туши склеились, не могу разлепить.
– Ага, будет тебе сейчас и ва-анна, и какао с чаем! И даже почетное место у параши, – недовольно проворчала Люся, приглаживая непослушные вихры, вставшие торчком, как шерсть у бродячей собаки. – Эй, массовик-затейник, хватит дрыхнуть, хорошего понемножку! – прикрикнула Люся на Галину, с силой шлепнув ее по спине. – Немедленно поднимайся, у коллектива есть к тебе пара вопросов.
– Отстань, я спать хочу, – Галя брыкнула ногой. – И не подходи ко мне еще часа три как минимум.
– А мне кажется, что годика эдак за четыре, а то и за все пять ты выспишься на всю оставшуюся жизнь, – ехидно произнесла Люсьена. – И мое шестое чувство подсказывает, что произойдет это в колонии строгого режима.
– Что ты несешь? – раздраженно спросила Галя, с трудом поднимаясь и открывая глаза. – Причешись, ты похожа на ершик для мытья посуды, – отметила она, кивнув на голову подруги.
– На себя посмотри, а еще лучше, оглянись вокруг, – ехидно прищурилась Люсьена. – Тогда и посмотрим, кто у нас на кого будет похож.
– Ну, оглянулась, ну и что? – спокойно спросила Галина. – Вполне приличное помещение, камера предварительного заключения называется. Нары вон какие широкие, все разместились с комфортом… Что дальше-то?
– И ты так спокойно об этом говоришь? – возмутилась Люсьена. – Галя, мы в КПЗ!
– Знаю, и что?
– Как – знаешь?! Откуда?
– Я, в отличие от некоторых, не пьянею от нескольких глотков спиртного, поэтому утром помню все, что было накануне. Нечего было столько пить, если не умеете себя контролировать.
– Ну ты и нахалка, Суханова! – задохнулась от возмущения Люся. – Сама вчера всех подбила ехать кататься, напоила до полной отключки, завела черт знает куда, а сама…
– Я вам насильно в рот коньяк с водкой вливала?
– К сожалению, я не помню подробностей, а то бы… ух, я бы тебе сказала! Предположим, не насильно, но если ты такая умная и стойкая, то как ты могла нас привезти на это чертово кладбище? Как могла допустить, чтобы мы оказались в этой чертовой камере с клопами и тараканами?
– Где клопы? Где тараканы? – забеспокоилась Надежда, нервно стряхивая с себя предполагаемых насекомых.
– Шутка, – Люсьена продолжала с прищуром смотреть на Галину. – Отвечай, когда тебя спрашивают! Как ты могла?
– Если ты ничего не помнишь, тогда откуда знаешь про кладбище? – вопросом на вопрос ответила Галина.
– Ребята трепались, я и догнала. Мозгов пока хватает, слава богу! К счастью, не все пропила ночью. Только ты, Суханова, могла додуматься до такого сумасбродства, чтобы в новогоднюю ночь… блин, с ума можно с тобой сойти.
– Девочки, не нужно ссориться, – простонала из угла Надежда. – У меня сейчас голова расколется на миллион маленьких головастиков. Здесь есть что-нибудь такое, где можно умыться?
– А как же? – усмехнулась Люсьена. – Вон джакузи пузырями плюется, специально для тебя оборудовали. Нашей Сухановой спасибо скажи – постаралась!
– Ой, ой, только вот не надо давить на мою совесть, – Галя сморщила носик. – Она у меня чиста, как у младенца.
– Это потому что ты ею ни разу не пользовалась, – ехидно заметила Люсьена. – Что, съела?
– Девочки, очень прошу, не нужно ругаться так громко, я сейчас умру на ваших глазах, если вы сию минуту не прекратите! А где Алька, что-то я ее голоса не слышу?
– А правда, где она? – завертела головой Люсьена.
– Я думаю, Альбина сейчас спит на удобной постели с чистыми простынями, – ответила Галя. – Вчера ей повезло больше, чем нам.
– Точно, я вспомнила, она же вчера так в машине и осталась, – снова подала голос Надя. – Девочки, мы немедленно должны что-то предпринять, чтобы нас выпустили отсюда, – решительно высказалась она, соскакивая с нар.
