двинулись следом за ней.
3
— Никаких духов, — негромко объявила старуха, вернувшись в прихожую, где дожидались Лайам и эдил.
Они ждали ее уже около часа. Все это время ведьма бродила по дому, что-то бормоча себе под нос, а ее блестящие птичьи глазки беспокойно сновали вокруг. Она несколько раз высовывалась в прихожую, и каждый раз Лайаму становилось не по себе.
После того как Кессиас убедился, что Тарквин действительно мертв, он кивнул матушке Джеф, и та тут же принялась за работу, а Кессиас вытолкал Лайама за дверь.
— Пока ведьма проверяет, есть ли здесь духи, ее нельзя беспокоить, — прошептал эдил.
— А как она это делает? — так же шепотом спросил Лайам, движимый любопытством.
Эдил пожал плечами:
— По правде говоря — понятия не имею. Но если дух Тарквина здесь, если он гневается или жаждет мести, она это почувствует и, может быть, сумеет кое-что у него выяснить.
Голос эдила звучал беспечно, но рука его при этом, словно бы невзначай, коснулась рукояти меча.
Лайам никогда прежде не слыхал об искательницах теней, и любопытство его все возрастало. Если ведьма сможет поговорить с духом Тарквина, возможно, тот назовет ей имя убийцы. Лайам встал, чтобы пройтись.
Двое стражников за окном чуть шевельнули копьями. Они продолжали стоять на каменной открытой террасе, несмотря на то, что с моря дул холодный, пронизывающий ветер и чахлое солнце было не в силах разбавить его теплом. Кессиас раздраженно посмотрел на своих подчиненных, но не сказал ни слова.
— Вообще никаких призраков, — продолжала ведьма. — И никаких блуждающих духов. Ни жаждущих мщения, ни каких-либо других. А это значит, что убийцы здесь нет.
Вынеся этот приговор, ведьма неожиданно улыбнулась Лайаму, а Кессиас странно хмыкнул. Лайам озадаченно посмотрел на него, потом в мозгу его промелькнула догадка.
— Так вы решили, что все это сделал я? Вы оба думали, что это я убил мастера Танаквиля? Так или нет? Отвечайте!
Кессиас хмуро взглянул на старуху. Та ответила ехидной усмешкой.
— Я подозревал нечто такое, но…
— Но зачем бы я тогда стал вас разыскивать?! — гневно воскликнул Лайам. — Зачем бы я потащился сюда вместе с вами?
— Полегче, приятель. Не надо на меня кидаться. Многие именно так пытаются спрятать концы в воду. Я всего лишь хотел кое-что проверить. Ведь вы — Лайам Ренфорд, верно?
— Ну и что?
Лайам просто пылал от благородного возмущения. Этот болван и впрямь посмел заподозрить его в убийстве! Да, пожалуй, он слишком поторопился с выводом, что эдил Кессиас — неплохой человек.
— По правде говоря, нам известно, Ренфорд, что вы общались со стариком. Общались более тесно, чем кто-либо другой в Саузварке. Так кого же еще мне было подозревать? И вы бы никогда не узнали бы о моих подозрениях, если бы эта глупая баба не распустила язык!
Он снова смерил ведьму хмурым взглядом, а Лайам рассерженно отвернулся, намереваясь уйти.
Но тут кто-то коснулся его руки. Морщинистое лицо матушки Джеф сияло.
— Не обижайся, парень. Я тоже думала, что это твоих рук дело. У тебя слишком невинный вид, — пояснила она, — а это лучшая маска для шельмы.
Лайам промолчал, но слова старухи задели его за живое. Тарквин однажды сказал ему то же самое и почти в тех же словах. Как-то в пылу спора Лайам заявил, что всегда говорит то, что думает, на что старый кудесник расхохотался.
— Вы бы хоть бороду отрастили, что ли, Ренфорд, — сказал он. — Человеку с таким невинным лицом никто никогда не поверит.
— А теперь, эдил Кессиас, я бы хотела отправиться восвояси. Если, конечно, вы дадите мне в провожатые кого-то из ваших перепуганных, но бравых вояк.
Кессиас встряхнул головой и велел одному из гвардейцев проводить ведьму до дома. Когда эдил вернулся в прихожую, Лайам все еще думал о словах матушки Джеф. И о том, насколько они оказались созвучны словам Тарквина.
— Старуха попала в самую точку, Лайам Ренфорд. У вас чересчур невинный вид. Это вам не на пользу.
— Что же, мне обзавестись жутким шрамом и потерять глаз, чтобы выглядеть добропорядочным человеком? — язвительно поинтересовался Лайам.
Кессиас расхохотался и хлопнул Лайама по плечу. Лайам почувствовал, что гнев его понемногу стихает, и невольно улыбнулся в ответ.
— Шрам, повязка! Да, это бы сработало! — Эдил снова рассмеялся, потом, все еще посмеиваясь, добавил: — К несчастью, матушка Джеф редко ошибается, а значит, мне не удастся упрятать вас под замок. Следовательно, не остается ничего другого, кроме как пораскинуть мозгами и отыскать истинного убийцу. Давайте обыщем дом.
Эдил двинулся в глубь дома, Лайам — следом за ним. Его подстегивало вновь разгоравшееся любопытство. Эдил продолжал расспросы. Его интересовало все, что связывало Лайама со стариком.
— Так вы не догадываетесь, кто мог желать его смерти?
— Понятия не имею. На самом деле я не так уж и хорошо его знал. Я просто иногда купался в его бухте да время от времени беседовал с ним. Боюсь, тут никакой зацепки не сыщешь.
Они вошли в библиотеку Тарквина, располагавшуюся рядом с гостиной. Стены помещения были снизу доверху увешаны полками с книгами; окон тут не было, и тусклый свет проникал сюда лишь сверху — через небольшой стеклянный купол, вделанный в потолок. Когда Лайам произнес слово «купался», эдил смерил его недоверчивым взглядом.
— Вы что плавали? В море?
— Ну да, — сказал Лайам.
— Но никто не плавает в море!
— Я плаваю, — просто сказал Лайам, не потрудившись что-либо объяснять. Кессиас пожал плечами, но чувствовалось, что он не поверил.
Несколько мгновений они стояли молча, зачарованно глядя на бесчисленное множество книг. Библиотека производила сильное впечатление. Лайам двинулся вдоль полок, время от времени прикасаясь к кожаным корешкам переплетов. Кессиас встал под самым куполом и, разглядывая библиотеку, медленно поворачивался на каблуках.
— Так когда, вы говорите, вы его нашли?
— Еще ночью. Я…
— Еще ночью?! — вскинулся эдил. — Почему же вы сразу не явились ко мне?
Лайам замялся на мгновение и уже совсем было решился рассказать эдилу о Фануиле, но что-то остановило его.
«Ты был пьян».
— Понимаете, я был пьян, — выдавил Лайам из себя. — А когда я увидел его, я… э-э, растерялся, упал и ударился головой.
«Покажи ему шишку».
— И набил изрядную шишку. — Лайам ткнул пальцем в собственный затылок и только теперь ощутил, что там и впрямь имеется изрядная выпуклость. — Я пришел в себя только утром.
— Хватили лишнего, да?
Эдил улыбнулся, и Лайаму чуть полегчало, хотя лицо его оставалось по-прежнему красным.
