проявила никакого энтузиазма. Она не хотела останавливаться в квартире, принадлежавшей дону Родриго, и сказала, что они могут пожить в гостинице.
Рамон согласился и забронировал номер.
Они прибыли в Париж в пятницу вечером и собирались поужинать в ресторане рядом с гостиницей. Потом можно потанцевать или выпить где-нибудь, подумал Рамон.
Но Нена была необычно молчалива и неохотно поддерживала разговор.
— В чем дело, Нена? — спросил он, с трудом сдерживая раздражение. Он хочет, чтобы они приятно провели время вместе, но она отнюдь не расположена веселиться. Разве он не был в полном ее распоряжении все три недели, которые они провели на Агапосе? Должна же она понимать, что у него накопилось много работы и, кроме того, есть множество других обязанностей!
— Ни в чем. Если не считать, что во всем, — пробормотала она, с ожесточением намазывая маслом французскую булочку.
— Что ты хочешь сказать, дорогая? Я думал, мы покончили с проблемами и наши отношения наладились.
— Неужели? — язвительно осведомилась Нена, бросая на него сердитый взгляд. — Ты ошибся. Возможно, ты полагаешь, что меня можно засунуть в долгий ящик, пока у тебя есть более неотложные дела, но я думаю, что заслуживаю некоторого внимания.
Рамон вздохнул. Ему придется нелегко. Расследование достигло критической точки, и
утечка информации может оказаться роковой.
— Послушай, Нена, я знаю, что меня часто не бывает дома…
— Часто? Это явное преуменьшение!
— Пожалуйста, — взмолился он, — пойми. Я не могу объяснить тебе всего, что происходит в офисе, но сейчас мне в буквальном смысле приходится тушить настоящий пожар.
— Ну, еще бы! И обязательно после шести часов вечера и до глубокой ночи!
— Нена, что ты такое говоришь?
— Что у тебя, Рамон, кажется, появляется огромное количество дел, после того как заканчивается рабочий день.
Он надменно посмотрел на нее.
— Это на самом деле так.
— Великолепно! Этим все сказано, не так ли?
— Что ты имеешь в виду? — медленно спросил Рамон, поставив бокал на стол и сердито сжав губы. Прищурившись, он бросил на нее грозный взгляд.
— Что у тебя, очевидно, есть любовница. Поэтому я считаю, что лучше всего покончить, наконец, со всей этой бесполезной болтовней.
— Ты хочешь расторгнуть наш брак? — язвительно спросил он.
— Да. Я думаю, Рамон, что на этот раз мое терпение иссякло. Сначала была Луиса, а сейчас… я не знаю, кто это, но мне ясно, что у тебя есть женщина, с которой ты проводишь каждую ночь, — у Нены подозрительно блестели глаза, но она сделала усилие и улыбнулась, твердо решив, что на этот раз не даст одурачить себя.
— Это нелепо! — Рамон сердито швырнул салфетку на стол.
— Вовсе нет. Ты вообразил, что можешь обращаться со мной как с вещью, которую можно взять, а потом за ненадобностью положить на полку. Но это не так. Дело в том, что ты, я думаю, не способен взглянуть на нашу жизнь с моей точки зрения, и поэтому чем скорее мы разведемся и будем жить каждый своей жизнью, тем лучше будет для нас обоих.
— Я ушам своим не верю! — пробормотал Рамон, чувствуя, как в нем закипает гнев.
— Неужели? Ну, это, я полагаю, потому, что ты привык поступать по-своему. — Нена сделала вид, что пригубила шампанского.
— Так. Ну, хватит, — лицо Рамона потемнело, и Нена испуганно замерла, опасаясь, не зашла ли она слишком далеко. Но так ему и надо. Он не имеет права обращаться с ней как диктатор. Официант! — Рамон подозвал молодого человека. Мы не будем ужинать. Внесите все это в мой счет, он начал подниматься из-за стола.
— Но мы только что сделали заказ! — протестующе воскликнула Нена.
— Вставай, Нена, и иди со мной.
Она колебалась. На мгновение у нее мелькнула мысль отказаться, но потом она поняла, что не может устраивать сцену в ресторане, и, поднявшись, покорно последовала за Рамоном.
Решительно шагая, он вышел из ресторана и направился в гостиницу, где вызвал лифт. В ледяном молчании они поднимались наверх. Нена высоко подняла голову, старательно делая вид, что происходящее ничуть не волнует ее, но изредка она поглядывала на разъяренное лицо Рамона. Что он собирается делать? Собрать вещи и немедленно отправиться в Лондон?
Рамон отпер дверь номера и снял пиджак. Затем он повернулся и пристально посмотрел на Нену — С меня хватит всех этих игр.
— Каких игр? Я не играю ни в какие игры. Если кто этим занимается, так это ты, — сердито сказала она, не желая уступать ему.
— Да что ты говоришь? Ты воображаешь, что я играю в игры? Что я провожу время с какой-то женщиной, а не с тобой? — угрожающим тоном спросил он, приближаясь к ней.
Нена сделала глубокий вдох, пытаясь не съежиться от страха.
— Я… да. Я думаю, что…
— Что именно, Нена, ты думаешь? Скажи мне, потребовал Рамон, возвышаясь над ней и гневно сверкая глазами.
— Что ты… ну, что…
— Да? Говори! Продолжай! Или ты боишься?
— Ничего я не боюсь, — запинаясь, проговорила она, заставляя себя посмотреть Рамону в глаза. Просто…
— Что?
— Все было не правильно с самого начала, — тихо призналась она, отводя глаза.
— Неужели? Тогда позволь мне показать, правильно это или нет. — Прежде чем Нена опомнилась, он с силой прижал ее к себе и, схватив за волосы, заставил ее посмотреть ему в лицо. — Я докажу тебе раз и навсегда, что правильно, а что не правильно, жена моя, — прохрипел он, швырнув Нену на кровать.
Затем, покрывая ее поцелуями, он сорвал с нее одежду.
— Не надо, Рамон, — прошептала Нена, чувствуя, как в глубине ее существа возникает непреодолимое желание, сопротивляться которому у нее, не было сил. — Не надо, пожалуйста… мы должны вести себя разумно.
— Разумно? Ха! — Рамон быстро сбросил с себя одежду и жадно приник к ее груди, заставив Нену вскрикнуть. Его губы опускались все ниже. У Нены начали вырываться сладострастные стоны, вызванные неописуемым наслаждением, по сравнению с которым померкло воспоминание об удовольствии, испытанном от пылких занятий любовью на Агапосе.
Когда выплеснулась вся их страсть и они, разомкнув объятия, лежали, обессиленные, на смятых льняных простынях, Рамон повернул голову и пристально посмотрел на Нену.
— По-твоему, это не правильно, Нена? Тебе пришло бы в голову делать это с другим мужчиной?
— Нет, конечно. Я не могу даже в мыслях представить себе, что занимаюсь любовью с кем-то другим! — возмутилась она, горячо желая, чтобы Рамон, как обычно, обнял ее, а не оставил, покинутую и одинокую, лежать на краю этой чересчур большой кровати.
— Понятно. И ты полагаешь, что для меня было бы так же естественно заниматься любовью с другой женщиной, как с тобой? Ты это вообразила?
— Такая мысль приходила мне в голову, — запинаясь, призналась Нена. Пристальный взгляд Рамона смущал ее. — Ведь встречался же ты с Луисой.
— С Луисой! Вечно эта чертова Луиса! Неужели нельзя забыть о ней? Я уже забыл. Теперь она всего лишь друг.
— Тогда мне так не показалось, — устало пробормотала Нена, устраиваясь на подушке.
