кожи лезли вон, чтобы развеселить молодых людей забавным анекдотом, стишком или экстравагантной выходкой. Зенон и Кайла много и самозабвенно танцевали. Парацельс так и не отважился пригласить Эниэль. Впрочем, эльфийская красавица традиционно пользовалась повышенным вниманием со стороны представителей противоположного пола и время от времени принимала предложение какого-нибудь восторженного юноши из-за соседнего столика покружиться в зажигательном танце.
Зенон и Кайла уже собирались покинуть стены увеселительного заведения, но тут случился непредвиденный казус. В противоположном конце зала довольно шумно отмечала какой-то свой праздник компания лисьих хвостов. Разодетые в псевдовоенную форму молодые и не очень люди вели себя весьма развязно, но за рамки приличия все-таки не выходили. Зенон расплачивался с официантом по счету, когда к их столику, сверкая позолотой погон с невнятными знаками различия и выпячивая вперед щуплую грудь, увешанную какими-то звездочками и крестиками, не имеющими никакого отношения к правительственным наградам, подкатил один наглый тип и возжелал пригласить Кайлу на танец. По вполне понятным причинам лисьему хвосту было отказано в его просьбе, причем девушка постаралась сделать это как можно мягче, чтобы ненароком не спровоцировать скандал. Однако отрицательный ответ не устроил находящегося в изрядном подпитии «вояку». Он решительно схватил Кайлу за руку со словами:
— Пойдешь, сучка, никуда не денешься! А хахаль твой здесь подождет!
Будь этот безрассудный юноша хоть немного потрезвее или умнее, он ни за что не решился бы на столь рискованную выходку, чреватую самыми печальными последствиями для его здоровья. И дело даже не в том, что рядом с объектом его вожделения находился весьма крепкого вида молодой человек. Его должно было остановить одно лишь присутствие за столиком хрупкой на вид эльфийки, поскольку даже самому самоуверенному и отчаянному хулигану не пришло бы в голову связываться с представительницами лесного народа или их друзьями.
Впрочем, помощь Эниэль не потребовалась. Мгновение ока, и сжимавшая запястье девушки рука хрустнула и разжалась, оказавшись в клещах могучего захвата, затем виновник беспокойства завис в полуметре от пола, забавно суча ножками и повизгивая от боли и стыда. Причиной сему была могучая шуйца изрядно рассерженного Зенона. Что касается его десницы, она в любой момент могла превратиться в карающую, поскольку внушительных размеров кулак был вполне готов к тому, чтобы обрушиться на растерянную физиономию неудачливого танцора.
На этом месте стоит немного остановиться, дабы поведать о том, кто такие лисьи хвосты. Поскольку в наш век прагматиков и реалистов преданья старины глубокой мало кого интересуют, ну если только в виде телевизионных сериалов и книжных бестселлеров, имеющих самое поверхностное отношение к исторической правде. Лисьи хвосты или стражи заката, а также зеленые камзолы и прочее, прочее — суть существовавшие некогда на Ультане организованные группы искателей приключений, не подчинявшиеся какой-либо государственной власти. Первоначально это были практически неуправляемые ватаги избежавших наказания преступников, скрывающиеся в «ничейных» или «диких» землях — пограничных с орками и гоблинами территориях. Однако всякое пограничье не место для разгильдяйства и беспечности. Неорганизованным малочисленным группам приходилось сбиваться в более крупные отряды, постоянно повышая дисциплину и боевое мастерство. Жили они по большей части грабительскими набегами на сопредельные территории, занятые извечными врагами рода людского: орками и гоблинами, и вольно или невольно были у них будто кость в глотке. Со временем разрозненные ватаги сплотились в могучий монолитный кулак со своим уставом, законами чести и строжайшей дисциплиной. Появилось также некое подобие военной формы — для того, чтобы отличать собрата по оружию от обыкновенного землепашца или горожанина. Представители синегорской вольницы, располагавшейся в те далекие времена по левому берегу тогда еще пограничной реки Шармы, в качестве знаков отличия выбрали лисьи хвосты, которые они пришивали к своим головным уборам. В соответствии с количеством и размерами данного украшения определялся официальный статус того или иного члена братства. Прослышав о беззаботном и полном приключений житье-бытье лисьих хвостов и прочих приграничных сорвиголов, многие добропорядочные граждане снимались с насиженных мест и устремлялись в «дикие» земли на поиски сомнительного