на этой глубине с минимальной скоростью хода, ну, скажем, полтора узла, без всплытия под РДП?
Молодой офицер помедлил, делая расчеты, потом стал докладывать:
— Товарищ командир, при нынешнем режиме работы вентиляции у нас есть полчаса, а потом придется подключаться к воздушным емкостям «НЗ» во всех отсеках, кроме носового торпедного. После этого у нас будет еще девяносто минут.
Шумков уставился на молодого офицера, удивленный быстротой, которую тот проявил при расчетах.
— Здорово, ничего не скажешь.
— Товарищ командир, — закричал акустик, — американец возвращается с рубежа радиолокационного обнаружения, строго с севера, скорость высокая.
— Приготовиться, тишина. — Под словом «приготовиться» он подразумевал глубинные бомбы.
— Дальность две тысячи метров, командир… — Вдруг весь ЦКП замер, и вся вахта уставилась на акустика, который сорвал с головы наушники и вскочил с места. Вид у него был ужасающий. — Товарищ командир, что-то сброшено в воду, по звуку напоминает глубинную бомбу.
Шумков сгреб микрофон и закричал:
— Держитесь крепче, ждите применения глубинных бомб. Подготовить к затоплению торпедные аппараты первый, второй, третий и четвертый!
Штурман посмотрел на командира.
— Командир, у нас ведь на втором аппарате специальная боеголовка!
Шумков был ошарашен — откуда штурман знает? Может быть, знает весь экипаж; наверное, знает, потому что такие вещи никогда не скроешь от экипажа.
— Вы что, думаете, что я не в курсе? — И потом добавил, уже мягче: — Я знаю, я ведь видел, как их грузили. — Перед его глазами опять появилась зловещая стальная торпеда, исчезающая в люке лодки, стоявшей у причала в бухте Сайда. Его вдруг передернуло, как будто кто-то топтался поверх его могилы. Оказаться бы снова в Ярославле, где тихо, много зелени и так прекрасно!
— Командир, на четвертом канале офицер по безопасности спецоружия из переднего торпедного отсека, он хочет поговорить с вами. — Фролов держал в руке трубку.
— Какого черта ему надо? Я почти не видел этого парня с того момента, как мы поднялись на борт, наверное, мы его разбудили! — Шумков взял трубку. — Это командир. Что вы хотите? — С другого конца линии послышался голос, слабый и дрожащий. — Ну, говори же, парень, мы туг очень заняты. Что случилось?
— Товарищ капитан второго ранга, мы не можем снаряжать эту торпеду без особых указаний Управления специального оружия главного штаба ВМФ…
Шумков оборвал его грязным ругательством.
— Тогда какого черта вы не позвоните в штаб по своему телефончику и не спросите у них? Или он у вас на глубине сто метров не работает? — Шумков начинал верить, что вся эта возня со спецоружием была просто блефом для острастки американцев, которые к этому времени, наверное, тоже об этом знали. Однако суровые слова адмирала Россохо все еще звенели у него в ушах.
Шумков сказал:
— Бога ради, торпеда уже в аппарате, так? Будь реалистом, сынок, — он помолчал, размышляя об этом парне, который наверняка испугался. — Да ты хоть был когда-нибудь раньше на подводной лодке, молодой человек? — Потом он пожалел, что прокричал эти слова в телефон. — Ладно, просто делай, что тебе говорят, а с разрешением я разберусь. — Он освободил линию для старпома, который сказал в трубку еще несколько слов и положил трубку на базу.
— Что вы думаете? — спросил старпома Шумков.
— Офицер по безопасности отошел от телефона после разговора с вами. На линии был Воронов, он сказал, что парень только что ударился лицом. Он прибаливает последние несколько дней, и я отправил врача посмотреть, что с ним.
