— Вон он, там, быстрее!
Надо отдать должное дашнакам, этот выкрик Малого, который по замыслу должен был на пару секунд отвлечь их внимание, не сработал.
Сразу догадавшись, что мальчишка решил их обмануть, дашнаки бросились за ним в погоню.
Бежали молча, без всяких окриков «Стой» и тому подобного. Как волки, преследующие свою добычу.
Коробки, сумки, тележки — все летело в разные стороны под возмущенные возгласы китайцев. В толпе мальчишка имел несомненное преимущество, однако, преследователи не отста-
вали.
Рынок закончился. Перебегая дорогу, Малой едва не попал под колеса маршрутки с рекламой пылесосов на борту. Водитель, пожилой армянин, успел затормозить и проорать в открытое окно что-то нецензурное, но Малой не обратил на это никакого
внимания.
Он юркнул на огороженную развалившимся забором заброшенную стройку, рассчитывая спрятаться.
Скатился в окно подвала, слишком узкое для того, чтобы туда пролез взрослый человек. И затаился, забившись в угол среди каких-то ящиков и мешков со смолой.
Один из дашнаков остался возле окна, второй спустился в подвал.
Малой затаил дыхание и не издал ни единого звука, в надежде, что его не обнаружат. Он и предположить не мог, что у дашнака с собой имеется портативный тепловизор, который тот незамедлительно включил, едва спустился в подвал.
Шаги дашнака приближались, остановились рядом с ним, потом в лицо Малого ударил луч света. Волосатая лапа схватила Малого за шкирку и потянула на себя.
— Вылазь, гаденыш.
Малой изловчился, выхватив отвертку, которую всегда носил с собой, и всадил ее в руку, как учил Хрипун. А потом резко рванулся в сторону, пытаясь вырваться от захвата. Дашнак охнул от боли и здоровой рукой (которой держал фонарик) наотмашь ударил Малого по голове.
Рукоятка фонарика врезалась мальчишке в висок.
Что-то вспыхнуло перед глазами Малого. Ему даже показалось, что он услышал какой-то хруст. Хруст, напомнивший звук шагов на снегу в морозное утро. Это было последнее, что он услышал.
— Где он? — спросил дашнак, оставшийся на улице, когда его товарищ с мрачным лицом и окровавленной рукой вышел из
подвала.
— Ноль, — ответил раненый. — Помоги перевязать.
— Что случилось?
— Проткнул меня отверткой, а я стукнул его слегка.
— Слегка?
Раненый равнодушно пожал плечами.
— Деньги-то хоть забрал?
— Забрал, а что толку? Вот, гаденыш, везучий, успел сдохнуть раньше, чем надо, — раненый зло сплюнул в сторону подвала, затем достал клочок бумажки. — Вот что я у него еще нашел.
Его напарник посмотрел на бумажку — на ней корявым почерком был написан номер счета и пароль к ЯДу. Счет был знаком обоим дашнакам, его опустошили еще в Ростове.
— Значит, действительно они сюда вместе приехали.
— Угу. Только мне от этого не легче.
Быстро покончив с перевязкой, они покинули стройку, поставив точку в истории Малого, одиннадцатилетнего мальчишки из Ростова-на-Дону, который делал в жизни много неправильных поступков, приведших, в конце концов, к закономерному финалу в подвале заброшенной стройки.
Ник так никогда и не узнает, чем закончилась история этого бездомного пацаненка. После того, как Малой, сказал, что не вернется, и ушел за выброшенным клеем, Ник сразу же изменил свои планы. Решив не искушать судьбу и бросив ноутбук в сумку, он покинул съемную квартиру на полдня раньше запланированного срока. Мало ли, что взбредет в голову торчку-токсикоману.
Поплутав немного по городу, Ник направился в сторону площади Ленина, где пересекались пути самого большого количества маршрутных такси, в том числе и междугородних.
Глава 26
Такси, такси, вези, вези…
Вартан Ароян, а для друзей — просто Вартанчик, считал, что все водители маршруток — тупые уроды, которых стоит сажать на кол. Им плевать на пассажиров, на других водителей, да вообще на все, кроме денег. За деньги они маму родную продадут. Поэтому только на кол, по-другому не перевоспитать.
Не, ну а как иначе с теми, кто, подъезжая к остановке, останавливается так, что перекрывает полдороги? Как относиться к водителям, которые стоят по полчаса на каждой остановке и, несмотря на то, что у них все сидячие места уже заняты, ждут, пока люди не набьются в маршрутку, словно селедки в бочке? Что можно сказать о тех, кто вставляет матерное слово каждые пятьдесят метров, невзирая на то, что в салоне женщины, дети, пожилые
люди?
Тупое быдло, хамы, просто скоты. Да, только на кол. Ну, или на виселицу.
Парадокс состоял в том, что сам Вартанчик тоже был водителем маршрутного такси. Но, по его мнению, он был единственным нормальным маршруточником в городе, а, возможно, и во всем Краснодарском крае. И за такое утверждение Вартанчик готов был ответить убедительными аргументами.
Вопервых, маршрутка Вартанчика, независимо от погоды, всегда чистая внутри и почти всегда — снаружи. И красиво рекламой украшена: вот, например, пылесосы рекламируются, фирма «Самсунг», магазин «Эльдорадо», телефон указан и даже этот, как его, интернет-шминтернет.
Вовторых, в машине Вартанчика никогда не играет шансон, а только джаз и еще раз джаз. Потому что человек, который в дороге слушает джаз, никогда не станет лузгать в салоне семечками, пытаться не заплатить или, что хуже всего, резать обшивку
сидений.
И, наконец, Вартанчик не перекрывал дорогу на остановке, не ругался матом при пассажирах и даже мог подвезти кого-нибудь просто так, без денег. Правда, только на городском маршруте и лишь тогда, когда у него было хорошее настроение.
Сегодня же настроение у Вартанчика было прескверным. Как с утра не заладилось, так до обеда ничего и не изменилось. И бензин дерьмовый, и погода плохая, и клиентуры нет, и все коллеги — скоты законченные, которых только кол исправит.
Через два месяца пятьдесят пять лет. Юбилей, который не отпразднуешь в гараже с корешками- соседями. Это совсем другой масштаб: надо заказывать кафе, приглашать близких и дальних родственников, резать одного или двух барашков, у Лысого Гиви заказывать вино… цават танэм, сколько денег надо, целое состояние… а у машины колеса лысые, а бензин опять подорожал, и где деньги брать совсем непонятно… и зачем жить, лучше сразу гирю на шею и с пирса в море… вааааай…
— Барев.
Рожа, заглянувшая через открытое окно в кабину маршрутки, принадлежала местному шнырю, которого звали Лобзь, а за глаза называли Лобзик. Он непонятно чем занимался, но постоянно находился в движении, что-то где-то мутил, что-то где-то вынюхивал и тем самым зарабатывал себе на жизнь.
Все, что Вартанчик о нем знал — это то, что Лобзик перемещался на тарахтящем мотоцикле и
