Кэрри кивнула.
— Наверное, я надеялась, что он станет отрицать это. Скажет, что женился на мне, потому что я была ему нужна, даже если потом все изменилось. Но нет. Он рассмеялся и сказал, что я должна быть польщена, поскольку моим приданым были расписки на полмиллиона долларов.
— Подонок, — пробормотал Брент сквозь зубы.
Помолчав, Кэрри добавила:
— Я положила трубку. Это был наш последний разговор. Я не знаю, кто его убил, Брент, но знаю, кто его не убивал. Ни отец, ни Лоренцо не имеют к этому ни малейшего отношения. Свои убытки они списали на неблагоприятные обстоятельства. У нас говорят: обманешь меня один раз, стыдно станет тебе, обманешь второй раз, стыдно станет мне. Питер обманул их дважды. Но из-за этого они не стали бы делать меня вдовой.
Брент кивнул и пробормотал:
— Я и так не представлял себе Лоренцо с ножом в руке. Пистолет ему больше подходит.
Кэрри улыбнулась.
— Ты ничего не знал о моей семье, когда мы начали встречаться, верно?
— Нет, ничего, — ответил Брент.
— Я никогда не участвовала в делах отца и брата.
— Ты могла бы мне этого не говорить.
Брент подошел к ней и положил руки ей на плечи.
— Кэрри, неужели ты думаешь, что я тебя совсем не знаю? Ты действительно думаешь, что все это время я встречался с тобой только потому, что мне нужно твое тело?
Она молча смотрела на него. Затем тихо проговорила:
— Когда ты нашел меня в оранжерее тем вечером, я спряталась, потому что увидела, как Питер повел в свою спальню хорошенькую манекенщицу. Я знала, что у него есть другие женщины, но мне стало так больно, что я просто не смогла оставаться на людях. А потом пришел ты и посмотрел на меня так, будто тебе стало жаль меня. И когда ты погладил мои шрамы…
Кэрри тихонько вздохнула.
— Брент, ты сделал меня счастливой. Заставил меня почувствовать то, что я никогда не смогла бы почувствовать без тебя. Я хочу, чтобы ты знал: я всегда буду тебе благодарна…
Брент, нахмурившись, перебил ее:
— Перестань! Мне не нужна твоя благодарность.
Кэрри пристально смотрела ему в глаза.
— Не нужна? Но как же я могу не быть тебе благодарной?.. Ты, Брент, заставил меня почувствовать себя женщиной.
— Ты и была ею. Прекрасной, сексуальной, волнующей женщиной, которую я полюбил всей душой.
Ее нижняя губа задрожала, на глаза навернулись слезы.
— Как замечательно ты говоришь, — пробормотала Кэрри.
Брент застонал и уткнулся лбом в ее лицо. Потом поцеловал ее, и в этом поцелуе не было ни жалости, ни нежности. Только желание. Когда их поцелуй прервался, у обоих дрожали колени.
— Послушай меня, Кэрри, — проговорил Брент с хрипотцой в голосе. — Я на двенадцать лет старше тебя. У меня были другие женщины, другие связи. Я знаю, чего я хочу и что я чувствую. Я люблю тебя. Поверь мне. Привыкни к этому. Я заставлю тебя поверить. И я собираюсь жениться на тебе.
— Но…
Он снова поцеловал Кэрри.
— Нет. Никаких но. Если ты хочешь соблюдать приличия, мы можем подождать до весны или даже до лета, но ты выйдешь за меня.
Брент не оставил ей времени на возражения — еще раз поцеловал ее и вышел из беседки.
Было уже около трех утра. Кэрри медленно шла в сторону дома по дорожкам сада. Шла, погрузившись в раздумья. Даже если бы маленькие фонарики горели ярче, она, наверное, не заметила бы под деревянным мостиком странный предмет, наполовину погрузившийся в воду.
Лаура очнулась от тяжелого сна и открыла глаза, не понимая, где находится. Но это длилось всего лишь мгновение. Дэниел приподнялся на локте и, наклонившись, нежно поцеловал ее.
— Доброе утро, — прошептал он. Лаура улыбнулась, тотчас же забыв о дурном сне.
— Доброе утро.
— Наверное, я мог бы к этому привыкнуть, — с серьезнейшим выражением лица сказал Дэниел, глядя на сверкающие в утреннем свете пряди волос и алебастровые плечи на фоне темно-зеленых шелковых простыней. — Господи, утром ты еще прекраснее.
Лаура засмеялась.
— Спасибо. Ты еще долго собираешься удивлять меня?
— Разве я тебя удивляю?
— Я совершенно не ожидала… Мне казалось, что не в твоем характере говорить такие вещи.
Дэниел снова поцеловал ее. Не сей раз с улыбкой.
— Ты не ожидала, что я назову тебя прекрасной? Ты не веришь, что я не в силах удержать свои руки, которые все время стремятся трогать, гладить, ласкать…
Его рука потянулась к груди Лауры.
— Ты не веришь, что я постоянно хочу тебя?
Даже когда так измучен любовью, что не могу дышать… И мне нравится, что ты так быстро отвечаешь на мои ласки. Особенно когда я делаю вот так…
Лаура вскрикнула и прижалась к нему всем телом.
— Почему бы тебе не перебраться ко мне? — спросил Дэниел, провожая Лауру в ее комнату, чтобы она могла одеться к завтраку. Душ они приняли вместе, и она была в его купальном халате.
Лаура с сомнением посмотрела на Дэниела.
— Я пока еще не знаю, остаюсь ли я в доме. Я каждый вечер думаю о том, что мне пора уезжать.
— Так перестань думать об этом, — улыбнулся Дэниел.
Но Лаура пока еще не собиралась сжигать за собой все мосты, поэтому сказала:
— Я буду готова через несколько минут. — И скрылась в своей спальне.
Девушка ждала, что Дэниел последует за ней, но он остался в гостиной. Она надела простенькие джинсы и большой уютный джемпер.
Несмотря на воскресенье, никто из членов семьи не собирался в церковь. Дэниел вообще не посещал службу, как он объяснил Лауре, не излагая причин. Остальные также не были религиозны. И Лауру это вполне устраивало.
Сидя на кровати, Лаура уже надевала носки, когда вдруг увидела в зеркале над комодом отражение Дэниела. Он стоял у журнального столика и смотрел то ли на ее папку с рисунками, то ли на бронзовое зеркало. На лице Дэниела застыло какое-то странное выражение.
Неожиданно он наклонился, взял в руки зеркало и о чем-то задумался. Затем покачал головой и положил зеркало на место.
Лаура дождалась, когда он отойдет от журнального столика, и только после этого окликнула его:
— Дэниел! Я уже почти готова.
— Отлично, я умираю от голода, — ответил он.
Лаура вышла из спальни, завязывая на шее шарф.
— Это ты попросил Питера выкупить у меня зеркало, Дэниел? — проговорила она вполголоса.
Он ответил с той же странной улыбкой:
— Да, я.
Лаура не ожидала, что он признается, — Дэниел опять ее удивил.
— Зачем? — спросила она.
— Позволь мне задать тебе вопрос. Ты рассказывала мне, что пытаешься узнать историю этого зеркала с помощью подруги-студентки. Вы продолжаете свои изыскания?
Лаура кивнула.
— Мы дошли до двадцатых годов нашего века. Дана скоро снова мне позвонит.