счастья. Поначалу официальные власти всячески препятствовали оттоку трудоспособного населения из центральных районов, однако со временем осознали всю полезность усиления буферной зоны как оплота в борьбе с беспокойными соседями и если и не поощряли, то, по крайней мере, не препятствовали естественным миграционным процессам. В дальнейшем лисьи хвосты внесли свой весьма существенный вклад в дело уничтожения общего врага, за что были с лихвой осыпаны монаршей милостью. Последующие пару столетий лисьи хвосты выполняли функции обеспечения неприкосновенности границ вновь образованной империи, но со временем были заменены регулярными войсками и как военизированная социальная прослойка полностью потеряли свое значение более трех веков назад. Однако гордые потомки неугомонных искателей приключений и в наше время не забывают, откуда есть пошел их род славный, и стараются быть достойными памяти воинственных предков. Впрочем, тут не обходится без шутовства, фиглярства и откровенного попрания конституционных прав (к примеру, несанкционированное судебными органами применение телесных наказаний к провинившимся членам братства), но в целом государство поддерживало данный патриотический порыв своих граждан…
На сей раз лисьему хвосту несказанно повезло: Зенон передумал его убивать. Он всего лишь поставил юнца на пол, ловко развернул к себе спиной и посредством своих могучих рук придал его телу ускорение в направлении стола, за которым весело гуляли его товарищи. Воспарив над землей, парень пролетел метров пять, остальной путь он проделал на своих двоих, пытаясь всеми доступными средствами погасить полученный импульс. Удалось это ему лишь отчасти. Удачно избежав столкновения со случайными встречными и столиками, он неловко врезался в одного из своих товарищей. Тот в свою очередь кубарем покатился со стула, увлекая за собой на пол скатерть со всем содержимым праздничного стола. Грохот и звон разбитой посуды, и шипящий звук фонтанирующего из лопнувшей бутылки игристого вина стали закономерным апофеозом произошедшей на глазах почтенной публики презабавной буффонады. Затем зал огласили истошные вопли пострадавших гуляк. Громче всех кричал, конечно же, «танцор» — до него лишь теперь дошло то, что его рука, которой он так неудачно посмел коснуться синеокой красавицы, банальным образом сломана в запястье. Осознав сей факт, юноша побледнел и грохнулся в обморок посреди разбросанных по полу закусок и битой посуды.
Оклемавшись от полученного шока, лисьи хвосты сгрудились вокруг усатого мужчины средних лет. Какое-то время они негромко совещались, затем от группы отделился мужчина лет тридцати — тридцати пяти. Подойдя к Зенону, он щелкнул каблуками и, кивнув головой, заговорил:
— Есаул Трумпс. Предлагаю вам немедленно принести извинения господину полковому атаману и всей нашей компании! В противном случае я уполномочен вызвать вас на дуэль.
«О Боже! — невесело подумал Зенон. — Ну ничему дураков жизнь не учит». — А вслух произнес: — Послушай, ряженый герой, катился бы ты отсюда вместе со своим шутом-полковником и всей вашей шутовской командой! Сам-то, поди, в свободное время от невыносимо тяжелой потешной службы писарчуком или учетчиком промышляешь, а все туда же: «Дуэль, дуэль!». Пшел вон! Иначе я вашу теплую компанию за нарушение общественного порядка вмиг определю на пару недель в кутузку к бродягам и бомжам! Короче так и передай своему полковнику, дескать, поручик Мэйлори приказал в экстренном порядке покинуть заведение, предварительно компенсировав нанесенный вами материальный ущерб.
— Поручик Мэйлори? — упавшим голосом переспросил есаул и с непередаваемым пиететом в голосе поинтересовался: — Тот самый кавалер Алмазной звезды?
— Представь себе, тот самый, — с ехидной улыбочкой на лице ответствовал юноша.
— Виноват, господин поручик. Разрешите идти?
— Свободен! — Зенон великодушно взмахнул рукой и, потеряв всяческий интерес к псевдоофицеру, повернулся к возлюбленной.
Затем он наконец-то расплатился с официантом. После чего молодые люди, сердечно попрощавшись с Эниэль, Парацельсом и обоими гениями провинциального масштаба, и под зажигательно-бравурный мотив покинули стены увеселительного заведения. На прощание любвеобильная Эниэль нежно чмокнула их обоих в щечки при этом наставительно шепнула Зенону в ухо:
— А ты молодец, поручик. Береги ее. Вы просто сногсшибательная пара. — И покосившись на взъерошенного землянина, добавила: — А я уж как-нибудь свое счастье постараюсь не упустить.
