кстати.
И еще Дэниел. То, что она почувствовала, когда впервые увидела его. Странное ощущение узнавания, необыкновенная тяга к нему. Что-то, чего она не испытывала никогда в жизни. Все это нельзя забыть и жить как раньше.
Ведь он до конца не поверил в то, что их отношения с Питером были абсолютно невинными, и не составил еще представления о ней, но он защитил ее от репортеров. И собирается объявить о ее непричастности к убийству в полиции. И он не возражал против того, чтобы она жила в их доме.
Но Лаура не имела ни малейшего представления о том, что скрывалось за непроницаемым выражением его лица. Она не понимала, какую роль он определил ей в своей тихой, но напряженной борьбе с Эмили. Она не знала, как он относился к своему брату и что чувствует теперь, когда Питера нет в живых.
Да, она не знала, что он думает о ней. С трудом вернувшись к действительности, девушка задумчиво произнесла:
— Не думаю, что я смогу отказаться от портрета, Кэсс. У меня слишком много вопросов. А ответы на них я смогу получить, только если вернусь в дом Килбурнов.
— Вопросы о зеркале?
Лаура кивнула.
— Да. И другие. Дэниел не выказал даже тени чувств по поводу смерти брата, и Эмили как будто совершенно равнодушна к ней. Почему? Даже если он и был Казановой, то Питер Килбурн все равно красивый, обаятельный, приятный молодой человек. Как мог он уйти из их жизни—и так трагически! — и не оставить никакого следа? Я видела его всего пятнадцать минут и испытала шок, когда узнала о его смерти, а для них — близких родственников — как будто ничего не случилось.
— Но ты, конечно, не думаешь, что его убил кто-нибудь из них?
— Я не знаю. Но сонный менеджер мотеля — сомнительный свидетель. К нему мог прорваться оскорбленный муж. Или кто-то из семьи, разозленный тем, что он обманывает свою жену. Дело в том, что посторонний никогда не сможет понять, что происходит
— Пригласил паук муху, — пробормотала Кэссиди.
Лаура не улыбнулась шутке.
— Да. Именно это я и чувствую.
— Но ты понимаешь хотя бы, что для тебя жить в этом доме небезопасно? Лаура, а если существует хоть малейшая вероятность, что кто-то из семьи Килбурнов убил Питера?
Лаура сказала, покачав головой:
— Мне кажется, и это возможно. И Джози — рыжая.
— Значит, возможно, что в доме живет убийца. Лаура, ты же сама говорила, что тебя втягивают в дело, которого ты не понимаешь, может быть, тебе лучше прислушаться к своему здравому смыслу?
— Мне не обязательно решать это сегодня. Я еще подумаю.
Кэссиди кивнула, но по выражению ее лица было видно, что она уже поняла, какое решение примет подруга. Так что толку говорить о Килбурнах. И только через некоторое время, собираясь уходить, она сказала:
— В газетах пишут, что Дэниел совсем не такой красавец, каким был Питер. Это правда?
— В общем, да, — подтвердила Лаура.
— Но?..
Лаура нахмурилась.
— Никаких «но». Питер был красивее.
— Ну ладно, выкладывай.
Сдаваясь, Лаура сказала:
— Дэниел — не красавец, но он жутко сексуальный. Ты это хотела услышать?
— Если это правда…
— Уж это правда. Как только я увидела его, Я… Ладно, честно тебе скажу, что впервые в жизни я поняла, как можно без всяких колебаний лечь в постель с незнакомым человеком.
Глаза Кэссиди расширились от удивления, она улыбнулась.
— Ну и ну! Возможно, у этой страшной сказки будет счастливый конец.
— Не думаю.
— Почему? Никакой ответной реакции с его стороны?
— Даже хуже. — Лаура слабо улыбнулась. — Самое плохое: он считает, что я была последней любовницей его брата. И я не могу доказать, что это не так.
Кэссиди покачала головой.
— Если ты вернешься туда и проведешь с ним хоть немного времени, он поймет, что это неправда, Лаура. Любой мужчина понял бы.
— Я ничего об этом не могу сказать. Знаешь, что означает имя Дэниел?
— Что же?
— Судья.
— Не бойся, он тебя оправдает, — засмеялась Кэссиди. — Ладно, пока.
— Спокойной ночи, Кэсс.
Собираясь лечь в постель, Лаура продолжала думать о последних словах подруги, но ей трудно было поверить, что это правда. Ее чувства были в полном смятении. Голова полна вопросов, а сердце — боли.
Почему Эмили так стремилась заказать портрет совершенно неизвестной художнице? Почему она так чудовищно равнодушна к смерти своего обаятельного внука? За что борются Дэниел и Эмили? И как долго будет продолжаться эта борьба? Кто в ней победит? И почему Лауре кажется, что ее пытаются вовлечь в эту необъявленную войну?
Дэниел. Непоколебимый, бесчувственный, равнодушный и непреклонный, как скала, но полный скрытого напряжения. Что он на самом деле чувствует по поводу смерти брата? Как относится к бабушке, которую зовет по имени, к этой борьбе между ними? И что он чувствует, в конце концов, к ней, к Лауре?
Она лежала в своей удобной постели в уютной комнате, и ее мучило беспокойство. Ощущение пустоты. Тоска. Желание быть с мужчиной, которого до этого дня она никогда даже не видела, который даже ни разу не дотронулся до ее руки, который думает о ней самое худшее.
Эти мысли роились в ее голове, но, когда Лаура забылась беспокойным сном, она все еще не приняла решения.
Глава 4
— Твое зеркало, — говорила Дана Уилкс Лауре в субботу утром, — было сделано в 1800 году по заказу Брэндона Кэша, который подарил его своей супруге Саре на двадцать вторую годовщину свадьбы. Его изготовил знаменитый ювелир из Филадельфии. Узор в виде лабиринта состоит из одной непрерывной замкнутой линии без начала и конца, что должно олицетворять вечность. Когда мастер записывал это зеркало в книгу заказов, он именно так и назвал этот рисунок — «Вечность». Такая гравировка была сделана только для Брэндона Кэша. Больше мастер ее не повторял в своих работах.
— Я просто потрясена, — сказала Лаура.
Довольная похвалой, Дана откинула темные волосы со лба.
— Я молодец, правда?
— Просто замечательно! Как тебе удалось выяснить все это так быстро?
— Мне повезло, — призналась девушка со смехом. — Ювелир очень аккуратно вел свои записи, а поскольку он в конце концов стал популярен, его работы хорошо известны. Он немного работал по бронзе, и обо всем, что он сделал, сохранились подробные записи. Твое зеркало, кстати, сейчас очень дорого стоит.
Лаура покачала головой.
— Меня интересует не его цена, а его история. И история людей, которым оно принадлежало.
— Да, ты говорила, но я подумала, что должна тебе это сказать.
