и троих еще успеть.
– Сомневаюсь, что я на такое способна.
– Как узнаешь, не попробовав? Просто надо сделать это один раз, а там видно будет.
– Наверное.
– Ладно, Дашуня, пойду я, еще с Семой надо позаниматься.
– Хорошо.
Я уже собиралась повесить трубку, как в трубке раздалось:
– Даша, стой! Телефон Артема опять не записала!
Оля продиктовала его номер телефона, я записала. На том распрощались.
Перед уходом от Лёни Тиша в порыве ярости не обошла вниманием спальню, и ее стараниями клочья изодранных пурпурных обоев понуро свисали со стены. Их уже нельзя было подклеить так, чтобы это прилично смотрелось, но и если отодрать их совсем, вид был бы не лучше. Лично меня уже эта страшная стена начала раздражать, но от Леонида распоряжений на этот счет не поступало, так что приходилось терпеть.
На прошлой неделе я искала в кладовке какой-нибудь клей и вдруг наткнулась на большой мешок с остатками обоев от всех комнат. Таких, как в спальне, оказалось больше всего, причем в мешке нашлись не только обрезки от них, но и совершенно новые, еще даже не распакованные рулоны – целых четыре штуки. Я тут же взяла рулетку и пошла в спальню. Все сходилось, этого как раз должно было хватить. За день я переделала все, что было нужно, чтобы на следующий день уже можно было бы не отвлекаться на работу по дому.
К счастью, обойного клея после Тиши осталось предостаточно, так что, разведя его следующим утром в пластиковом ведре, которое покупала она же, я приступила к делу: отмерить полосу обоев, по ней нарезать весь остальной рулон, нанести клей на один из листов и на стену, встать на стол, который я притащила из бельевой, приклеить обоину. Стены ровные, клеить одно удовольствие, не то что у нас с Ларой дома, где я, помнится, сто раз выругалась со всеми нашими кривыми окнами, перекрученными углами и ноздревато- пупырчатыми стенами.
Я чуть ли не первый раз в жизни порадовалась тому, что у меня длинные руки. Ну то есть длиннее по сравнению с руками большинства людей. В жизни этого не заметно, зато вот когда приходишь в магазин покупать одежду, сразу становится ясно, насколько ты отличаешься от остальных. Для меня всегда была проблема купить готовый костюм или блузку, теперь даже уже не пытаюсь – шью на заказ. Зато вот обои клеить удобно. И лампочки вкручивать, не вставая на табуретку. Если, конечно, потолки не трехметровые.
К вечеру все было готово: спальня снова была чистой и светлой, такой, какой я увидела ее в первый раз. Никакого красного цвета, неровных обрывков бумаги, никакого напоминания о Тише. По крайней мере о ее страсти крушить квартиры бывших бойфрендов.
Честно говоря, я была не уверена, как на мою инициативу отреагирует Леонид – а вдруг ему эти красные обои были дороги как воспоминание о недавней страстной любви?! – но на следующий день ничего не произошло. Он не позвонил и не уволил меня, хотя и не высказал одобрения.
А сегодня он, как всегда, оставил месячный расчет в конверте на столе, и денег там было больше, чем обычно. Похоже, мои старания все-таки оценили.
Даже не мелочь, а все равно приятно.
В субботу я все-таки позвонила Тише.
Звонок она сбросила, и примерно через час я набрала ее снова. Не знаю, чего я ждала, наверное, до сих пор не верила, что она могла в трезвом уме сказать то, что сказала в конце нашего последнего разговора. Прошло уже две недели, наверняка она уже остыла и успокоилась, жалеет, что была так резка, но конечно, не позвонит первой – не в ее это характере признавать себя неправой. Что ж, позвонить я могу и сама. Может, подружек из нас и не получится, но по крайней мере и врагами не останемся, не придется переходить на разные стороны улицы, когда увидим друг друга, или делать вид, что незнакомы.
