верно?
За этой зацепкой явно крылось нечто гораздо большее, чем Лайам смел надеяться, и он не удержался от того, чтобы не подбавить в свой голос едкой иронии. Виеску мгновенно замотал головой.
— И конечно же, вы по-прежнему не знаете, кто такая эта особа?
Виеску снова замотал головой. Сейчас он явно предпочитал обходиться жестами, поскольку не доверял собственному языку.
Лайама это не волновало. Перепуганный вид аптекаря натолкнул его на множество новых идей, точнее, эти новые перспективы были порождены отчасти некоторыми открытиями, которые он только что сделал, а отчасти стоящей перед ним необходимостью оправдать Лонса.
— Да, конечно, — пробормотал он. — Благодарю вас, мастер Виеску. Вы мне очень помогли, и ваша помощь не будет забыта.
С этими словами он развернулся к удалился оставив аптекаря в состоянии, близком к обмороку.
Черная полоса туч ощутимо приблизилась, но Лайам не обратил на это никакого внимания. Он был всецело поглощен паутиной предположений, сплетавшейся прямо на ходу. Лайам рысью пронесся через Норсфилд, всю дорогу до дома не отрывая невидящего взгляда от мостовой. Попрошайки и на этот раз убирались с его пути, видимо считая, что трогать этого чокнутого выйдет себе дороже.
Какую роль в этом деле мог играть яд? И по чему Виеску так взвинчен? Все это должно быть как-то связано с убийством Тарквина — иначе аптекарь не осмелился бы потревожить эдила. Но в чем же тут связь? Ведь если то, что говорит Доноэ, соответствует истине, таинственная незнакомка не могла забеременеть от Тарквина. И кроме того, старика действительно закололи, а не отравили.
Все это порождало бессчетное множество новых вопросов. Если женщина забеременела не от Тарквина, то от кого же? И вообще, при чем тут старик маг? А не может ли убийцей мастера Танаквиля оказаться человек, до сих пор вообще выпадавший из поля его зрения? Вдруг это тот самый мужчина, иногда навещающий незнакомку в арендованных для нее апартаментах?
Слишком много новых вопросов. Аккуратная ткань неокрепших предположений грозила прорваться под тяжестью новых мыслей. Тут Лайама посетила еще одна идея, окончательно усложнившая ситуацию. А действительно ли Рора была с ним честна и приходила лишь для того, чтобы защитить невиновного брата? Их вчерашняя встреча в своей подоплеке вполне могла представлять из себя своего рода сексуальный шантаж, затеянный специально для того, чтобы вынудить его оставить Лонса в покое.
Рора, конечно, не могла заранее знать, что Лайам будет пьян и покладист. Но она также не могла не заметить, что Лайам — еще в театре — положил на нее глаз. Если уж от Кессиаса это не укрылось, то о самой Роре нечего и говорить. Кансаллус, кстати, упоминал, что девушка привыкла к тому, что мужчины ее обожают. А что, если… Лайам задохнулся от мелькнувшей в его голове мысли! А что, если вообще эту акцию совращения спланировал сам Лонс? Если это так, то его вина становится несомненной.
— О боги! — простонал Лайам. — Какой же я идиот!
Впрочем, так это или не так, ему не оставалось ничего иного, кроме как продолжать свои попытки выстроить линию защиты молодого актера. Рора ведь вполне могла прийти к нему по собственному почину, возможно, даже сомневаясь в непричастности брата к убийству, но тем не менее решившись доступным ей способом его защитить. Кроме этой версии вариантов существовала масса, тут было над чем поразмыслить.
Подняв голову, Лайам обнаружил, что ноги сами собой привели его к заведению госпожи Доркас. Лайам в нерешительности застыл на углу, с легким отвращением поглядывая на крохотное оконце своей мансарды. Уж лучше бы он вчера заночевал в доме Тарквина! Тут он вспомнил о Фануиле. И о том, что того следует покормить. Охваченный запоздалым раскаянием, Лайам двинулся к конюшне.
Всю дорогу в его сознании вертелись обрывки предположений. В конце концов Лайам рассердился и решил сплести заново сеть из имеющихся в его распоряжении фактов, чтобы посмотреть, какие в ней обнаружатся прорехи.
