Вокруг пениса был завязан пышным бантом яркий шелковый шарф.
У сельской местности были свои преимущества. Гален убедился, что останки, которые они с Нелл поутру раскопали, были со всеми предосторожностями отправлены в лабораторию ФБР. Все проделали быстро и скрытно, никто из местных ничего не заметил.
По крайней мере, он был почти в этом уверен.
Еще не совсем стемнело, когда Гален пристроился на обычном месте, чтобы наблюдать за домом Галлахеров. Поскольку у дома все еще стоял грузовичок Тэннера, он был уверен, что Нелл не одна, но, разглядывая дом, все равно испытывал какое-то беспокойство. Что-то изменилось, и он не понимал, что именно.
Он что-то видит?
Что-то чувствует?
Когда зазвонил сотовый, он с явным облегчением увидел, что звонок от Нелл.
– Тэннер тебе надоел? – спросил он вместо приветствия.
– Пока нет, – спокойно ответил Макс. – В данный момент Нелл без сознания. И я хочу с вами поговорить. Лично.
Гален привык не теряться ни при каких обстоятельствах.
– Нелл в порядке?
– Не знаю.
– Она давно в отключке?
– Больше часа.
На этот раз Гален не сомневался в правильности своих действий.
– Сейчас приду.
Ему хватило двух минут, чтобы дойти до входной двери, где он обнаружил ожидающего его мрачного Макса Тэннера. Гален попадал в такие ситуации и раньше, когда приходилось впервые встречаться с человеком, за которым давно наблюдал и которого, соответственно, неплохо знал. И он не винил Макса за его явную настороженность.
– Я – Гален. – Он вошел в дом, больше не сказав ни слова.
– Макс. – Его губы слегка покривились, поскольку он сознавал всю абсурдность этого представления, повернулся и пошел в гостиную. – Нелл наверху, в спальне, – добавил он.
– Вы сказали, что она без сознания уже больше часа?
– Да. Перед тем как позвонить вам, я пытался ее разбудить, но не добился никакой реакции. Пульс и дыхание в норме, цвет лица тоже хороший. Кстати, много лучше, чем перед тем, как она грохнулась в обморок.
– Грохнулась? Так это не обычный обморок? Без предупреждения?
Они остановились около холодного камина лицом друг к другу, и Макс сказал:
– Абсолютно без всякого предупреждения. Мы разговаривали, и она потеряла сознание буквально на середине предложения. Я никогда не видел, чтобы она отключалась так быстро и так надолго.
– Ситуация ухудшается, – медленно заметил Гален. – Все больше обмороков и все чаще. Я не думаю, что она хорошо спит ночью.
– Значит, я прав, считая, что для нее это ненормально.
Гален взглянул на него.
– Мы работали вместе всего несколько раз, но из того, что я о ней слышал, можно сделать вывод: да, это ненормально. До возвращения в Безмолвие обмороки случались с Нелл не чаще одного раза в несколько месяцев. Она здесь меньше недели, а это уже четвертый обморок.
– Все потому, что она слишком интенсивно использует свои способности? Слишком активно тратит энергию?
– Не знаю.
– Вы должны знать, черт возьми, – заявил Макс таким резким тоном, что, казалось, он вот-вот выйдет из себя. – Она считает, что специальное подразделение, где вы оба служите, это ее место в жизни, но это не дает вам права так чертовски много от нее требовать, использовать ее на всю катушку, пока она не впадет в кому, а ее мозг перегорит.
– Раз уж вы сами не заметили, – сказал Гален, – то я вам подскажу. Никто не давит на Нелл сильнее, чем она сама. И чтоб вы знали, не в привычках нашей организации использовать полевых агентов, а затем бросать их на произвол судьбы. Это плохо бы отразилось на сотрудниках и осложнило бы вербовку новых агентов.
Макс глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки, обуздать свой дикий норов и охватившее его волнение.
– Может, и нет, но даже Нелл признает, что многие экстрасенсы рискуют не только получить пулю. Она явно принадлежит к таким.
– Безусловно. Мы не знаем, какую цену придется заплатить Нелл за использование своих способностей в работе. Но она сама знает, что сильно рискует. И мирится с этим.
– Потому что она хочет умереть!
