Несмотря на опасную привычку останавливать своим телом предназначенные для других пули, Эдам Делафилд не нуждался ни в чьей помощи, когда речь шла о простом кулачном бое.
Потом Ник подумал о той непростой, ситуации, в которой они оба очутились. Время и так работало против них, теперь же в игру вступил новый игрок, который мог существенно осложнить дело.
Макс Гэллоуэй…
Ник крепко выругался, но бранные слова тотчас же превратились на холоде в прозрачный, невесомый пар, который быстро растаял в воздухе. Необходимо было придумать что-то, и срочно.
Размышляя об этом, Ник отперевою машину, сел за руль и запустил двигатель, но еще долго сидел без движения, глядя прямо перед собой.
— Я — дурак, — неожиданно сказал он вслух и включил передачу. Доехав до ближайшего перекрестка, Ник, однако, притормозил, хотя на светофоре горел зеленый. Наконец он принял окончательное решение и свернул на улицу, по которой можно было быстрее всего доехать до дома Мерси.
— Трижды дурак! — пробормотал Ник, увеличивая скорость.
До полуночи оставалось еще довольно много времени, но Мерси тем не менее была изрядно удивлена, когда, заглянув в дверной глазок, она увидела на лестничной площадке Ника. Мерси была уверена, что он не придет, по крайней мере — не сегодня.
Размолвка, происшедшая между нимивсего несколько часов назад, доставила Мерси немало горьких минут, однако она все же открыла дверь. Лицо Ника было как всегда непроницаемым, и Мерси почувствовала, как ею снова овладевают раздражение и досада. Неужели он так и будет таиться от нее до самого конца?
Впрочем, порой Мерси казалось, что конец уже наступил и что только она одна об этом не знает.
— Привет, — сказала она чуть слышно.
— Привет, — отозвался Ник. — Можно войти?
Мерси немного подумала, потом как бы нехотя отступила в сторону и жестом пригласила его войти, стараясь ничем не выдать своих истинных чувств.
Впрочем, надежда на то, что ей это удастся, была очень слабой — главным образом потому, что Мерси, не ожидавшая ни Ника, ни кого-либо другого, уже приготовилась ко сну и была одета в длинную фланелевую ночную рубашку. Этот наряд стеснял ее, иона только радовалась, что успела снять пушистые розовые шлепанцы с изображением поросячьей мордочки.
— Я как раз собиралась выпить бокал глинтвейна, — сказала она. — Не хочешь составить мне компанию?
— С удовольствием.
Мерси проводила его в гостиную, а сама вышла на кухню за вином. Когда она вернулась, то обнаружила, что Ник успел ослабить узел галстука и расстегнуть ворот рубашки. Впрочем, пиджака он не снял и даже не присел.
Обычно он так себя не вел. В своих отношениях они достигли того уровня непринужденности, который позволял Нику чувствовать себя у Мерси достаточно свободно.
Вручив ему бокал глинтвейна, Мерси свернулась клубочком в большом кресле, стоявшем боком к камину, освободив для Ника весь диван.
— Присаживайся, что же ты стоишь?
Он послушно сел и, не отрывая от нее взгляда, сделал глоток из бокала,
— У меня такое ощущение, — сказал Ник, — что я должен извиниться перед тобой. Только я не знаю — за что.
— Если ты не знаешь, тогда твое извинение немногого стоит.
— Хорошо, я вышел из себя, но у меня была причина. К тому же в том, что произошло, виноват не я один. Ты не должна была следить за мной, Мерси.
— Согласна. Но я извинилась.
— И тут же спросила, не я ли пытался убить Рэчел.