Шумков улыбнулся:
— Да он просто испугался. — Он протер лицо тряпкой и по привычке пробежался взглядом по приборам на пульте, потом потянул Фролова за руку, отводя подальше от посторонних ушей, и прошептал: — Я не собираюсь снаряжать или применять это оружие. Мы погибнем, если применим его. Этот разговор был для его ушей, — он кивнул в сторону замполита, который разглядывал глубиномер, — ведь, что бы ни произошло, он будет докладывать, был я готов к применению или нет.
Секунду Фролов смотрел на командира, потом медленно покачал головой в знак полного понимания. Шумков прикрывал свой зад, демонстрируя решимость выстрелить спецторпедой, на самом деле он вообще не собирался стрелять. Если им удастся выжить, замполит доложит обо всем.
На ЦКП стояла мертвая тишина. Неожиданно послышался звук винтов эсминца, который приближался.
— «Допплер» поднят, шумопеленгаторы дают приближение, командир. Через тридцать секунд он будет над нами.
— Очень хорошо, — Шумков размышлял недолго и вскоре принял решение. — Приготовиться, скорость два узла, руль право на борт, подготовить к пуску кормовую шумовую ловушку.
Аппараты для отстрела ловушек размещались в начале кормового торпедного отсека по его обеим сторонам. По виду они напоминали миниатюрные торпедные аппараты, они заполнялись водой, и из них производился отстрел специальных банок-ловушек, которые в результате химической реакции в банке испускали вихрь пузырей, отвлекая тем самым гидролокатор противника и маскируя неожиданный поворот, изменение глубины погружении лодки или ее курса. Для нетренированного и непривыкшего уха все это напоминало шум маленькой торпеды.
— Надеюсь, этот парень знает, на что он идет, — мягко произнес Шумков, не обращаясь ни к кому конкретно.
— Командир, — возбужденно воскликнул офицер-минер, — они решат, что это торпеда, и могут открыть огонь.
Шумков обернулся и холодно взглянул на него.
— Такую возможность я допускаю. А сейчас — приготовиться, всем держаться в отсеках, рули десять градусов на погружение, увеличить скорость до трех узлов, уходим на глубину 350 метров. — На электрическом ходу они еле-еле могли держать скорость три узла в течение нескольких минут.
— Командир, — старпом Фролов находился чересчур близко, стесняя Шумкова неприятным запахом изо рта и потом. — Командир, — прошептал Фролов, — у нас максимальная безопасная глубина триста двадцать пять метров.
Лодка начала подрагивать, когда, выбиваясь из сил, заскулил единственный электромотор, давая нужную скорость, и нос лодки стал заметно проседать.
— Отстрел ловушки по левому борту, немедленно!
— Командир, американец идет прямо на нас!
— Прекрасно, может быть, он поймается на ловушку и потеряет нас в этом «кастете». — Шумков слегка улыбнулся. — Рули глубины держать горизонтально, остаемся на двухстах пятидесяти метрах, постоянный курс ноль девять ноль. Через двадцать секунд остановить двигатель, сверхтишина.
Они ждали. Шумовая ловушка выскочила из пусковой трубы кормового торпедного отсека и начала движение наверх, испуская шипение и пузыри воздуха.
Шумков склонился над экраном гидролокатора и внимательно наблюдал. Американский эсминец продолжал двигаться к центру круга, по окружности которого он ходил. Но в центре круга лодки уже не было, она была на добрые полмили севернее, а вот шумовая ловушка шла прямо в центр. Турбулентная вода, называемая «кастет», взболтанная их последним маневром, может удачно замаскировать их от американского гидролокатора. Секунды тикали, так прошло несколько минут. Шумков опять почувствовал, как струйки пота со спины стекают ему в туфли. Боль в ногах была изнуряющей, ему нестерпимо хотелось присесть и приподнять ноги, но он знал, что ему надо держаться.
Командный центр неожиданно был пронзен писком — американский эсминец на всю мощь врубил гидролокатор. Звук работающего на полную мощность активного гидролокатора «SQS-23» на близком расстоянии действовал невыносимо на слух, и некоторые из русских моряков закрывали уши ладонями,