Итак, таинственная особа пытается раздобыть дозу сантракта, способную убить человека. Виеску эту дозу ей продает и чего-то боится. Лонс не предпринимает никаких попыток бежать, но его сестра все равно старается отвести от него подозрения. Графинчик, драгоценный графинчик с перечеркнутой этикеткой внезапно вновь показался Лайаму зацепкой — неясной пока, но все же зацепкой. Равно как и заклинание, отмеченное закладкой в книге Тарквина. Оно также могло играть какую-то роль. Новых сведений о Марциусе пока что не поступало, но Лайам также решил не сбрасывать его со счетов. Торговец еще вполне мог вписаться в головоломку как некая крупная величина.
Все, в чем сейчас нуждался Лайам, так это в схеме, по которой можно было бы сложить все фрагменты головоломки. Его сознание бунтовало против таких усложнений, Лайама преследовало ощущение, что истина рядом и что она гораздо проще того, что он вокруг нее накрутил. И все таки он продолжал подгонять фрагменты друг к другу, надеясь на внезапное озарение.
Добравшись до бухты, Лайам увидел, что тучи уже обложили полнебосклона, и поставил Даймонда в сарайчик. Дул сильный ветер, неся с собой холодные, жалящие песчинки. Лайам поспешил в дом.
«Думал, что ты не придешь».
Лайам промолчал и ответил лишь тогда, когда перешагнул порог кабинета:
— Я чуть не забыл о тебе. Я был очень занят.
«Я знаю».
Лишенные интонаций мысли дракончика жалили больнее холодных песчинок.
«Это было неразумно — спать с танцовщицей».
— Это все сидр, — пристыжено буркнул Лайам, стараясь не смотреть Фануилу в глаза. — Есть хочешь?
«Да».
Лайам поспешно добрался до кухни и сосредоточился, глядя на печь. Заполучив сырое мясо, Лайам отнес его обратно в кабинет и молча положил на стол.
«Кессиас думает, что актер убил мастера Танаквиля» — мысленно произнес Фануил, проглотив несколько кусков. Дракончик двигался уже гораздо свободнее. Интересно, сколько времени ему еще потребуется, чтобы выздороветь окончательно?
«Но ты так не думаешь. Твои мысли рассеянны».
— Это потому, что я толком не понимаю, как это обосновать, — признался Лайам. Он подошел ко второму столу и взял в руки пустой сосуд с перечеркнутой этикеткой.
— Мне кажется, что Лонс не из тех людей, которые способны на убийство, но теперь я опять сомневаюсь, вдруг я думаю так под влиянием Роры или в какой-то связи с леди Неквер! Именно потому у меня в голове и возникает такая путаница. Если бы ты более упорядоченно следил за моими мыслями, а не таскал их наугад из моей головы, — произнес он уже более раздраженно, — все было бы много проще.
Лайам и сам понимал, что в нем говорит глупость. Дракончик тут ни при чем. Мысли Лайама путаются вне зависимости от того, вторгается Фануил к нему в сознание или нет. Фануил оставил эту реплику без внимания и продолжал заглатывать мясо.
Лайам некоторое время бездумно смотрел на графинчик, потом хлопнул себя свободной рукой по лбу и выругался. Вопрос, который следовало задать Фануилу, был очевиден, но Лайам все эти дни умудрялся этой очевидности не замечать.
— Фануил, когда ты впервые увидел этот графинчик?
«Мастер Танаквиль владеет им много лет».
Нет, я имею в виду — когда ты впервые увидел его здесь, на этом столе? Пустым?
«Наутро после того, как мастер Танаквиль переместил Клыки».
— На следующее утро после визита той женщины?
«Да».
Лайам поставил сосуд на стол и подошел к книге Тарквина. Она по-прежнему была открыта на заклинании, способствующем перемещению материальных субстанций. Лайам провел пальцем по странице, разыскивая список ингредиентов.
«Символических компонентов», — отозвалось у него в сознании. Лайам взглянул на дракончика. Тот растянулся на столе спиной к Лайаму и сосредоточенно грыз кость.
— Что?