– Боже мой, на кого ты похожа? – вытаращилась Люсьена. – Что с твоим лицом, подружка?!
– А что с моим лицом? – Надя нахмурилась. – Да, я не умывалась! Да, вчера не смыла косметику! Да, позволила себе лишнее, поэтому и… глаз не видно! И что? – с вызовом спросила она, уперев руки в бока.
– Да ничего, если не считать того, что ты похожа на болотную кикимору, – пожала Люсьена плечами. – Твоя косметика претерпела странную трансформацию, она переместилась не на те места, где ей положено быть, вот, собственно, и все.
– Моя косметика… куда хочет, туда и перемещается, – огрызнулась Надя. – И нечего уходить от главной темы: мы должны немедленно выбираться отсюда! Эй, удальцы-молодцы, а вы что затаились, как партизаны? – прикрикнула она на Николая и Стаса, которые внимательно слушали перебранку подруг, давясь от смеха. – Вы мужчины или где? Придумайте что-нибудь! Сделайте хоть что-то, чем сидеть сложа ручки.
– Подкоп? – усмехнулся Стас. – Это мы сейчас мигом сообразим, как нечего делать.
– А давайте без иронии, – прищурилась Надежда. – Если я начну острить, мало не покажется.
– Вот и копай, раз язычок такой острый, – засмеялся Стас. – Что к нам-то сразу с претензиями?
– А к кому же еще? Анатолий, между прочим, оставил вас, чтобы вы нас охраняли, а не водку литрами хлестали. Или вы забыли?
– Так вы же сами нас к столу притащили чуть ли не насильно, а теперь мы же и виноваты? – изумился Николай.
– Не очень-то вы и сопротивлялись, – усмехнулась Люсьена, приняв сторону Нади.
– А кому охота на Новый год со стороны на гулянку смотреть и облизываться? Ничто человеческое нам не чуждо, – не остался в долгу Стас. – И потом, нам Анатолий Васильевич велел исполнять все пожелания и капризы его дражайшей половины, – кивнул он на Галю.
– Бывшей половины, – не преминула заметить она.
– Какая разница? – отмахнулся молодой человек. – Важен сам факт: нам приказали – мы исполняем. А вы, Галина Алексеевна, чуть ли не в приказном порядке заставили нас сесть за стол вместе со всеми. Разве не так? – вопросительно посмотрел он на девушку.
– Так, – не стала отпираться Галя. – Но вот пить до беспамятства я вам не приказывала.
– Еще как приказывала, – вклинился в разговор Николай. – Мне, например, сказала: если не выпью с тобой на брудершафт, ты велишь шефу уволить меня без выходного пособия.
– Я так сказала?!
– Слово в слово.
– Не помню.
– Ага, у нее всегда так – тут помню, а тут не помню, – с сарказмом заметила Люсьена. – Если ей что-то невыгодно помнить, у Галочки сразу же случается внезапная амнезия.
– Так, прекратили выяснение отношений! – топнула ногой Надя. – Делать, что ли, больше нечего? Нужно думать, как будем отсюда выбираться, а не ерундой страдать.
– А что думать-то? Думай – не думай, толку мало. Пока нас не выпустят те, кто нас сюда посадил, дергаться бесполезно, – пожал плечами Николай. – Я в правоохранительных органах пять лет оттрубил до того, как в охранное предприятие ушел, знаю, как здесь дела делаются. Бюрократизма хватает похлеще чем в Государственной думе. А сегодня и вовсе первое января, все начальство отдыхает. Так что располагайтесь поудобнее, дамы и господа, – развел руками он. – Мое место – у стеночки, там теплее.
– Так ты мент, значит? – усмехнулась Люсьена.
– Бывший, – уточнил Николай. – Сейчас я – телохранитель первого класса, документы в полном порядке, прошел курсы повышения квалификации, стрельбы, борьбы и еще чего-то там, и, между прочим, холост, – с задорной улыбкой отрапортовал он. – А каково твое семейное положение, Люсенька? Ты замужем?
– Бывает иногда, – ехидно прищурилась та. – А тебе не все равно?
– Было бы все равно, не спросил бы. Если ты не замужем, я готов сдаться без сопротивления, – почти
