города, варварством и поручил КГБ совместно с Моссоветом подыскать ему более достойное применение. Тут и вспомнили о дореволюционном прошлом Манежа. Доложили отцу.
И вот теперь новый московский выставочный зал принимал первых посетителей.
6 ноября 1957 года в Ленинграде на Марсовом поле зажгли первый в Советском Союзе вечный огонь в память о жертвах войн и революций.
В начале ноября Ту-114, сверхдальний по тем временам лайнер, совершил свой первый полет. По его приземлении Андрей Николаевич Туполев с аэродрома в Жуковском позвонил Хрущеву, поспешил поделиться с ним радостью, пригласил его заехать полюбоваться на красавец-самолет.
Отец согласился, пообещал заехать.
Другие авиационные конструкторы, услышав о приглашении Туполева, заволновались — хитрый старик уже который раз оттирает их на второй план. А у них тоже есть чем похвалиться. Пришлось министру Дементьеву звонить Хрущеву. Они условились перенести демонстрацию с туполевской площадки в Жуковском в нейтральное Внуково и собрать там всех конструкторов и все их последние разработки.
17 ноября Туполев продемонстрировал «гвоздь программы» — межконтинентальный Ту-114 и модернизированный Ту-104 А. Его постоянный соперник Сергей Ильюшин показал свой пассажирский турбовинтовой Ил-18, тогда его называли «Москва». Олег Антонов привез из Киева пассажирский вариант своего АНа, «Украину». Туда же прилетел и крупнейший в мире вертолет МИ-6 Михаила Леонтьевича Миля. Правда, для пассажирских перевозок он пока не предназначался, летать на нем считалось делом рискованным.
Отец увиденным остался доволен, у нас появился современный Гражданский воздушный флот. А всего два года назад отец, прилетев в Женеву на Ил-14, сгорал от стыда. Наш двухмоторный самолет смотрелся замухрышкой в сравнении с американскими и английскими четырехмоторными лайнерами. Теперь же мы показали, на что способны, не просто догнали, но кое в чем обогнали Запад.
25 ноября 1957 года отец выступил в Кремле на традиционном приеме в честь выпуска военных академий, говорил о новых задачах, новой компактной армии в новый ракетно-ядерный век. Выпускники искренне аплодировали Хрущеву, присутствовавшие на приеме генералы морщились — сокращение Вооруженных сил они не одобряли, к ракетам относились с недоверием.
7 декабря 1957 года отец повел весь Президиум ЦК на первую художественную выставку, открывшуюся в обновленном Манеже. В том году она посвящалась 40-летию Советской страны. Он с удовольствием осматривал картины и скульптуры, внимательно выслушивал пояснения авторов, а заодно полюбовался отреставрированным зданием Манежа. Хозяева и гости расстались удовлетворенные друг другом.
8 тот же день, 7 декабря 1957 года, газеты сообщили о спуске на воду в Ленинграде атомного ледокола «Ленин» немалого по тем временам водоизмещения в 16 тысяч тонн.
18 декабря 1957 года Сессия Верховного Совета СССР вчистую отменила, «сталинский» закон от 21 ноября 1941 года «О взимании налога с холостяков и малосемейных граждан, а также одиноких женщин, не имеющих детей». Налог, по замыслу его автора, должен был стимулировать рождаемость. Но не стимулировал, особо рождаемость так и не возросла.
21 декабря 1957 года отец сделал доклад «О внешней политике» на Сессии Верховного Совета СССР и в тот же вечер уехал в Киев на празднование 40-летия Советской Украины. Там он выступил на юбилейной Сессии Верховного Совета Республики, простояв почти целый морозный день на возведенной на Крещатике трибуне, приветствуя военный парад и праздничную демонстрацию.
27 декабря он вручает Киеву орден Ленина, объявляет об окончании строительства второй очереди газопровода Дашава — Киев. Последнее отцу особенно приятно, ведь это он когда-то «пробивал» строительство первого на Украине газопровода.
В тот же вечер отец возвратился в Москву.
От шестой пятилетки к первой семилетке
25 сентября 1957 года в газетах появилось постановление ЦК КПСС и СМ СССР «О разработке перспективного плана развития народного хозяйства на 1959–1965 годы». Привычная всем пятилетка заменялась какой-то непонятной семилеткой. Тем самым окончательно признавалось, что с шестой пятилеткой покончено. «Собрать» пятилетку не на бумаге, а реально не получилось ни у Сабурова с Байбаковым, ни у Первухина, пришедшего на смену Сабурову.
Теперь, когда не стало ни отраслевых министерств, ни сводивших их предложения воедино Госэкономсовета со старым Госпланом, ни лиц, не справившихся с задачей, приходилось все начинать практически с нуля.
Совнархозы сменили, как тогда казалось, ушедшие навсегда в историю министерства, отраслевая экономика преобразовалась в региональную. Теперь ключевая роль отводилась региональным республиканским властям. Они на местах верстали свои планы, имели свое видение будущего, не всегда и не во всем соответствовавшего вчерашним, министерским представлениям о путях развития того или иного региона. Конечно, не в главном, но в очень существенных деталях. План же и состоит на девяносто процентов из этих деталей. Вот и приходилось новому Госплану все верстать заново.
Это так, но при чем тут семилетка? Отказ от привычной пятилетки, уже объявленной партийным съездом, попахивал скандалом. Такого в нашей истории еще не бывало. В тексте опубликованного постановления необходимость замены пятилетки семилеткой объяснялась, как мне тогда показалось, довольно неуклюже — открытием новых нефтяных месторождений в Сибири, необходимостью приоритетного развития не столько металлургии, сколько химии, ускорением экономического развития Зауралья, восточных и дальневосточных регионов, созданием новых промышленных центров. На все это требовалось больше пяти лет, а от шестой пятилетки, после всех задержек и проволочек с ее официальным утверждением, оставалось всего три года.
Срок окончания составления семилетки определили: 1 июля 1958 года, с тем чтобы с 1959 года начать новую жизнь.
Со своими недоумениями я пошел, как обычно, к отцу, но он к опубликованному в газетах ничего существенного не добавил: новые сложные технологии со своим циклом внедрения в пятилетку не вписываются. Начало работ приходится на один плановый период, под него закладываются соответствующие ресурсы, а конец повисает в следующей пятилетке, разработка которой и не начиналась. При такой неопределенности трудно рассчитывать на успех. Семилетка больше соответствует сложившимся в экономике новым реалиям.
Слова отца звучали вроде правильно, но не очень убедительно. Почему семилетка, а не, скажем, восьмилетка? Некоторые проекты вообще ни в семь, ни в восемь лет не укладываются. Допытываться я не стал, понял, что большего не добьюсь.
Академик Семенов и химизация всей страны
Я тогда не уловил основного, дело не в пятилетке-семилетке, к концу 1957 года отец пришел к выводу, что в плане шестой пятилетки неправильно выбраны приоритеты, она ориентируется на прошлое, а не заглядывает в будущее. В тот день он не стал в деталях развивать свою мысль, а я пропустил главное мимо ушей. И напрасно. Это — поворотная точка в стратегии развития экономики Советского Союза, поворотная от привычных технологий конца XIX — начала XX веков к новым и даже новейшим, уходящим в своей перспективе в век XXI, поворотная от металлургии к химии, от стали и чугуна — к пластмассам и полимерам.
Испокон веку нас учили, что для страны нет ничего важнее чугуна и стали, они — мерило экономической мощи не только у нас, но и во всем мире. К этому привыкли все, в том числе и плановики,
