«Поющие сердца»; «Мольба» (А. Журбин – И. Резник) – Ирина Понаровская; «Твои следы» (А. Бабаджанян – Е. Евтушенко) – София Ротару; «Все, что есть у меня» (В. Добрынин – Л. Дербенев) – ВИА «Самоцветы».
Март
В среду, 1 марта, генеральная дирекция «Мосфильма» принимала фильм «Третья любовь» («Женщина, которая поет»). Главная виновница происходящего Алла Пугачева тоже здесь была и волновалась не меньше других. Но волнения оказались напрасными: генеральный хоть и состроил пару-тройку раз недовольную мину, в целом остался доволен увиденным. Да и что ему оставалось делать: фильм был уже закончен, и надо было поскорее снимать с него «пенки». Как говорится, с плохой овцы хоть шерсти клок. Но интрига на этом не закончилась, о чем речь еще пойдет впереди.
Вечером 8 марта по ЦТ транслировали праздничный вечер в Останкине. Среди его участников было множество звезд советской эстрады, в том числе и Алла Пугачева. Она исполнила одну из своих новых песен – «Не привыкай ко мне» (А. Журбин – Ромм), однако многомиллионную публику Пугачева поразила не этим – наверное, впервые за долгое время она выступала в обыкновенном платье, вместо столь привычного балахона от Вячеслава Зайцева. На следующий день чуть ли не все женское население страны только и делало, что обсуждало новый наряд артистки.
У Пугачевой платье было не самое эффектное, но на фоне балахона, в котором она чаще всего появлялась на голубом экране, выглядело просто чудом. Самое интересное, но сама Пугачева к своей обновке отнеслась без должного пиетета и уже в следующем своем тэвэшном выступлении вновь облачилась в балахон, который очень любила, – он помогал ей создавать на сцене образы ее песен. Но многие зрители этого не понимали. Один из них в своем письме на имя певицы даже напишет: «Вам самой-то не стыдно выступать в таком балахоне? Был у Вас какой-то проблеск, когда Вы выступали 8 марта в Останкино, но Вы снова взялись за старое. Неужели Вам самой не хочется нравиться не только голосом, но и внешностью? У кого ни спросишь, все говорят – Пугачева прекрасная певица, ее можно поставить на один уровень с выдающимися мастерами мировой эстрады. Но вот насчет внешности всегда слышишь отрицательный ответ. Неужели так трудно сшить нормальное платье с рукавами, а не брать пестрый кусок материала и прорезать в нем дыру для головы? Другие могут скрывать под таким платьем свои физические недостатки – а у Вас же очень красивые руки и фигура…»
10 марта фильм «Третья любовь» («Женщина, которая поет») отвезли в Госкино СССР, а три дня спустя в тамошнем просмотровом зале с ним лично познакомился глава ведомства Филипп Ермаш. В отличие от руководителя «Мосфильма» он недовольно кряхтел куда больше, но когда в зале наконец зажегся свет, сказал: «Ну что ж, не шедевр, конечно, но и не дерьмо последнее. Бывает и похуже. Правда, название надо поменять. Что значит «Третья любовь»? Пусть уж лучше будет «Женщина, которая поет».
Кстати, практически весь съемочный период вся киногруппа потешалась над этим названием – «Третья любовь». Но больше всех это забавляло Пугачеву. Каждый раз, когда она звонила режиссеру фильма по телефону, свой разговор она начинала с коронной фразы: «Алло, это сто тридцать шестая любовь? Или сто тридцать седьмая?» Так что изменение названия в группе было встречено если не с ликованием, то с радостью, это точно. Но это была чуть ли не единственная радость киношников.
16 марта фильм смотрели в Главной сценарно-редакционной коллегии Госкино СССР и, в отличие от Ермаша, остались крайне недовольны увиденным. Свои претензии участники просмотра зафиксировали документально. Цитирую:
«Фильм сделан на низком художественном уровне, режиссура его крайне примитивна, что сказалось на общей стилистике фильма, подборе актерского ансамбля, работе с исполнительницей главной роли – актрисой А. Пугачевой, чьи творческие возможности использованы плохо. Музыкальное решение фильма бледно и не отражает масштабы незаурядного дарования этой популярной певицы. В фильме допущены серьезные отступления от сценария…»
Высокая комиссия вынесла свой вердикт: в фильм должны быть внесены существенные правки, некоторые сцены необходимо доснять. Режиссеру не оставалось ничего иного, как согласиться с этим решением. Новый срок сдачи фильма был определен 24 мая.
