– В каком смысле?
– Стоящая бабенка?
– Отличная. – Мне приходится солгать.
Она была слишком пьяна, чтобы понимать, что происходит, так что взаимности тут было мало. Я наклоняю голову и заглядываю под диван.
– С этими старушками никогда не знаешь, что и как. Иногда ни фига не получается. Ты что потерял?
– Не могу найти свои ботинки.
– Да ты же их вчера из окна выкинул. – Ему явно весело.
– Правда? А зачем?
– Ты запульнул ими в собаку. Это было супер. Она аж взвизгнула, когда ты в нее попал.
Сатана встает и направляется в спальню.
– Когда мы тебя снова увидим? – любопытствует он.
– Не знаю.
– Ну ладно, как увидимся, так и увидимся. – И он идет к Дитте.
Ботинки пропали бесследно, так что домой я пришел босой. Мне было стыдно, потому что я себя не контролировал. Ни с того ни с сего набросился на турецкого мальчика лет девяти-десяти. Он смотрел на меня вызывающе, как часто делают турецкие подростки, и я дал ему в лоб. Он тут же повалился, и не успел он оказаться на земле, как я поддал ему ногой в лицо. Это же маленький мальчик! Если я до сих пор никого не убил, то лишь по чистой случайности, и все же меня вело четкое осознание: Сес будет волноваться из-за того, что со мной происходит. Остальное меня не интересовало.
Бриан Биркемосе Андерсен
Через полтора года я доконал Сес. Ее кожа, нервы, плоть – все оказалось истрепано в клочья. Она кричала, орала, просила, умоляла, но это ничего не меняло. Я замечал ее обеспокоенность – видел, слышал, обонял ее волнение. И чувствовал себя любимым, как никогда прежде. Я все делал для того, чтобы моя сестра от страха не могла спокойно вздохнуть, ведь я купался в ее страхе. Я надолго пропадал, сутками не подавая никаких признаков своего существования. Она не знала, где я. Я просто исчезал. Она не имела представления о том, хорошо ли мне или я где-нибудь в одиночестве истекаю кровью. И вот я появлялся, часто с новыми шрамами и всегда с ужасными историями. Она пыталась контролировать меня, говорила со мной как любящая сестра, но я надевал маску отчуждения. Как-то утром она разбудила меня. Я заявился домой пьяный и рухнул в свою постель. Она сидела на краю кровати, а я, еще не вполне протрезвевшими глазами, смотрел на нее:
– Что?
Она нежно гладила меня по спине:
– У тебя кровь.
Я не поверил, что может быть что-то серьезное, так что досадливо промычал:
– Ага.
– У тебя огромная рана на спине. – И она осторожно прикоснулась к пораненному месту. Я скорчился от боли. – Откуда она?
– Что?
– Рана.
Она снова дотронулась до спины, и меня опять перекосило.
– Может, хватит уже? – Я повернулся на бок и посмотрел на нее. Она выглядела истощенной: большие темные круги под глазами, в голосе не хватает силы.
– Откуда эта рана?
Я взглянул ей в глаза и сказал:
– Не знаю. Я был пьян. Мы дрались.
Она кивнула с серьезным видом:
– Николай, ты убьешь себя, если будешь продолжать в том же духе.
– Не убью. – И я натянул одеяло на голову.
В течение получаса она сидела на краю моей кровати, а я лежал с головой под одеялом. Когда она наконец ушла, я встал. Я посмотрел на рану в зеркале ванной комнаты. Действительно, серьезная дыра, но я не должен позволять Сес видеть, что мне страшно. Я не помнил, чтобы меня кто-то пырнул. Я слабо припоминал, как Сатана прыгнул кому-то на лицо, но вроде бы никто меня не резал. Я нашел куртку. Она была порвана, но я все равно напялил ее и попытался выскользнуть из дома. Но я не успел – Сес вцепилась в меня:
– Может, побудешь со мной дома, малыш?
Она держала меня крепко, но я резко выдернул руку. Я покинул Сес и отправился к Сатане, где дрался с ублюдками, пока мне не стало тошно от самого себя.
Я понимал, что она ничего не может поделать, потому что ни за что не попросит ни у кого помощи, но однажды мне пришлось испытать настоящий шок. За несколько недель до моего восемнадцатилетия Сес заявила, что ей надо кое о чем со мной поговорить. Я ожидал, что это будет очередная беседа о том, что я гублю свою жизнь. Но нет. Она продала дом. Это был дом в Фредериксберге площадью 295 квадратных метров, с огромным садом, слишком большой для нас, но мы жили там всю жизнь. Так что для меня это было настоящее потрясение.
– На вырученные деньги я купила три квартиры. Две из них будут приносить доход, а третья – твоя. Выбирай сам.
Я не знал, что мне ответить, пока не обдумал эту арифметическую задачку как следует.
– Если мы две квартиры сдадим, а в третью перееду я, то где ты будешь жить?
И тут наступила сама неприятная часть разговора.
– Я переезжаю к Бриану.
– Кто такой Бриан?
– Бриан Биркемосе Андерсен.
– Я не знаю, кто такой Бриан Биркемосе Андерсен. – Я не скрывал раздражения.
– Мой парень.
– У тебя нет парня.
Сес улыбнулась:
– У меня есть Бриан.
Вот как все вышло.
Сес ясно дала понять, что мы расстаемся надолго. Ее новый приятель сказал, что ей нужно подумать о себе, если она не хочет раствориться в небытии. Сес была настолько измотана, что согласилась, тем более он придавал ей уверенности. Настала моя очередь умолять, но это оказалось бесполезно. Ей необходимо было отдохнуть от меня, а Бриан как раз позаботится о ней и поможет восстановить силы. Я никак не мог повлиять на происходящее, поэтому выбрал трехкомнатную квартиру в Хеллерупе, расположенную в самой глуши. Это был побег. За прошедшие полгода я натворил кучу всего, но я преследовал какую-то цель. А теперь цель исчезла. Мне надо было скрыться, и я заперся в квартире в Хеллерупе.
Я выходил ежедневно, но лишь потому, что привык к определенному распорядку дня, которому непременно следовал. Я спускался в «Нетто», покупал все необходимое и заходил в «Блокбастер» на Страндвайен. Никогда я не покупал больше того, чем мне было нужно на один день, иначе я наверняка просидел бы дома весь следующий день. У меня были высокоскоростной Интернет, большой пакет телеканалов, огромный телевизор, я ежедневно заказывал по Интернету музыку, книги, комиксы, игры и фильмы, так что был вполне самодостаточен. В течение года я не имел постоянного общения ни с одним
