Полупанов: Вранья вокруг вашего имени всегда было много.
Пугачева: Слышали звон, да не знают, где он. Тут написали в газете: в казино я проиграла три тысячи долларов. Ну почему проиграла? ВЫИГРАЛА! Я вышла счастливая и крикнула: «Три тыщи!» Это они запомнили, а выиграла или проиграла – уже не важно.
Полупанов: На гастроли, небось, отчасти по финансовой нужде поехали?
Пугачева: Отчасти и по нужде тоже. А что делать? Других поступлений у меня пока нет. От чипсов моих первая прибыль, может быть, только в мае будет. Мы пока развиваемся, внедряемся в торговую сеть. Маленькая, но все же прибавка к моей пенсии будет.
Полупанов: А что вообще сейчас заставляет вас гастролировать, записывать новые песни?
Пугачева: Общение со зрителем через песни, через разговоры, стихи, взгляды начисто лишает меня чувства одиночества, которое почти всем присуще. А вообще во время выступлений из зала идет такая энергетическая волна, которая и обновляет, и будоражит. Сразу чувствуешь, любят тебя или нет, понимают или нет. Я часто спускалась в зал. И в этот раз выходила в народ, и была поражена тому, как меня фотографировали. Я даже пошутила: «Что вы как в последний раз, ей-богу?» Такого у меня еще никогда не было.
С другой стороны, после такого общения моменты, когда ты одна, кажутся прелестными. Я их воспринимаю как желанный отдых, когда можно о чем-то сокровенном подумать, проанализировать. В последнее время я стала часто вспоминать прошлое, что мне было несвойственно. Наверное, возрастное. Раньше никогда такого не было. А теперь, общаясь с внуками, я волей-неволей что-то вспоминаю. Никита, например, был уверен, что я никогда не пела рокерских песен. Я ему поставила свои старые записи («Знак Зодиака», «Тигра»), которых он не мог слышать в силу возраста. Думая о его будущем, я отправляюсь в свое прошлое».
Полупанов: Новую квартиру уже ремонтируете?
Пугачева: Мне сначала за нее кредит надо выплатить. А что, ты думаешь, я такие деньги могу из кармана выложить?
Полупанов: Утомила вас, наверное, гостиничная жизнь?
Пугачева: Номер в отеле я рассматриваю как офис. Я уже так прижилась здесь, мне так нравится вид на Кремль, что не знаю, как буду жить без него. Я, наверно, и квартиру буду иметь, и этот номер за собой оставлю.
Полупанов: Так ведь накладно…
Пугачева: У меня здесь скидки имеются. Тем более что платит за номер Киркоров, так что я довольна жизнью (
Полупанов: Знаете хоть один анекдот про себя?
Пугачева: Я их не запоминаю, но много их и про меня, и про Киркорова. Помню только тот, что про «эпоху». Вопрос: кто такой Брежнев? Ответ: мелкий политический деятель в эпоху Пугачевой. Я всегда говорю, что мечтаю о том времени, когда смогу спокойно сказать: «Я мелкий, но удачливый бизнесмен в эпоху великого политического деятеля…» Скорее бы оно пришло, это время. Потому что больше всего мне бы хотелось, чтобы в этой стране все было хорошо, чтобы можно было ею гордиться.
В последнем своем ответе Пугачева волей или неволей, но коснулась фундаментального вопроса не только своей жизни, но и жизни всего нашего общества. Вопрос этот можно сформулировать следующим образом: «Кем мы были вчера и кем мы стали сегодня?» В моем понимании ответ этот может выглядеть следующим образом.
