Античная драма

Чудовище являлось колесницы,
И четверня шарахалась в смятенье
Назад, к высоким скалам, — и тогда
Бык молча следовал за колесницей,
И надвигался он все ближе, ближе…
Вот наконец отвесная стена…
Прижата колесница. Колесо
Трещит — и вдребезги… и опрокинут
Царь с колесницей. Тут смешалось все:
Осей обломки и колес, а царь
Несчастный в узах повлачился тесных
Своих вожжей, — о камни головой
Он бился, и от тела оставались
На остриях камней куски живые.
Тут не своим он голосом кричит:
«Постойте ж вы, постойте, кобылицы!
Не я ли вас у яслей возрастил?
Постойте же и не губите — это
Проклятие отца. О, неужель
Невинному никто и не поможет?»
Отказа бы и не было. Да были
Мы далеко. Уж я но знаю, как
Он путы сбил, но мы едва живого
Его нашли на поле. А от зверя
И кобылиц давно простыл и след.
В ущелиях ли, где ль они исчезли,
Ума не приложу. Хоть я, конечно,
В твоих чертогах царских только конюх,
Но я бы не поверил никогда
Про сына твоего дурному слову,
Пускай бы, сколько есть на свете жен,
Хоть все повесились. И писем выше,
Чем Ида, мне наоставляли гору.
Я знаю только, царь, что Ипполит
Невинен и хороший человек.

Корифей

Увы! Увы! Опять удар, и меткий!
Да, от судьбы, как видно, не уйти.

Тесей

Мне пострадавший все же ненавистен,
И сладостны мне были вести мук.
Но я родил его, и узы крови
Священные я помню, потому —
Ни радости, ни горю здесь не место.

Вестник

Но как же быть теперь? Оставить там,
Чтоб из твоей нам, царь, не выйти воли?
Коль смею я советовать, не будь
Ты так жесток, владыка, к мукам сына.

Тесей

Сюда его несите… Заглянуть
В глаза ему хочу и волей бога,
И этой карой страшной уличить
Хочу его во лжи и злодеянье.

Вестник уходит.

СТАСИМ ЧЕТВЕРТЫЙ

Хор

О Киприда, суровую душу людей
И богов железную волю
Ты, богиня, сгибаешь.
И над черной землею с тобой,
И над влагой соленой и звучной,
Как радуга, яркий Эрот
На быстрых крылах пролетает…
И если он бурный полет
На чье-нибудь сердце направит,
То дикое пламя мгновенно
От золота крыльев
Там вспыхнет любви и безумья,
А чары его
И в чаще, и в волнах таимых
Зверей укрощают, и всё,
Что дышит в сиянии солнца,
И люди ему
Покорны. Твоя, о Киприда,