свою не в меру разбушевавшуюся фантазию. «Ну что может с ней случиться? — успокаивал он сам себя. — Безликие — существа сугубо рациональные, им незачем пытать пленных, скорее подсадят взамен ее души демоническую сущность». Но подобных аргументов хватало ненадолго и через какое-то время проклятое воображение вновь начинало рисовать перед его внутренним взором искаженное невыносимой мукой лицо любимой девушки.
Зуур эр Шуур будто почувствовал состояние приятеля и, подойдя к нему, как бы невзначай спросил:
— Ну как тебе, Зен, Данаиб?
Энергично встряхнув головой, чтобы избавиться от непрошенных мыслей, юноша посмотрел на огра просветленным взором.
— Вроде бы, совсем даже неплохо, хотя и скучновато. В фантастических романах он выглядит сущим адом, где всякая тварь в борьбе за выживание норовит сожрать другую. Впрочем, там и людоедов и принцесс, коих нужно непременно спасать, видимо-невидимо.
— Вот же никогда не увлекался подобной белибердой, в юные годы прочитал одну книжонку — не зацепило.
— А я в детстве все данаибские серии прочитал и «Диких богов Данаиба», и «Элионг — победитель людоедов», и «Зеннобия — принцесса Данаиба», и «Данаиб пробуждается», а также много всего прочего. С одной стороны, жалко, что никакой особенной романтикой здесь и не пахнет, с другой — преодолевать непролазные джунгли и топи и на каждом шагу сталкиваться нос к носу с дикими голодными тварями — удовольствие ниже среднего. Хотя, на мой взгляд, чудес здесь и без этого вполне предостаточно. Взять хотя бы силу тяжести. Из школьного курса астрономии мне помнится, что масса Данаиба составляет примерно одну сотую от массы Ультана, значит, с учетом радиуса планеты, сила тяжести здесь должна равняться примерно одной пятой от ультанской, но она всего лишь в два раза меньше. А это небо, как бы постоянно задернутое облаками, рассеивающими солнечный свет, точнее, не рассеивающими, а перераспределяющими его равномерно по всей освещенной стороне планеты. Причем, эта плотная облачность с Ультана кажется всего лишь легкой дымкой и не мешает видеть поверхность Данаиба.
— Согласен, Зен, — шаман почесал пальцами кончик своего носа и не без смущения продолжил: — Видишь ли, лет двадцать тому как, мне довелось принимать участие в ликвидации группы контрабандистов. Так вот на одном из их подпольных схронов я обнаружил самый настоящий телескоп. Короче, я его того… изъял в личное пользование и установил у себя на крыше. С тех пор я частенько, а особенно в те моменты, когда мои благоверные изо всех сил мутузят друг друга, поднимаюсь в свою домашнюю обсерваторию и любуюсь красотами ночного неба через увеличительную оптику. Я даже журнал наблюдений завел, чтобы отмечать когда какое знамение на небесах появится. Как вернемся домой, заходи вечерком. Пивка попьем, на спутники полюбуемся. Хотя мне больше всего нравится смотреть на звезды — очень успокаивает нервную систему.
Новость о том, что его приятель занимается любительской астрономией, необычайно удивила и развеселила Зенона. Несмотря на теплые дружеские отношения с Зуур эр Шууром, он всегда считал огров весьма приземленными существами, к тому же угрюмыми и необщительными.
— А стихи ты часом не сочиняешь, Зуур? — поинтересовался юноша без всякого сарказма и издевки.
— Пробовал, но с виршами у меня неважно. Ритм вроде бы чувствую, а вот с рифмой туговато. Вот послушай кое-что из моего:
Зуур эр Шуур закончил свое выступление и с опаской взглянул на товарища. По всей видимости, он боялся увидеть издевательскую усмешку на его физиономии. Однако опасения огра никоим образом не оправдались — лицо Зенона хоть и выражало крайнюю степень изумления, но это было откровенно- восторженное изумление.
