Гугенот

времена оны, я имею в виду пятилетки, Госплан — но с другими целями. Тогда пытались регламентировать и приукрашивать действительность, ненароком и безмозгло путая ее с перспективой. Задача Департамента: вскрывать эту чертову перспективу. Точечные и точные удары по завтра.

— Мы, я так понимаю… — Подорогин потер нос, словно собирался чихнуть, — говорим о машине времени?

Из косой тени полки снова вылетело треугольное облако. Послышался сокрушенный вздох Федора Андреевича.

— Ну сколько можно, Василь Ипатич?

— То есть?

— Да какая разница между дымящимися колбами Шурика в «Иване Васильевиче» и гадалкой? Между уэллсовским аппаратом и таро?

— В самом деле, — заинтересовался Подорогин.

— Акциденции вульгарного форварда…

— То есть?

— То есть любой, кто сталкивается с депо, все новички видят в нас именно это: дымящиеся колбы и затуманивание пространств. Так же для профана вся история и проблематика создания ядерной бомбы укладываются в картинке атомного гриба… Уэллсовский аппарат предназначался для передергивания временных планов и парадокса. Я утрирую. Департамент предназначается для разработки этих планов. Не всех, разумеется. На тысячу лет вперед мы не можем заглядывать с микроскопом, даже с полевым биноклем не можем. Наша задача: моделирование и осуществление конкретно заданной, локализованной во времени и в пространстве ситуации. Как в шахматах. Наша задача: формировать, предотвращать либо подталкивать события. Что такое будущее? Информация. Информация, которую нужно уметь не только читать, но и форсировать. Математика, которая терпит не только приписки, но и недостачу. Формула, которая может быть решена лишь до того, как она состоится, потому что состоявшаяся формула будущего — это прошлое. По большому счету, конечно, она вообще не может быть решена, однако все это уже заоблачные и непродуктивные допущения, такие, как состояние идеального газа и абсолютного нуля. И нас они не интересуют в принципе.

— А что насчет пророчеств там, фатализма?

— И опять же, Василь Ипатич, прошу поосторожней с терминами. Соответствующий отдел у нас существует, и существует давно, но пока ничего стоящего в практическом плане не дал. Тот же, кого вы называете фаталистом, уповая на устоявшееся определение — человек, который верит в судьбу и т. п. — у нас проходит как банальный суггестик.

— Как кто?

— Неустойчивый, внушаемый психический тип, который, если уж он уверовал, что умрет тринадцатого числа в пятницу, то можете не сомневаться — расшибется в лепешку, а добьется своего. Тип этот весьма распространен и, собственно, тем и представляет интерес для депо.

— Массовый гипноз?

— Упаси боже… — Федор Андреевич потер висок. — Популярный пример: товарищу игреку, здоровому во всех отношениях семьянину и так далее, цыганка нагадала смерть через год, тринадцатого числа в пятницу. За каковой период товарищ пропил все состояние, ушел из бизнеса и семьи, а в назначенный день попросту шагнул с крыши многоэтажки… Ведь то, чем занимаются все эти уличные шарлатаны, по большому счету даже гаданием назвать нельзя.

— Чем же?

— Кодированием. Тем не менее польза от них все же есть. С их помощью и разрабатывались методики для выявления подобных игреков. Иногда, конечно, с игреками все-таки приходится иметь дело, но до известных пределов.

— Например?

— Например: если вы получаете в депо выписку, что проживете еще сорок лет, это не значит, что с момента получения такой выписки вы можете вести себя как идиот — бросаться под машины или записываться добровольцем в Чечню. Честно говоря, вообще мало кто способен адекватно реагировать на подобные откровения… — Федор Андреевич затушил папиросу на углу стола. — Будущее, Василь Ипатич, штука опасная. С того момента, как только вы получаете возможность заглянуть в него, вы больше не принадлежите себе. Вы получаете задание не думать о белом медведе до конца своей жизни.

— Не желаю заглядывать в будущее! — Подорогин прикурил новую сигарету. — Никаких белых медведей!

— А вам никто, собственно, и не предлагает.

— А — допуск?

— Не забегайте, Василь Ипатич.

Подорогин, затянувшись, прочел: «Летно-космическая отрасль: ОПП, отдел планирования происшествий».

— Я ж говорю, не забегайте, — раздраженно попросил Федор Андреевич.

Подорогин примирительно вскинул пальцы. Пока Федор Андреевич разливал водку, он отвернулся к окну и смотрел вниз, приблизительно с высоты второго этажа, на темную и пустую съемочную площадку. Посреди сбитых буквой «П» фанерных панелей декораций, обозначавших не то подвал, не то амбар, валялся латунный клюв пожарного шланга. Угадывались смутные очертания операторского крана с зачехленной камерой.

— Прозит, — позвал Федор Андреевич.

— Хорошо, — сказал Подорогин. — Спасибо. — Вздохнув, он выпил. — Согласен. Машина времени — для идиотов. А депо?

— Депо — один гигабайт ПЗУ, — ответил Федор Андреевич, закидывая в рот желтую таблетку, — на один кубометр ноосферы.

— Что?

— Минимальное количество жесткой памяти на все наше дерьмо.

Подорогин взвесил свой пустой стаканчик.

— Вы знаете, в какую эру мы живем? — сказал Федор Андреевич. — В психозойскую. Цифровая Земля в Сети — только начало.

— Что?

— Ну, это к Вернадскому…

Облокотившись на стол, Подорогин подпер голову ладонями. Ему казалось, что он смотрит на свой стаканчик с высоты нескольких метров. Каким-то образом в матовой замусоленной поверхности столешницы отражался потолок, который, если глядеть на него непосредственно, был невидим в темноте. В свою очередь, в отражении потолка можно было различить отражение столика и так далее — получался бесконечный зеркальный коридор.

— А когда был создан Департамент?

— По-настоящему изыскания ведутся — возобновились, точнее — с середины пятидесятых, после того как в середине сороковых были наглухо закрыты в связи со сталинским форвардом. — Федор Андреевич потряс пустой бутылкой и убрал ее под стол. — Попытка создания плановой экономики — всего лишь жалкая калька с депо. Но приблизительно тогда же, в конце пятидесятых, спохватились и американцы. С тех пор они, конечно, продвинулись колоссально, да это и немудрено, учитывая наши ублюдочные традиции чисток.

— А при чем тут сталинский форвард?

— Смерть усатого — пассивными методиками — была отработана за восемь лет с точностью до недели. Тогда, после войны, Департамент был не просто закрыт, а уничтожен. Это вам не генетика-кибернетика, это совершенно точные паспортные фигуры: кто? где? когда? Посему после возобновления депо разработки, по крайней мере «открытые», велись исключительно «на вынос»… — Закурив, Федор Андреевич снова отстранился в косую тень полки. — С Кастро вышла накладка, но Департаментом же и была поправлена. Хрущев, которого еле уломали идти на попятную с ракетами, едва не закрыл контору по второму разу. Успокоили лысого просто: презентовали