— Я спрашивала тебя не об этом! И извиняться за это я не буду, — сказала Мерси твердо. — Ты требуешь, чтобы я тебе доверяла, а сам не предлагаешь ничего взамен. Я знаю тебя уже пять лет, Николас, но я понятия не имею, каков ты за стенами конторы. Можно ли вести с тобой дела? Безусловно. Честен ли ты с партнерами? Я бы сказала — да. Разбираешься ли в финансах? Блестяще. Но вместе с тем ты скрытен как я не знаю кто. Знаю ли я, какой твой любимый цвет? Нет. А музыку, которую ты любишь? Я и этого не знаю. Способен ли ты сделать что-то против Рэчел, если у тебя будет серьезная причина? Не знаю, Ник, и это беспокоит меня больше всего. Вот почему я задала тебе этот вопрос.
— Но ты никогда не спрашивала меня об этом… — ответил он. — Ни о моей любимой музыке, ни о моем любимом цвете, ни о чем другом. Что я за человек вне работы? И это было тебе неважно. Ты не спрашивала, а я не лез к тебе с откровениями.
— Ты сам не хотел, чтобы я спрашивала тебя о чем-то.
Ник немного помолчал. Теперь его взгляд был устремлен на бокал с остывающим глинтвейном.
— Может быть, — сказал он наконец.
— «Может быть»? — Мерси деланно рассмеялась. — Вот это я называю честно ответить! Нет, Ник, ты не хотел или боялся подпускать меня к себе слишком близко, ты намеренно отталкивал меня, ты…
— Ты серьезно так думаешь?
Она пожала плечами.
— По-моему, это очевидно.
Ник поставил бокал на журнальный столик и, поднявшись, быстро подошел к креслу, в котором сидела Мерси. Он опустился на одно колено, но даже в таком положении их головы были почти на одном уровне. Протягивая к ней руки, Ник сказал негромко:
— Я хочу, чтобы ты была как можно ближе ко мне.
Прежде чем Мерси поняла, что происходит. Ник уже целовал ее, целовал горячо и страстно, а его руки сжимали плечи Мерси с такой силой, что ей было больно.
Как и куда исчез ее бокал, Мерси не имела ни малейшего представления. То ли она поставила его на пол, то ли выронила, то ли он взял вино у нее из рук — как бы там ни было, ничто не мешало Мерси обнять Ника в ответ. И через мгновение ее тонкие пальцы запутались в его волосах.
— Мой любимый цвет — зеленый, — пробормотал Ник, на мгновение оторвавшись от ее губ.
— В самом деле? — произнесла она прерывистым голосом.
— Да. — Ник принялся гладить ее шею, и Мерси откинула голову назад, подставляя ласкам и грудь, видневшуюся в распахнутом вороте рубашки.
— Еще я люблю классическую музыку,особенно —оперы Верди.
— Прекрасно… —прошептала Мерси, глядя в его светло-карие глаза.
Ник молча подхватил ее на руки и понес в спальню.
— Ты просто удивительный любовник, — прошептала Мерси много времени спустя.
— Я знаю.
Она показала ему язык.
— От скромности ты не умрешь.
Ник, лежавший на кровати рядом с ней, приподнялся на локте и улыбнулся. Свободную руку он положил ей на живот.
— К шестнадцати годам, — сказал он, — я уже понял, что, если я не хочу прожить жизнь аскетом, мне нужно научиться быть очень хорошим любовником. Только это могло заставить женщин не обращать внимания на мое лицо.
Эти слова удивили Мерси, но расспрашивать его она все еще не осмеливалась. Ник, однако, заметил, как ее брови поползли вверх, и ухмыльнулся.
— Да-да, — сказал он с готовностью, которая удивила Мерси еще больше, — Когда тебе стукнет четырнадцать, гормоны забирают над тобой такую власть, что ты готов буквально на все, лишь бы с кем- нибудь переспать. Мои сверстницы, однако, редко оборачивались, чтобы посмотреть на меня во второйраз. К счастью, нашлась одна женщина — кстати, она была намного старше меня, — которую дело интересовало больше, чем смазливая внешность. Ей нужен был молодой любовник, а мне нужна была… учительница. На этой почве мы и сошлись. Это было тем более просто, что Элоиза жила по соседству. Наша связь
