автобуса именно тогда, когда он больше всего ему нужен.
Столько времени прошло, а я до сих пор не могу спокойно относиться к факту его присутствия в моей жизни. Как я могла так ошибиться?
Хотя на самом деле я знаю как. Просто мне очень хотелось тогда любить и быть любимой, а Стас был первый, кто показался мне подходящим для выполнения подобных функций. То есть когда мы с ним встретились, я вовсе не думала о наших отношениях в подобных выражениях, напротив, все было очень трепетно, волнительно, я от счастья не чуяла под собой ног, мне казалось, теперь я точно нашла того, кто мне нужен, к встрече с которым я готовилась все эти годы. В то время меня как раз постепенно начало все доставать на работе, хотелось сбежать подальше от этой единственной важной для меня вещи, душа требовала какой-нибудь отдушины, даже стало казаться, что семья вполне могла бы стать ею. Незаметно для себя я все чаще начала представлять рядом с собой мужа, заботливого, чудесного, даже стала допускать мысль о детях, ведь он, как человек по-настоящему в меня влюбленный, обязательно захочет, чтобы я родила ему ребенка. И я, конечно, соглашусь. Тогда мне, естественно, придется уйти с работы, и я сделаю это без всякого сожаления, наоборот, с великим облегчением. А когда ребенок подрастет, найду новое место, и все будет лучше некуда, а тетя Лариса перестанет наконец напоминать, что мне уже перевалило за тридцать, и пугать меня тем, что я навсегда останусь одна. Вот, так замечательно все должно было сложиться.
На первый взгляд было в Стасе что-то такое, из-за чего я решила, что он никогда не будет меня привлекать. Возможно, как раз вот эта его угрюмость и вечное всем недовольство. Его невзрачная, ничем не привлекательная внешность. Мне не нравилось, как он смеется. Обычно улыбка украшает людей, а его она необыкновенно портила, поэтому я не любила на него смотреть, когда он улыбался. Он чуть ниже меня, и у него некрасивая фигура: узкие, какие-то недоразвитые плечи, впалая грудь и тяжелый низ, отчего он всегда носит брюки задранными высоко на живот.
Стас – коллега тети Ларисы, медбрат, одно время он привозил ей домой прополис, которым она лечила свои затяжные простуды. Он занимался, да и сейчас, наверное, занимается, его продажей, получая его от дяди, у которого на Алтае своя пасека и который освоил производство этого ценного лекарственного препарата, дабы расширить свой семейный бизнес. В больнице, где они с тетей Ларой работают, ни для кого не секрет, чем он подрабатывает, напротив, он старается широко рекламировать свою деятельность и обзавестись как можно большим количеством клиентов, так что все знают, к кому в случае чего надо обращаться за продуктами пчеловодства. Тете Ларисе тоже можно было бы передать все необходимое прямо на работе, в том числе и трехлитровую банку меда, которую он помог ей довезти до дома в первый раз. Потом он говорил мне, что видел меня однажды, когда я приезжала к Ларе в ее смену, и я так ему понравилась, что он не мог упустить шанс встретиться со мной снова, пусть и под таким смехотворным предлогом, как доставка меда и прополиса.
В начале зимы меня начала беспокоить спина, и тетя Лариса порекомендовала мне Стаса как отличного массажиста. К тому времени я уже заметила и то, как он подозрительно неравнодушен ко мне, и то, что он сам не вызывает во мне ничего, кроме снисходительного сочувствия, как человек, который никогда не сможет обладать такой величайшей ценностью, как я, и Ларины рекомендации проигнорировала.
Однако спина все болела и болела. Когда я сидела, когда ходила, даже если лежала как-нибудь неловко.
В конце концов я согласилась с настояниями тети Лары позволить Стасу провести хотя бы один сеанс массажа. Это было проще, чем искать кого-то самостоятельно, к тому же все-таки какой-никакой знакомый, проверенный человек, не страшно пускать в дом и никуда не надо ехать. Вдобавок ко всему он пообещал мне скидку – как привилегированной клиентке, и это стало последней каплей: всегда приятно почувствовать свою исключительность, пусть даже получаешь подтверждения ее от такого неугодного человека, как Стас.
Это оказалось так здорово. Чудесно. Волшебно. Умопомрачительно.
Весь первый сеанс он молчал.