Еще совсем недавно, во времена существования СССР, большинство из нас, советских людей, были наивными романтиками, готовыми поделиться последней рубашкой со своим ближним. Да, материально мы жили небогато, но было в нас то, что заставляло с нами считаться многих в этом мире: тот самый высокий дух, который Монбланом возвышался над материей. Но затем наступило иное время. Многих из нас оно перемололо и уничтожило, а большинство из тех, кто все-таки выжил, превратило в примитивных торгашей. И нет в нас теперь почти никакой романтики, никакой духовности, и былое чувство сострадания к ближним сокращается в нас как шагреневая кожа. Скоро, видимо, его вообще не станет. Поэтому и искусство сегодня совершенно другое: оно специально формируется такими новыми идеологами, чтобы мы поскорее забыли себя прошлых – сердобольных (даже термин такой придуман – «совок») и побыстрее стали торгашами. Обидно только, что наши былые кумиры, которые когда-то были нашими духовными маяками, сегодня пуще прежнего спешат в новое «светлое завтра», где миром будут править уже не романтики, а исключительно торгаши («мелкие, но удачливые бизнесмены»). Однако даже ежу понятно, что то самое «время бала у Сатаны», о котором с такой горечью говорит Пугачева, наступило и продолжается именно потому, что победили торгаши. Еще Христос предлагал выгнать их из храма, а мы, наоборот, раскрыли им настежь двери. Может, и поделом тогда нам?..
Но вернемся в апрель 2004-го.
В день юбилея примадонны 15 апреля большое (на целую полосу) интервью с ней появилось в газете «Труд». Оно называлось «Вы не верьте, что живу я, как в раю… (строчка из ее знаменитой песни конца 70-х «Так же, как все…»), автор – Михаил Садчиков. И вновь приведу из него лишь несколько отрывков.
Садчиков: Алла Борисовна, поделитесь секретами своей кухни! Не творческой, а самой обычной…
Пугачева: Сперва надо научиться простым, но важным для здорового питания вещам. Например, чайная ложечка предназначается не только для размешивания сахара, но и для того, чтобы пить. Потому что это лучше делать глоточками, а не вливать в себя сразу стакан чая. Да и обжечься вы так меньше рискуете. Нельзя откусывать от цельного яблока (хрум-хрум!) – поглощайте его лучше тонко нарезанными дольками.
Дальше – очень важна обстановка во время еды. Самую хорошую еду легко испортить неприятной беседой… Я очень серьезно отношусь к тому, что ем. Жареное, жирное – исключить! Отдаю предпочтение раздельному питанию. Белки – с белками. Углеводы – с углеводами. Мясо с хлебом есть никому не советую. Есть и такая неплохая диета, калорийная и легкая одновременно: апельсины плюс сваренные вкрутую (не меньше 12 минут) куриные яйца. В разгрузочные дни поглощаю два литра воды. На ночь ничего не ем, не пью. После еды хорошо подержать грелку на печени – тогда она не заболит…
Насчет выпивки скажу так: выпить можно, но в меру, под хорошую закуску, в приятной компании, и желательно не с горя, а по положительному поводу. Хотя я сама уже давно забыла вкус алкоголя, отказываюсь пригубить даже шампанское. Поэтому смешно читать о себе в желтой прессе: мол, у Пугачевой запой…
Садчиков: Насколько органично вы чувствуете себя на светских приемах, презентациях?
Пугачева: О какой органичности вы говорите? Там не ешь, не пьешь, стараешься «держать лицо», осанку, потому что находишься под прицелом фотокамер, и можно не сомневаться, что потом будут выбраны снимки в самом невыгодном ракурсе, а под ними появятся какие-то гнусные подписи, придуманные истории.
Я, правда, надеюсь, что люди, которые мне верят, меня любят и умеют читать между строк, весь этот бред оценят по достоинству. Невозможно думать, что мои зрители действительно верят в написанное желтой прессой, иначе с каким чувством мне тогда выходить на сцену? Я считаю, что у нас люди умнее, чем о них думают некоторые журналюжки. Кому-то, видно, очень нужно – постоянно капать публике на мозги: мол, надоела, хватит, пора уступать дорогу молодежи! А кому я мешаю? Грош цена такой молодежи, если в самые активные свои годы она не в состоянии пробиться.
Садчиков: Что у вас способно вызвать раздражение?
Пугачева: Многое. Больше всего – телевизор. Вообще-то люблю наши фильмы – «Собачье сердце», «Летят журавли», «Собака на сене»… В детстве произвел впечатление «Последний дюйм» (советский фильм 1959 года выпуска. – Ф.Р.), в юности – «Искатели приключений» (французский фильм с Аленом Делоном и Линой Вентурой, который вышел в советский прокат в июне 1968 года. – Ф.Р.)… Но их показывают редко. Нынешнее же телевидение – это настоящее поле битвы. Тут и политические стычки, и боевики с
