тебя, а я поверил. Теперь мне ясно, что эту ошибку надо исправлять. На днях я еду на юг отдыхать. Как только вернусь в Москву, то сразу займусь этим делом и, надеюсь, всё поправим…»
Что на самом деле думал отец, зачем позвонил, что говорил, что хотел поправить, остается гадать. Да и сам разговор дается в интерпретации одной, заинтересованной стороны. Однако факт разговора несомненен.
Телефонный звонок продолжения не получил. По возвращении из отпуска, в октябре 1964 года, отца отставили со всех постов.
Когда отец уже сам оказался на пенсии, и мы занялись работой над его мемуарами, я несколько раз задавал ему вопрос о причинах увольнения Жукова. Отец рассказывал без особой охоты. Видно было, что эти воспоминания ему удовольствия не доставляют.
Здесь я изложил лишь канву событий, происходивших летом и осенью 1957 года. Подробно перипетии этой непростой истории борьбы за власть и борьбы вокруг власти, июньского кризиса и событий, предопределивших отставку Жукова, я подробно описал в «Реформаторе» — первой книге «Трилогии об отце».
Глава четвертая
Прорыв
Я уже писал, почему 4 октября отец оказался в Киеве. Весь день он провел с военными, поздно вечером в обширном обеденном зале Мариинского дворца собрались московские гости, украинское руководство: Первый секретарь ЦК Украины Кириченко, Председатель Президиума Верховного Совета Коротченко, Председатель Совета министров Кальченко, секретари ЦК. Тут же были приехавшие на маневры секретарь ЦК КПСС Брежнев, занимавшийся оборонными вопросами, и первый заместитель министра обороны, командующий Сухопутными войсками Малиновский. Пили чай. Разговор за столом шел самый обычный. О чем говорят в таких случаях? Об урожае и недостатке капиталовложений, о новых заводах и устаревшем оборудовании. Цель прозрачна: хозяевам хочется «выбить», выпросить, а именитый гость прикидывает, решает, стоит ли пойти навстречу или отказать. Отец хорошо понимал своих собеседников. Совсем недавно он также «выдавливал» ресурсы из центра.
Разговор затянулся. Время приближалось к полуночи, когда в зал вошел помощник и что-то прошептал на ухо отцу. Тот кивнул: «Я сейчас вернусь» — и вышел в соседнюю комнату, где стояли телефоны. Я догадывался, с чем связан звонок, и весь напрягся: «Наверное, запустили. Как там, удача или опять авария? Ведь счет явно не в нашу пользу, из пяти попыток только две закончились благополучно». Отец отсутствовал недолго. Когда через несколько минут он, широко улыбающийся, появился в дверях, у меня отлегло от сердца. Если только что звонил Королев, то пуск явно прошел нормально.
Отец молча прошел на свое место, сел, но не спешил продолжить разговор. Он, не торопясь, обвел присутствующих взглядом, лицо его просто сияло.
— Могу сообщить очень приятную и важную новость, — наконец не выдержал он, — только что звонил Королев (тут он сделал таинственное лицо). Он — конструктор наших ракет. Имейте в виду, его фамилию не надо упоминать, это секрет. Так вот, Королев доложил, что сегодня вечером, только что запущен искусственный спутник Земли.
Отец обвел присутствующих торжествующим взглядом, все вежливо заулыбались, не понимая, что же такое произошло.
Забыв о теме предыдущего разговора, отец переключился на ракеты. Он стал рассказывать о коренном изменении соотношения сил в мире с появлением баллистической ракеты. Присутствовавшие слушали молча. Но лица их оставались равнодушными, они привыкли внимать отцу, независимо от того, что он говорил. О ракетах киевляне услышали впервые и не очень представляли, что это такое. Но раз отец говорит, дело важное, значит, так оно и есть.
О спутнике отец отозвался как об очень важном и престижном производном от межконтинентальной ракеты достижении. И подчеркнул, что здесь нам удалось обогнать Америку. Как ему хотелось и мечталось на деле продемонстрировать преимущества социализма!