— Это ты сам написал? — наконец-то начал приходить в себя юноша.
— Ну да, — как бы небрежно бросил огр, — накалякал как-то скуки ради. — И, скромно потупив глазки, добавил: — Вообще-то у меня дома в тайничке целая толстая тетрадь. Появится желание, приходи, обсудим за кружкой пива или чего покрепче.
— Вообще-то я не особый ценитель поэзии, но то, что ты сейчас прочитал, на мой взгляд, очень даже недурственно.
— Спасибо, Зенон! Вообще-то ты первый, кому я читаю свои стихи и конечно…
Закончить мысль он не успел, поскольку его прервал звонкий насмешливый голосочек язвительной Эниэль.
— Это кто у нас сочинительством тут балуется? — Бурное обсуждение аспектов и тенденций земной моды не помешало чуткой эльфийке быть в курсе поэтической дискуссии Зенона и Зуура. — Еще один Веселуха — тот все про крестьян «бьющих жестоко друг друга по мордам», воробьев, чирикающих в теплом дерьме, да конях самозабвенно взгромождающихся на своих кобылок, «чтоб лошадиный род не оборвался, и чтоб цвела родная сторона». Знаешь что, Зуур, я также, как и Зенон в поэзии не сильна, но, на мой взгляд, твои стихи вполне способны если не затмить, то, во всяком случае, составить серьезную конкуренцию творениям этих двух зазнаек: Бронзо и Веселухи. К тому же рейтинг нашего отдела резко поползет вверх — как-никак настоящего поэта вскормили и выпестовали. Короче, по возвращении домой немедленно отправляешься в Бе-Моль, одновременно посылаешь свои вирши в какой-нибудь солидный журнал. Да там их у тебя с руками оторвут и добавки потребуют, ежели, конечно, не дураки и понимают свою выгоду.
— И какая же тут может быть выгода? — Недоуменно захлопал глазами ошарашенный напором зеленоглазой бестии огр, которому, по всей видимости, никогда не приходила в голову мысль о возможном извлечении финансовой выгоды из своих поэтических экспериментов.
— Ну как же? — усмехнулась Эниэль. — Ты будешь первым в истории Ультана огром-поэтом. Не каким-нибудь акыном-сказителем, извлекающим монотонное бздэ-бздэ-бздэ из вашего кошмарного данцзура и горланящим о том, что видит вокруг себя, как будто и без него никто не поймет что птица — быстрая, гора — высокая, ручей — прозрачный и так далее.
— Рот закрой! — грозно оскалился Зуур. — И про акынов более ни слова, иначе я за себя не отвечаю!
— Во-во, дубина неотесанная! — огрызнулась Эниэль, но от дальнейшего поэтического диспута отказалась.
Далее группа продвигалась без каких-либо эксцессов. Эльфийка и Парацельс вернулись к обсуждению волнующей темы земной моды. Зуур эр Шуур, добившись поставленной цели — вывести Зенона из подавленного состояния, не выпускал инициативы и поведал другу о том, при каких обстоятельствах он встретился со своей Карикюль и как, в конце концов, добился руки избалованной дочки грозного вождя клана Эдельвейсов.
— Вот так, мой дорогой Зен, — подвел итог шаман, — знать бы, где упасть, заранее травки бы постелил. Знай я тогда, во что превратится моя «трепетная лань», ни при каких обстоятельствах не женился бы на дикарке. Лучше б городскую в жены взял. Жила неподалеку от нас одна девушка и красива, и не взбалмошна, и влюблена в меня по уши… — Огорченный Зуур эр Шуур махнул рукой, дескать, прошлого не воротишь. И с грустью добавил: — А может быть, это я сам виноват — разбаловал на свою голову, потакал всем прихотям, а нужно было всего-то пару раз башкой об стену, да в подвал на отсидку, как это все уважающие себя огры делают с провинившимися женами. Точно, вернусь живым, обязательно займусь их
