулась она и, затушив сигарету в пепельнице, взяла салфетку. Тщательно стерла губную помаду, а потом стянула с головы парик. – Уф-ф, жарко-то как в этой мочалке, – пропыхтел молодой парень, обмахиваясь искусственными волосами. – И как только женщины все это на себе носят? – поправляя накладную грудь, проворчал он. – Ведь умереть запросто можно.
Владик открыл второй глаз и теперь уже обоими таращился на парня.
– Что так смотришь? Можно подумать, впервые видишь, как баба в мужика превращается и наоборот. Мне показалось, ты к этому привычный, раз в таком месте работаешь, – усмехнулся молодой человек. – Коньяк-то нальешь, или мне самому себя обслуживать?
– Да-да, сию минуту, – засуетился бармен, кидаясь во все стороны одновременно. Руки у него дрожали, и он никак не мог отвинтить крышку у бутылки коньяка.
– Э-эх, – вздохнул великан и выхватил бутылку из рук перепуганного Владика. – Перепил, что ли, вчера, вон руки-то как трясутся?
– Не-е-е, я не пью, – проблеял бармен, продолжая с испугом смотреть на парня. Тот налил себе в высокий стакан крепкий напиток и тут же опрокинул содержимое в рот. Сморщив лицо, он проглотил коньяк и, не открывая рта, защелкал пальцами. Владик в недоумении смотрел на его жесты и не мог понять, чего же от него хотят.
– Закусить дай, – рявкнул двухметровый. – Какой же ты бармен, если не умеешь понимать клиента с первого взгляда?
Владик торопливо поставил перед ним блюдце с чищеными орешками. Тот посмотрел на закуску и, закатив глаза под лоб, взял блюдце и высыпал в рот орехи – всю порцию разом.
Рогачев давал распоряжение группе, распределяя каждого на свое место. Только он назначил понятых и собрался спуститься вместе с ними в подвальное помещение, как там раздался страшный взрыв, от которого все здание покачнулось.
– О черт, кажется, опоздали, – досадливо сморщился Роман и, схватив со столика бокал, грохнул его об пол. – Я так и знал, что-нибудь произойдет! Я как чувствовал, что-нибудь будет не так, – зло рычал он. – Я придушу эту Смехову своими собственными руками! Прямо сейчас пойду и придушу!
Народ заволновался, начиналась паника, пока не очень заметная, но с каждой минутой голоса становились все громче и громче. Как нарочно, из подвала потянуло дымом, и кто-то истерически крикнул:
– Пожар!
Что тут началось!
Посетители клуба, все как один, рванули к дверям, переворачивая на своем пути все, что попадалось: стулья, столы, кадки с цветами, кто-то даже ухитрился опрокинуть аквариум. Бедные рыбки затрепыхались на полу, беспомощно разевая рты.
– Господи, они же сейчас погибнут, – интенсивно обмахиваясь веером, воскликнула Катрин, замерев над рыбками.
– Беги, дура, самим бы живым остаться, – толкнула ее в спину какая-то дама. – Рыбок она пожалела, охренеть! В подвале уже рвануло, с минуты на минуту и здесь все на воздух взлетит, тебя тогда никто не пожалеет, как ты их сейчас.
– Что ты говоришь такое, Света! – вытаращила глаза Катрин. – Ты думаешь, что и здесь… тоже? Какой кошмар, какое безобразие, помогите, – с ужасом озираясь по сторонам, бормотала она. Увидев, что все толпой бегут к входным дверям, она рванула туда же, расталкивая локтями тех, кто помельче. А у дверей в шеренгу стояли омоновцы с автоматами на изготовку, не собираясь никого выпускать.
– Товарищ майор, что делать с этими? – спросил молодой лейтенант, показывая на посетителей. – Все волнуются, еще немного – и начнется настоящая паника, нам тогда их не сдержать.
Рогачев посмотрел на толпу и понял, что лейтенант совершенно прав. Посетители сбились в кучку и со
