– Он… что-то мастерит.
– Что он мастерит?
На миг, равный нескольким биениям сердца, она умолкла, и вдруг спазм перехватил ее горло.
– Это кусок проволоки с деревянными ручками на обоих концах. Он мастерит удавку. Гарроту.
– Вы уверены?
– Совершенно уверена. Я уже однажды… видела гарроту.
– Ладно. Вы можете осмотреться, Кэсси? Можете сказать нам что-то еще?
– Я могу видеть только то, что он видит, а он смотрит на свои руки. Он наблюдает, как они… поглаживают гарроту. Она ему нравится.
– Смотрите на его руки. Смотрите внимательно. Что вы можете о них сказать?
– Молодые. Сильные. Гладкие… если не считать шрамов на запястьях. На обеих руках. Он грызет ногти, но они чистые. Больше ничего.
– Вы знаете, о чем он думает?
– Я боюсь прислушаться.
– Вы должны! – раздался новый голос.
– Не вмешивайся, Мэтт! Кэсси, не слушайте его! – до нее донесся снова голос Бена. – Не забывайте о своей безопасности.
– Думаю, я смогу от него спрятаться. Но…
– Но что?
Ее голос зазвучал жалобно:
– Ничего. Я послушаю.
– Будьте осторожны.
Кэсси съежилась в комочек и замерла, напряженно прислушиваясь. Поначалу беспорядочный шум его мыслей напоминал треск разрядов из радиоприемника, болезненным эхом отдававшихся у нее в мозгу, но постепенно щелчки и хлопки начали стихать: ей удалось пробиться сквозь шумовой фон.
– Он… думает о том, что будет делать… с ней.
– С кем? О ком он думает, Кэсси?
– Он… – Кэсси снова напряженно прислушалась к его мыслям. – Конкретного образа нет. Для него это просто
– Чтоб ему сдохнуть! – рявкнул рассерженный голос.
– Заткнись, Мэтт! – осадил друга Бен и мягко обратился к ней: – Кэсси, он думает о чем-то таком, что могло бы нам помочь? Какое-нибудь конкретное время или место?
– Нет, он просто думает, что это будет… скоро. Он… ему не терпится сделать это. И на этот раз он хочет держать ее своими руками, когда она будет умирать. Вот поэтому он и выбрал гарроту. Он хочет чувствовать… Господи! Нет!
Кэсси рывком выбралась из его сознания, и, как только высвободилась, коридор и лесная тропинка промелькнули мимо нее размытым пятном. Она вернулась в свое собственное тело. Это тело дрожало от холода и нечеловеческого напряжения. Она едва могла шевельнуться от усталости, но рада была снова оказаться в собственном доме.
– Кэсси?
Она медленно открыла глаза и посмотрела на Бена. Он был необычайно бледен. Неужели пережитый ею ужас оказался таким заразительным?
– Простите. – Ее голос звучал очень слабо, едва слышно. – Мне пришлось… я не могла там больше оставаться.
На этот раз вопрос задал Мэтт:
– О чем он думал? Что это было? Чего вы не могли вынести?
Повернувшись к Мэтту, она сделала над собой усилие и попыталась сдержать дрожь в голосе.
– Эту женщину он собирается изнасиловать. Он… хочет быть внутри ее, когда она умрет.
Бен тихонько выругался, но Кэсси упорно смотрела только на шерифа.
Мэтт воинственно выдвинул челюсть вперед.
– Есть у вас хоть малейшее представление о том, кого он собирается преследовать?
– Нет, но мне кажется, он уже наметил жертву. Чувство предвкушения было необычайно сильным; такое же чувство было у меня в первый раз, когда он следил за Бекки. Простите, Мэтт. Если бы я могла остаться с ним, кто знает, может быть, мне удалось бы выведать какие-нибудь подробности. Я могла бы попытаться еще раз…
– Нет, – властно вмешался Бен. – Только не сейчас, вы на пределе возможностей. Вам нужен покой.
Кэсси по-прежнему не смотрела на него.