— Американцы на весь мир растрезвонили, что они готовятся запустить спутник Земли. Он всего-то величиной с апельсин, — заводился отец. — Мы молчали, а теперь наш спутник, не малютка, а восемьдесят килограммов, крутится вокруг планеты.
Отец еще некоторое время порассказывал о ракетах и вернулся к прерванному разговору. Снова появился помощник, он сообщил, что сейчас по радио передадут сигналы со спутника. Включили стоявший в углу радиоприемник. Все с любопытством вслушивались в прерывистый писк первого сеанса космической связи.
По возвращении в Москву отец сразу же связался с Королевым, ему очень хотелось расспросить о деталях, узнать, как все происходило.
Кто первым завел разговор о возможности запуска второго спутника к 7 ноября, к годовщине Октябрьской революции, сейчас сказать невозможно. Историки ракетной техники приписывают это отцу, да еще, говорят, сделано это было в приказной форме. Мне подобное представляется весьма проблематичным. Отец понимал, что в технических вопросах он не властен, здесь все зависит от главного конструктора, и даже не от него, а от степени готовности разработки. Приказами можно только лишь породить спешку и в результате навредить делу. Поэтому свои пожелания отец обычно облекал в форму вопросов.
Он мог спросить Сергея Павловича: «А нельзя ли порадовать советских людей еще одним запуском, желательно чтобы к празднику?» Королев немедленно подхватил идею. Через несколько дней он позвонил отцу и сказал, что запуск дело реальное, впервые в истории в космос полетит живое существо — собака. За вторым спутником последуют новые запуски.
Отца его напор насторожил. Он поинтересовался, не повредит ли такой оборот испытаниям боевой ракеты. Пропаганда пропагандой, наука наукой, но оборона прежде всего. Королев заверил: ни в коей мере. Испытания уложатся в год, возможно, чуть больше. Не соразмерил он свои силы, ошибся или покривил душой, но «семерку» удалось принять на вооружение лишь через три с лишним года, в начале 1960 года.
Работа над вторым спутником велась денно и нощно. Чтобы уложиться в сроки, требовалось свершить почти невозможное, ведь до 7 ноября оставалось меньше месяца. Запустить к «красному» дню второй спутник, продемонстрировать всему миру свое, пусть анонимное первенство Королеву хотелось во сто крат больше, чем кому бы то ни было. Однако все в конструкторском бюро знали, что они работают не щадя себя, выполняя личный приказ Самого, а Главный каждый день докладывает в Кремль о ходе работ. Таким нехитрым приемом пользовался не один Сергей Павлович. Когда я начал работать, наш Главный тоже не раз ссылался на приказы отца, на то, что Никита Сергеевич лично следит, как идут дела. Надо сказать, что подобная тактика приносила успех, люди проникались значимостью своего труда, работали не покладая рук и творили невозможное.
Второй спутник сделали в срок, 3 ноября запустили на орбиту собаку Лайку на спутнике весом 508 кг. Отец был в восторге. Я тоже, хотя и не мог отогнать от себя мысль о том, какая злая судьба уготована симпатичной дворняжке. Я попытался заговорить об этом с отцом, но он, в земной жизни большой любитель животных, только отмахнулся: «Ученые знают, что делают». Памятником собаке-космонавту стали сигареты «Лайка» с симпатичной лохматой улыбающейся мордочкой на пачке.
Королев вошел во вкус и уже сам предложил запустить следующий еще более тяжелый, весом 1327 кг, спутник к Первомаю.
Старт назначили на 27 апреля 1958 года. Закончился он аварийно, спутник потеряли. Имевшийся в запасе второй экземпляр вывели на орбиту только 15 мая.
Отец сделал для себя выводы и, когда начались пилотируемые полеты, стал непреклонен. Любые предложения приурочить запуск космонавта к дате отвергал с порога, запрещал. Аргументировал свою позицию он просто: «Радость успеха может в одночасье обернуться траурным похоронным маршем. Риск, потери в новом деле неизбежны. Поэтому не следует испытывать судьбу». И с улыбкой добавлял: «Поспешишь — людей насмешишь».
