– Что бы ни произошло, это уже не имеет значения. Главное, мы живы, а остальное суета, – поглаживая мать по руке, проговорила Юля. – Мам, успокойся. Посмотри на меня, видишь, я здорова как лошадь. Чего плакать-то?
Надежда Ивановна вытерла слезы, трубно высморкалась и сразу же принялась за дело.
– Вот, девочки, я вам тут курочку пожарила с картошечкой, салатик накрошила и селедочку разделала. Там в сумке фрукты и соки лежат. В другой сумке халаты, тапочки и сменное белье. Там же туалетные принадлежности. Господи, какие же вы бледненькие, давайте кушайте. Я уж не буду у вас задерживаться, коли все нормально, а то я с работы отпросилась. Вечерком забегу снова.
Она поцеловала их и так же стремительно, как и вошла, выскочила из палаты. Юлька тут же, потирая руки, залезла в сумку и вытащила пластмассовый контейнер с курицей и картошкой.
– О, как здорово, еще тепленькая. Давай, подруга, наваливайся, а то от местной жратвы ноги протянем. Видала, как кормят? Прямо ресторан «Астория».
Девушки с аппетитом принялись за еду и вдруг услышали глубокий вздох, который доносился с койки у окна.
– Баба Маш, давай с нами кушать, а то я смотрю, вы и на завтрак не ходили, – предложила Юля.
– Спасибо, деточка, что-то не хочется, мне бы врача позвать, сердце, кажется, прихватило.
Юля тут же подскочила, как ужаленная, и схватила свою сумку.
– Баба Маш, вот, выпей лекарство, пока мы за врачом сбегаем. Очень хорошее, от сердечных приступов. Я его все время в сумке держу, так, на всякий случай.
Она подлетела к бабуле и, запихнув ей таблетку в рот, помогла запить водой.
Пока Юля врачевала старушку, Вероника уже сбегала за доктором. Тот стремительно вошел в палату и, подойдя к бабуле, спросил:
– Что беспокоит, Марья Филипповна?
– Да уже вроде ничего, сынок. Вон Юлечка лекарство дала, вмиг отпустило.
– Да? Что за лекарство вы дали, Юлия Андреевна?
– Вот посмотрите, – та протянула доктору упаковку.
– Да, действительно хорошее, – дал заключение врач и удалился из палаты.
Девушки смолотили все, что было в контейнере, сверху приправили фруктами и залили соком. И уже сытые, как кошки после сметаны, улеглись на постель.
– Нужно будет к Софье Павловне сходить немного погодя, когда все обходы закончатся. Она в токсикологии лежит, на втором этаже этого же корпуса, я уже узнавала, – проговорила Вероника, а потом добавила: – И еще кое-кого навестить хочу.
– Это кого же? – удивилась Юлия.
– Да есть здесь один травмированный, со сломанными ребрами.
– Знакомый, что ли?
– Ага, знакомый. На дороге познакомились, его «Ягуар» с моей «десяткой».
– Неужели ДТП?
– Оно самое, – тяжело вздохнула Вероника.
– А ты мне ничего не говорила.
– Когда говорить-то было? Мы с тобой полночи о твоих мужиках проболтали, а потом взорвались.
Вероника поднялась с постели, натянула халат и пошла к двери.
– Ты куда это собралась?
– На кудыкину гору. Юль, можно без глупых вопросов? В туалет я, пописать захотела. Можно?
– Топай, топай, не расплескай по дороге. А я вот, наверное, всю мочу на анализы раздала, в туалет совсем не хочется.
– А тебя никто и не зовет, – засмеялась Вероника.
Когда Вероника вернулась от гинеколога, Юля ей сказала:
– А тебе тут опять приходили укол делать. Только я сказала, что ты сейчас в туалете. Обещали попозже прийти.
– Какой еще укол? Они что, совсем здесь офонарели? – взвилась Вероника и выскочила из палаты. Она как фурия подлетела к медсестре и зашипела: – У меня уже вся задница в шишках и буграх.
– Возьмите в холодильнике грелку со льдом и приложите к больному месту, – спокойно ответила та.
– Дашенька, если вы каждый час будете приходить ко мне со шприцем, то мне никакая грелка не поможет.
– Почему каждый час? Я вам утром сделала четыре, теперь в обед еще четыре, а потом уже вечером.
– А только что кто приходил, чтобы пятый сделать?
– Господь с вами, Вероника Дмитриевна, никакого пятого укола вам не назначали, и я никуда не приходила.
