Кейн быстро оттащил Фейт от окна.
– Господи, кто-то только что стрелял!
– В меня? – В ее голосе слышался лишь легкий интерес.
Кейн усадил Фейт на диван и отвел ее пальцы от раны.
– Дайте взглянуть.
В тонком свитере виднелись две аккуратные круглые дырочки, отмечавшие оставленные пулей отверстия – входное и выходное. Разорвав рукав, Кейн обнажил рану.
– Всего лишь царапина.
Кейн подозревал, что голос Фейт звучит спокойно благодаря скорее пережитому шоку, нежели хладнокровию. Но рана в самом деле была незначительной – алая бороздка занимала в длину не более пары дюймов. Однако он не сомневался, что царапина весьма болезненна.
Взяв в аптечке над раковиной бинт, Кейн сложил его в несколько раз, прижал к ране и посмотрел на бледное, но спокойное лицо Фейт.
– Можете посидеть так, пока я позвоню в полицию?
– Конечно, могу. – Придерживая бинт пальцами, она устремила на него взгляд удивительно ясных глаз. – Но я не хочу в больницу.
– Фейт, рану нужно осмотреть.
– Завтра я покажу рану доктору Бернетту, когда пойду к нему на прием. А сейчас вам только нужно обработать ее и перевязать.
– Но, Фейт…
– Незачем даже накладывать швы. Со мной все в порядке, Кейн. – Она вздрогнула, когда гром загрохотал снова. – Сегодня вечером я не хочу никуда выходить.
– Хорошо.
Кейн прикрыл Фейт одеялом и пошел звонить Ричардсону. Он старался держаться подальше от окон, хотя сомневался, что ему грозит опасность. Стрелявший наверняка давно сбежал.
Выстрел, сделанный в темноте во время ливня, делал невозможным точное попадание. Целью этого акта было скорее напугать, нежели поразить живую мишень – пуля оцарапала Фейт чисто случайно.
Но это едва ли улучшало ситуацию.
Кейн продезинфицировал и перевязал рану. Фейт не вскрикнула и даже не поморщилась – она просто сидела и смотрела на него, и, по какой-то непонятной причине, от ее взгляда ему внезапно стало не по себе.
– Я очень сожалею, – сказал Кейн, закончив процедуру.
– О чем? Не вы же в меня стреляли.
Все еще держа ее руку, Кейн поднял взгляд и увидел, что она улыбается.
– Меня эта история никак не может радовать, Фейт.
– Разумеется, но со мной все в порядке. Просто у меня побаливает рука, и какое-то время я не буду задерживаться возле окон.
– Должно быть, вы принадлежите к тем людям, которые лучше всего проявляют себя в критических ситуациях.
– Вы тоже держались неплохо.
Кейн осознал, что машинально продолжает разглаживать пластырь, придерживающий повязку, и заставил себя отпустить руку Фейт.
– Очевидно, потрясение скажется позже. Что вы предпочитаете, дабы избежать его, – виски или горячий чай?
– Чай, пожалуйста.
Когда через несколько минут прибыл Гай Ричардсон, Фейт отвечала на его вопросы без всякого волнения. Хотя она могла сообщить ему очень немного.
– Сначала я увидела треснувшее зеркало, и мне это показалось странным. Потом у меня внезапно заболела рука, я коснулась пальцами раны и испачкалась в крови. Но даже тогда я не сразу поняла, что в меня стреляли. Ведь я не слышала выстрела.
– Гроза была в самом разгаре, – сказал Кейн. – Гром и ливень так шумели, что мы не могли слышать звук выстрела или пули, разбившей оконное стекло и попавшей в зеркало.
Ричардсон подошел к зеркалу и обследовал дырку.
– Пуля прошла насквозь и угодила в стену.
Сняв зеркало, он вынул перочинный нож, поковырял им в штукатурке и вскоре извлек деформированную пулю.
Даже на расстоянии Кейн смог прочесть мысли Ричардсона по его лицу.
– По-видимому, баллистическая экспертиза отпадает? Нет шансов идентифицировать оружие?
– Я не могу даже определить калибр и сомневаюсь, что это сумеют сделать в лаборатории.
Измерив на глаз расстояние до окна, Ричардсон направился к нему. На стекле, как и на зеркале,