Второй звонок Тиша тоже отбила, и сразу после него пришла эсэмэска: «Не надо мне названивать, нам не о чем с тобой говорить».
По крайней мере не обзывается больше. Хотя все равно не очень приятно. Совсем неприятно. Жаль все-таки, что так получилось, очень жаль. Тиша хотя и вздорная, и разбалованная, и эгоистичная, но все равно милая, даже странно, как сильно я успела к ней прикипеть. Сильно по ней скучаю. По ее вздорности, сумасбродности, по ее улыбке, по виду ее голых ног в туфлях с высоким каблуком. В ней есть что-то такое, чем я сама никогда не смогу быть, хотя иногда мне, возможно, хотелось бы этого. Но теперь с этим ничего уже не поделаешь.
Я радость, я красивая, сильная, смелая. Все хорошо…
– Тебе нужен этот телефон? – спросила Лара, заглянув ко мне в комнату.
– Какой?
Она передала мне газету, на полях которой я нацарапала номер телефона Артема. Я отдала газету ей обратно.
– Нет, не нужен.
– То есть я могу ее выбросить?
– Выбрасывай.
– Отцу не звонила?
– Нет.
– Позвони.
– Может, и позвоню.
Тетя Лариса закрыла за собой дверь.
Что-то не ладится у нас в последнее время общение. Что-то я вообще со всеми переругалась, наверное, стоит подумать над этим…
Сегодня пришивала пуговицы к рубашкам, гладила носовые платки, разобрала носки по парам. Судя по одежде, Леонид довольно плотный мужчина или, может быть, полноват, или просто крупный. Любит хорошие вещи, но относится к ним довольно небрежно. С одной стороны, это плохо, потому что иногда приходится отстирывать пятна с белых рубашек, часто чистить брюки, прятать затяжки на свитерах, а с другой стороны, он ни разу не придрался к моей работе и не сказал, что я что-то делаю не так в отличие от того же Ромы, которому было важно, каким именно порошком я стираю его джинсы и в каком порядке расставлена его обувь.
Леонид так ни разу мне не позвонил. Иногда он присылает эсэмэски, но в основном излагает свои пожелания в записках, которые оставляет на кухонном столе. Пожеланий тоже, впрочем, обычно немного, например, сварить солянку, если я давно ее не готовила, или забрать вещи из химчистки, если он не успевал забрать их сам.
Сдавать и забирать одежду из чистки вообще постепенно стало полностью моей обязанностью. И продукты я теперь покупаю сама – так удобнее, ведь готовлю тоже я, и лучше, если я сама могу подобрать нужные продукты. Правда, таскать сумки из супермаркета не очень здорово, но, к счастью, он недалеко от дома, так что справляюсь. Иногда в выходные Леонид, видимо, сам ездит за покупками, и тогда в понедельник я нахожу на кухне стоящий на полу пакет, забитый продуктами, которые никогда не бывают лишними: овощи, фрукты, макароны, молоко длительного хранения, кофе, чай, сахар, мука. Радуюсь, что не придется все это нести самой.
Иногда меня все-таки напрягает такое отсутствие обратной связи. Все же хотелось бы, чтобы твою работу как-то оценивали, хвалили или поправляли бы в чем-то, ведь не могу же я все делать идеально. Если бы мы с Леонидом виделись, я бы точно поспрашивала, все ли его устраивает, или по крайней мере у меня была бы возможность видеть его реакцию – все какой-то ориентир. Но я по-прежнему прихожу, когда он уже успевает уехать на работу, а ухожу еще до того, как он возвращается с нее, так что приходится просто наблюдать за ним издалека, а если возникают сомнения, действовать на свой страх и риск.
Хотя до сих пор мне удавалось угадывать его желания. Или, возможно, у нас просто одинаковые вкусы.
Сидя в воскресенье вечером дома, я думала, чем бы мне таким заняться, лишь бы только не читать, потому что до изжоги начиталась за два дня. В конце концов полезла в Интернет и в очередной
