Худяков М. Г. 'Древности Малмыжского уезда' (ч. VI — Татары) — Труды Вят. Уч. Арх. Ком, 1917 г.
Худяков М. Г. 'Мусульманская культура в Среднем Поволжьи', Казань, 1922 г. [308]
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Казанское ханство в освещении М. Г. Худякова
Перевернута последняя страница 'Очерков по истории Казанского ханства'. Появление книги около 70 лет тому назад в Казани — бывшей столице одноименного татарского ханства и ставшей вновь столицей Татарской Советской Социалистической республики, вызвало широкий общественный резонанс. Дела и мысли предков всегда волнуют воображение потомков.
Впервые русский читатель получил систематизированный материал по истории национального государства казанских татар, которое существовало в 1438–1552 г.г.
Как известно, история, даже тесно связанных с Русью народов Поволжья, (татары, башкиры, чуваши, мари, удмурты, мордва) была слабо отражена в обобщающих трудах по истории России Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева, В. О. Ключевского и др. Это отчасти объяснялось вообще слабой изученностью их прошлого, но главной причиной являлось то, что история многонациональной страны трактовалась исключительно в великодержавном духе как история Российской империи.[561] Эта тема всегда оставалась в русской истории на заднем плане, и о судьбе народов вспоминали лишь тогда, когда речь шла о вооруженной борьбе против них.
М. Г. Худяков начал свой труд по истории ханства в трудные годы революции, когда нелегко было вообще заниматься наукой, когда не все и не сразу в происходивших после 1917 года событиях можно было понять и принять.
Как русский ученый, посвятивший себя со студенческой скамьи восстановлению исторического и культурного прошлого народов Поволжья, он заинтересовался судьбой некогда процветавших здесь государств — Волжской Булгарии, Золотой Орды и Казанского ханства. [309]
Он с глубоким уважением относился к татарскому народу, к его богатому прошлому, к вкладу, внесенному этим народом в историю культуры. Для него стало очевидным, что изучение истории татар и немедленный отве на главные вопросы прошлого, являются насущно необходимой частью культурного и национального строительства Татарской республики. И с этим М. Г. Худяков прекрасно справился, создав такую новаторскую работу.
Книга вышла на невзрачной желтоватой бумаге в стране, еще не преодолевшей послевоенную разруху. Как знамение времени воспринимается указание на тяжелые материальные условия, в которых создавалась книга.[562] Ее появление отмечено официальной правительственной газетой 'Известия ТЦИК' — орган Центрального Исполнительного Комитета Татарской ССР: 'Эта книга, которой недоставало. Татарская республика должна иметь историю того государственного союза, из которого она вышла через длинный период тяжелой зависимости от другого государственного союза'.[563] Книга сразу обратила на себя внимание и в центральной периодике.[564] Политическая история ханства излагается в соответствии с установленной автором периодизацией: 1) период могущества ханства (1438–1487 г.г.); 2) эпоха русского протектората (1487–1521 г.г.); 3) эпоха национального возрождения (1521–1550 г.г.); 4) падение ханства (1551–1552 г.г.).
Основная мысль истории ханства покоится на признании в основе данного государственного организма местной старинной булгарской культуры, к которой привита сильная военная власть. Как пишет рецензент С. Порфирьев: 'Автор не удовлетворен отношением к его предмету русских историков — общим недостатком большинства их он считает тенденциозность, отводящую Казанскому ханству 'слишком пассивную роль'.[565] Эта задача книги выступает весьма отчетливо во всех главах. По мнению М. Г. Худякова, 'среди народностей Поволжья, подчинившихся русским, татары одни смогли противопоставить русской[310] культуре свою, не менее древнюю культуру и сумели сохранить свой родной язык, быт, школу, религию'.[566]
Конечно, трудно согласиться во всем с автором в трактовке событий и лиц, документов и решений. Современный читатель вправе сам оценить то, что прочтет. Некоторые неточности и ошибки в фактологии, он может сравнить с теми новыми фактическими данными и новыми оценками, которыми обогатилась литература.
Термины «империализм» (с. 121), «империалисты» (с. 6), «капиталисты-оптовики» (с. 212), «капиталисты-купцы» (с. 219), 'крупные капиталисты' (с. 218.), 'стадия развития торгового капитала' (с. 120, 219) и т. д. при характеристике отношений средневековья использованы в более широком значении, чем это принято ныне. Вместе с тем книга пронизана идеей о феодальном строе в татарской истории, хотя в феодальная система и не называется таковой, кроме единственного случая, когда М. Г. Худяков обращает внимание на соединение определенных государственных должностей с принадлежностью к знатнейшим родам, что именно и 'дает, как он пишет, повод татарским историкам говорить о феодализме в Казанском ханстве' (с. 183).
Автор попытался впервые объяснить природу внутреннего строя государства казанских татар, основываясь на анализе тарханного ярлыка хана Сахиб-Гирея 1523 г.
Сейчас изучение социально-экономического строя ханства значительно продвинулось вперед.[567]
Анахронизмом звучат термины 'инородческое население' (с. 218), 'финские инородцы' (с. 210), «язычники-инородцы» (с. 191), 'инородческие князья' (с. 193), 'инородческие территории' (с. 11), «туземцы» (с. 238). Ряд этнонимов встречается в устаревшей форме ('черемисы' вместо «мари» — с. 210; «вотяки» вместо «удмурты» — с. 10 и др.). Термин «турки» (соответственно «турко-татары» — с. 200, 228; 'турецко-татарские племена' — с. 238; 'народы турецкого происхождения…' — с. 13, 210). М. Г. Худяков употреблял для обозначения всех тюркских народов, то есть в том смысле как нынче употребляется[311] термин «тюрки», сейчас «турками» называются только малоазиатские тюрки, живущие в Турции, Научно-справочный аппарат книги, конечно, не удовлетворяет современным требованиям. Объем материала, который следовало бы учесть, а также разнообразие вопросов, затронутых в книге, оказались настолько значительными, что пришлось воздержаться от составления примечаний. Новейшая библиография по истории народов Поволжья за последние 50 с лишним лет исчисляется тысячами названий. Недавно осуществленно академическое издание ярлыка Сахиб-Гирея, которым пользовался М. Г. Худяков, и другого неизвестного ему раннего ярлыка Ибрагима.[568]
Многое сделано для изучения эволюции положения Казанского ханства в системе международных отношений стран Восточной Европы XV–XVI в.в.[569] Плодотворным оказалось изучение с точки зрения восточной политики Российского государства предпосылок и хода Казанской войны, завершившейся в 1552 г. падением ханства и присоединением его к Москве.[570] Однако, как бы традиционные ни были связи между Казанью и Москвою (вспомним отношения Волжской Булгарии с Русью, затем период Золотой Орды), наиболее существенным — из внешнеполитических — фактором развития ханства были его отношения с другими татарскими ханствами и мусульманскими государствами Восточной Европы и Азии. Как справедливо заметил С. О. Шмидт, трудность изучения этих сюжетов заключается не только в утрате большей части документов (архива казанских ханов и русских посольских дел по[312] сношениям с Казанью), а в том, что внимание исследователей в силу известного смещения исторической перспективы сосредоточилось на более важных линиях внешней политики стран Восточной Европы XVIII–XIX в.в., которым стало приписываться такое же значение и для предшествовавших веков. Обращение к «Очеркам» М. Г. Худякова, которые носят ярко выраженный авторский характер и отличаются многоплановостью затронутых вопросов, несомненно привлечет вновь внимание историков к этой забытой теме. Это представляется тем более необходимым, что выявление даже фрагментарных свидетельств новых источников о международном положении Казанского