Я включила ненавязчивую музыку, чтобы не тяготиться тишиной, и полностью отдалась новым ощущениям, которых мне никогда не приходилось испытывать ранее. Временами было больно, но это даже ничего, когда боль отпускала, становилось в сто раз приятнее. Стас все делал именно так, как надо: массировал с той силой нажатия, которая была наиболее комфортна, уделял внимание тем участкам тела, которые требовали наибольшего внимания, и ровно столько времени, чтобы это не начало раздражать. В комнате приятно пахло эфирными маслами, и после первого раза я ничего не смогла с собой поделать – просто уснула там же, где лежала во время массажа. Стас не стал меня будить: ушел, тихонько прикрыв за собой дверь.
Больше я не сопротивлялась. Пришлось сменить гнев на милость и отказаться от снисходительного отношения. Мы начали общаться, и я очень быстро поняла, что с ним есть о чем поговорить, а то, что раньше раздражало – его небезразличие по отношению ко мне, – вдруг обернулось дополнительным плюсом, в очередной раз доказывающим мою исключительность.
Мы стали засиживаться после массажа на кухне, попивая чай и болтая обо всякой всячине. Потом он стал звонить мне домой. И наконец, пригласил на первое свидание.
Я сама не заметила, как быстро Стас выучил все, что доставляет мне удовольствие: какие я люблю конфеты, цветы, как мне нравится, чтобы ко мне обращались, о чем я предпочитаю говорить и что хочу слышать в ответ. Я начала прощать ему все те недостатки, которые считала непреодолимыми первое время: недовольства превратились в серьезность, некрасивость стала вызывать умиление, даже в его улыбке я стала стараться видеть только хорошее – то, что ему хорошо и весело, а не то, что у него как-то странно сморщивается лицо и открываются некрасивые зубы. Я, как и он, стала верить в то, что в один прекрасный момент станет как минимум главврачом больницы, в которой работает, или даже вообще уйдет из медицины и сделается, к примеру, совладельцем крупной сети супермаркетов – у него есть определенные связи в этой сфере, бывшие одноклассники, кажется. Ну и что, что ему уже перевалило за тридцать, а он все еще медбрат. Никогда не поздно начать сначала, и я буду ему помогать, поддерживать, приободрять.
– Ты родишь мне сына? – спросил он меня однажды, ласково заглядывая в глаза.
Я растрогалась чуть ли не до слез.
Рядом с ним я упивалась тем исключительным вниманием, которым он меня вдруг окружил. Оказывается, мне так этого не хватало, я так соскучилась по ощущению, что я кому-то нужна, что кому-то не все равно, что со мной, что есть кто-то, кто готов разделять мои интересы только потому, что они мои. Жить стало легко, дышалось свободно, работа стала даваться проще, к тому же потерпеть осталось совсем недолго, ведь я уже на всех парах неслась к осуществлению своей мечты.
Я даже не слишком обеспокоилась тем, что когда нам со Стасом подошло время становиться любовниками, этого почему-то не произошло. Я приезжала к нему – он жил один в маленькой облезлой квартирке, но даже это казалось мне тогда романтичным: мы спали в одной постели, лаская меня, он доводил меня до оргазма бесчисленное количество раз, но только заходила речь о полноценном половом акте, как у него сразу находилась масса отговорок, почему нам надо отложить это до следующей встречи.
Самое ужасное, что когда мы все-таки наконец попытались это сделать, ничего не получилось. Снова попытались и снова не получилось. После нескольких таких попыток даже пробовать уже было страшно.
Сначала эта ситуация меня удивляла. Потом меня стало это задевать. Позже раздражать. Периодически я начинала сомневаться в своей женской привлекательности, и это тоже радости нашим отношениям не добавляло. Однако что самое интересное, мне еще и приходилось уговаривать Стаса, что все обязательно наладится. После каждой неудачи он расстраивался, хмурился, каждый раз собирался идти к врачу, чтобы решить эту проблему, но время шло, ничего не менялось, а я по-прежнему не понимала, что происходит, потому что на всякий мой вопрос, всякую попытку выяснить, в чем дело, Стас реагировал настолько болезненно, так обижался и впадал в такую беспросветную депрессию, что я не знала, как его потом выводить из этого состояния – проще было вообще не трогать. Ты здесь ни при чем, говорил он мне, но настал такой момент, когда даже это уже утешало мало.
Я еще верила в то, что все образуется, ведь я так замечательно придумала, мы даже однажды обсудили
