Убедившись, что ей и в самом деле это интересно, Девон стал говорить о раскопках, в которых ему довелось участвовать, дополняя описание работы характеристиками людей, встреченных им, восхищаясь красотой тамошних мест. Он рассказал ей о своих впечатлениях, в частности от Сахары, с ее «прекрасной, незабываемой, умирающей природой», тут же вспоминая и о более забавных вещах:
— Ты обязательно должна поездить на верблюде, это незабываемо. Я никогда в жизни не чувствовал себя таким ничтожным, как под взглядом такого животного, которое как-то раз уставилось на меня. Не сравнить ни с каким гипнозом!
Он говорил ей о песчаных бурях и внезапных половодьях, когда днем вода закипает, а ночью замерзает. О трудной работе археологов, пласт за пластом вгрызающихся в глубь веков, о рабочих, копающих и тщательно просеивающих почву в поисках находок.
Тори слушала его с большим интересом, своими вопросами и вниманием к ответам побуждая его рассказывать еще и еще. Потом они перешли в кухню, потому что наступила пора готовить обед, и постепенно тема их беседы стала более широкой, касаясь проблем, близких и тому, и другому. Когда Тори училась в Париже, она часто путешествовала вместе со своим отцом, ей довелось посетить многие страны мира, и теперь она увлеченно делилась с Девоном своими впечатлениями.
Оба чувствовали себя непринужденно и раскованно, поэтому, когда Девон внезапно изменил ход беседы, это застало ее врасплох. Она стояла спиной к Девону и проворно резала овощи, а он в противоположном конце кухни жарил стейки, когда услышала знакомое:
— Тори, выходи за меня замуж.
Она как раз повернулась к нему, собираясь что-то рассказать, и остановилась, пораженная не столько словами, сколько тем, как они были сказаны — словно через силу, с хрипом вырвавшись из его горла. Тори быстро взглянула на него — и улыбка тотчас сошла с ее лица, когда она увидела странное, почти угрожающее выражение глаз своего любимого, и сердце ее учащенно забилось.
— Похоже, ты это всерьез, — прошептала она. Девон резко кивнул головой:
— Да, я абсолютно серьезен. Странно, но когда я наконец сделал тебе настоящее предложение, я еле смог выговорить эти слова — моя тренировка мне ничуть не пригодилась.
Глава 8
Тори оставила без ответа слова Девона, потому что была сильно взволнована — тем более, что она прекрасно видела, как он сам потрясен собственным предложением. Она не могла справиться с охватившими ее чувствами и придать им верное направление. Но одно ей было очевидно: необходимо объяснить ему, почему она испугалась его слов, а ей трудно это сделать, потому что сама едва ли понимает до конца природу своего страха.
— Я хочу кое-что тебе показать, — выговорила она наконец.
Девон недоверчиво посмотрел на нее долгим, испытующим взглядом, словно стараясь убедиться, что она сказала это не для того, чтобы поменять тему. Потом утвердительно кивнул головой:
— Хорошо.
Тори выключила печь и направилась в мастерскую. Девон последовал за ней. Он не был здесь с самого первого дня их знакомства. Оставив нераспакованными несколько незаконченных картин, Тори расставила по местам свои принадлежности и инструменты. Когда они вошли, Тори молча показала ему на угол комнаты, где падающие через незанавешенное окно лучи солнца играли на холстах, поставленных вдоль стены.
Девон нерешительно подошел к картинам.
— Это твой ответ? — спокойно спросил он, прямо глядя ей в глаза.
— Да, в каком-то роде. — Тори глубоко вздохнула. — Я не могу думать о замужестве, Девон. Во всяком случае, сейчас.
— Вообще о замужестве? Или о том, чтобы выйти за меня?
— И о том, и о другом.
Девон прислонился к стене, засунув руки в карманы своих слаксов и не отводя от нее взгляда. На картины он не смотрел.
— А как же последняя ночь? — коротко бросил он.
Тори понимала, как он был встревожен и уязвлен. Ей хотелось подбежать к нему, броситься на шею, сказать, как сильно она его любит. Она хотела успокоить, прогнать обиду, затаившуюся в этих удивительных зеленых глазах.
Но она не могла забыть тех страданий, которые принесло ей предательство Джордана. Ей вспомнилось собственное отчаяние и недоумение, его подлость и издевательские выпады по поводу ее затянувшегося девичества. Боль утраченной любви, которая в действительности не была любовью с его стороны.
Но Девон был совсем другим человеком. Тори знала, что он неспособен на подлость или жестокость. И все же Тори не собиралась связывать себя обязательствами, вытекающими из трех коротких слов, произнесенных им, и ее признания в собственных чувствах. Но в любом случае она должна была прежде всего решить для себя одну проблему и сделать выбор. Причем знала, что любое решение могло причинить ей боль: либо сейчас написать портрет Девона, что поможет ей определить, является ли ее чувство к нему настоящим, либо позволить любви к нему еще глубже укорениться в ее сердце, прежде чем она напишет его портрет.
И в том, и в другом случае она рисковала вновь пережить страдания потерянной любви. А эта любовь была для нее еще более важной, чем некогда любовь к Джордану.
— Ты ведь знаешь, чем была для меня последняя ночь, — наконец произнесла она.
— Мне казалось, что знаю. Но, похоже, я ошибся.
Тори была готова забыть обо всем и броситься к нему — так ее поразила почти незаметно прозвучавшая в его голосе боль. Однако она даже не пошевелилась, а ноги словно приросли к полу.
— Нет, ты не ошибся, — сказала она прерывающимся от волнения голосом.
— Тогда почему ты не хочешь, чтобы мы поженились? — спросил он и возмущенно добавил: — Я же сказал, что никогда не причиню тебе страдания. Тори, я говорю очень серьезно.
— Я это знаю. И верю тебе. Но, Девон, прошу тебя, почему нельзя просто дать событиям развиваться своим путем?
— А кому это нужно? — требовательно спросил Девон.
— Просто мне нужно… время.
— Я-то думал, что мы уже миновали эту стадию.
Тори не знала, что на это ответить. Во всяком случае, ответить так, чтобы он понял. И с отчаяния попыталась обратить все в шутку:
— Но разве я виновата, что мне удалось найти единственного мужчину в округе, готового добровольно сковать себя узами брака?
Он и не подумал улыбнуться и серьезно продолжил ее фразу:
— Да, и еще кольцами и обещаниями верности. Пойми, Тори, я не стремился здесь к любовному приключению.
— Но ты не стремился и к браку.
— Конечно, у меня не было этого в мыслях, когда я постучал в дверь твоего дома в то первое утро, когда увидел тебя. Возможно, я не думал об этом и когда делал тебе те «тренировочные» предложения. Но в глубине души у меня сразу возникла такая мысль. Я уверен, что всегда это имел в виду — жениться на тебе.
Тори решила перейти к иным, житейским аргументам.
— Ты совсем меня не знаешь.
— Но я не устаю тебя изучать, Тори, и узнаю тебя как следует, если ты дашь мне такую возможность.
— Бот видишь! И я говорю, что нам нужно время.
