Все, о чем он мог подумать, было:
– Как ты оттуда выбралась? Я же следил за дверью.
– Окно сзади. – Нелл сделала еще шаг, затем пистолетом показала на дверь. – Войдем?
Макс шел впереди, немного побаиваясь того, что может увидеть в комнате. Но увидел он всего лишь дешевый номер мотеля. Пустой. Провисшая односпальная кровать, рядом поцарапанный столик, маленький телевизор, стоящий на старом комоде. С другой стороны комнаты открытая дверь в ванную, в которой тоже не таилось никакой угрозы.
Нелл закрыла за ними дверь, подошла к комоду и прислонилась к нему. Она все еще держала пистолет, хотя теперь уже в опущенной руке.
– Давай, Макс, выкладывай. Зачем ты меня целый день преследовал?
– Ты объяснишь, откуда взялась пушка?
Она пожала плечами и слегка улыбнулась:
– Женщина, когда она одна, должна быть осторожной. Твоя очередь.
– Может, у меня не было интересней дела, чем ездить за тобой?
– Я помню достаточно о жизни на ранчо, чтобы понять, что ты врешь. Дел у тебя невпроворот. Еще одна попытка, Макс.
Он не хотел говорить правду, но что-то в ее глазах и улыбке предупреждало, что стоит относиться к Нелл и пушке, которую она так небрежно держала в руке, с полной серьезностью.
– Я беспокоился, – наконец признался он. – Полагал, что кто-то должен за тобой присмотреть.
– Почему?
– Люди умирают, ты забыла?
– Недостаточное основание. Умирают мужчины, четверо за восемь месяцев. И даже если жертвами теперь будут женщины, с чего ты взял, что я буду одной из них? Меня тут двенадцать лет не было, я приехала всего несколько дней назад только для того, чтобы разобраться с пустяковым делом и снова уехать. Я просто проезжаю мимо. Почему кому-нибудь захочется меня убить?
– Ты же сказала, кто-то ставил под сомнение твою способность наследовать.
– Да, но никто не протестовал в законном порядке, а завещание уже утверждено. Я наследую. Кстати, у меня есть отдельное завещание, которому в таких случаях отдается предпочтение. Если кто-нибудь зарится на это имущество, убивать меня бесполезно.
– Убийца может этого не знать, – возразил Макс.
– Полагаю, он все проверит, прежде чем решит от меня избавиться. И поскольку я сегодня сказала о своем завещании Уайду Киверу, я думаю, что завтра к полудню об этом будет знать все Безмолвие. Или раньше, если кто-нибудь купит ему выпить.
Она немного помолчала, не сводя зеленых глаз с его лица, и сказала:
– Кроме того, этот убийца вроде бы не гонится за личной наживой. Нет, по какой бы причине ты за мной ни таскался, сюда не входит забота о том, что я неправильно распоряжусь наследством моего отца. Я все- таки хотела бы знать, в чем дело, Макс. Причем приятно было бы услышать правду.
– Я сказал тебе правду. Я беспокоился.
– Тогда скажи мне, что вызвало твое беспокойство.
Он поколебался, глубоко вздохнул и с шумом выдохнул:
– Потому что ты представляешь угрозу для убийцы, Нелл. И я не знаю, кто еще это понимает.
Любой, кто хоть когда-нибудь жил в маленьком городке, особенно в небольшом южном городке, с готовностью согласится, что прокрасться куда-нибудь тайком ночью в таком месте – дело совсем не простое. Улицы ярко освещены, это раз. Жители имели привычку оставлять свет у себя на крыльце, это два. Ну и так далее…
Добро пожаловать, сосед. Заходи и убей меня.
Она тряхнула головой. Она стояла на ярко освещенной улице в центре Безмолвия и наблюдала за проезжающими машинами. Для города, живущего сейчас в постоянной опасности, слишком у многих людей нашлись дела.
Такова человеческая натура. Неважно, насколько взвинчены они были, большинство людей не верили, что беда может случиться именно с ними.
Пока эта беда не приходит.
Услышав шаги, Нелл быстро отступила в тень и проводила глазами молодую пару, которая прошла мимо, держась за руки. Они-то точно не думали ни о какой угрозе.
Ни на секунду не забывая о пистолете, заткнутом сзади за пояс джинсов, она переступила с ноги на ногу и вздохнула. То, что пока жертвами были одни мужчины, вовсе не означало, что женщины этого города в безопасности, но, похоже, ни одна из них этого не понимала. В городе обязательно должны хотя бы установить комендантский час…
Внезапно все ее ощущения обострились, и она застыла неподвижно. Ждала. Исчез шум движения на дороге, и она перестала ощущать запах выхлопных газов. Казалось, резкий свет фонарей затуманился повсеместно, за исключением квартала, где шел одинокий мужчина, ссутулив плечи и сунув руки в карманы. Когда он прошел под фонарями, они, казалось, загорались ярче, создавая впечатление, что его преследовал луч света.
Она бессознательно улыбнулась, внимательно глядя на него. Влажный ветерок донес до нее запах его