19 марта в «Комсомольской правде» были подведены итоги опроса на лучшие фильмы прошедшего года. В адрес редакции пришло 84 тысячи писем со всех концов страны, на основе которых и были выявлены лидеры отечественного проката. Бесспорным победителем из 140 картин, выпущенных на экраны Союза в 1977 году, стала лента Станислава Ростоцкого «Белый Бим Черное ухо», вторую строчку в списке лидеров занял фильм Владимира Меньшова «Розыгрыш», третью – «Несовершеннолетние» Владимира Рогового. В десятку победителей также вошли: «Безотцовщина», «Легенда о Тиле», «Аты-баты, шли солдаты…», «Мелодии белой ночи» и «Центровой из поднебесья».
Последний фильм угодил в десятку лучших не без помощи двух людей, которые на тот момент находились в жутких контрах друг с другом. Речь идет об Александре Зацепине и Алле Пугачевой: один написал две прекрасные песни (на стихи Леонида Дербенева) – «До свидания, лето» и «Любовь одна виновата», другая их исполнила. Хитрые прокатчики использовали ловкий трюк: на афишах к фильму они крупными буквами выводили: «Песни исполняет Алла Пугачева». И народ шел на, в общем-то, вполне заурядную картину про юных баскетболистов рядами и колоннами. В итоге в прокате фильм собрал 17 миллионов 800 тысяч зрителей.
В тот же день в «Московском комсомольце» был опубликован очередной хит-парад лучших песен (за февраль). Львиная доля шлягеров перекочевала в него из январского списка: так, песня «Не отрекаются, любя» в исполнении Аллы Пугачевой по-прежнему занимала в нем 5-е место. На 1-м месте стоял забойный «медляк» от Давида Тухманова и Владимира Харитонова «Остановите музыку», на 7-е место угодила песня Александры Пахмутовой и Николая Добрынина «Беловежская пуща» в исполнении «Песняров», а замыкала хит-парад (10-е место) душещипательная песня про неразделенную любовь Вячеслава Добрынина, Леонида Дербенева и Игоря Шаферана «Горько» в исполнении ВИА «Синяя птица».
Апрель
Вокруг фильма «Женщина, которая поет» продолжают бушевать страсти. Как мы помним, в предыдущем месяце фильм не был принят в Госкино и отправлен на доработку. Режиссер Александр Орлов, что называется, в поте лица трудился над поправками, однако и они не удовлетворили руководство. 4 апреля приказом по «Мосфильму» Орлову за нерасторопность был объявлен выговор и снижен размер его постановочного вознаграждения на 20 %. Срок сдачи фильма был снова продлен.
Среди новых претензий к фильму звучал и такой: дескать, в нем слишком много Пугачевой и мало народа, простых зрителей. Этот недостаток требовалось устранить. Но как? Тогда директор «Мосфильма» Николай Сизов придумал такой ход: он отправил Орлова в Тольятти, где в те дни гастролировала Пугачева, и приказал ему снять зрителей там. «Тольятти – город рабочий, а представители рабочего класса нам в фильме не помешают», – напутствовал директор режиссера. Съемочная группа работала на двух концертах Пугачевой в Тольятти (в 5-тысячном Дворце спорта) 6–7 апреля.
На этих же гастролях оказался и композитор Эдуард Ханок, песни которого звучали в репертуаре Пугачевой. Он вспоминает:
«Мы работали над песней «То ли еще будет» и уже назначили день записи. Я собрал музыкантов, оплатил студию – сидим, ждем. А Алла забыла о записи и не явилась! После этого уехала на гастроли в Тольятти и неожиданно вызвала туда меня. Встретили меня просто по-королевски, поселили в шикарном номере. А тут и она приехала с концерта. Я рванулся к ней. Она меня сразу остудила – взглядом, отношением. Молча так посмотрела, что я отскочил, как ошпаренный. Больше я к ней не подходил, и никаких репетиций, естественно, не было.
Уже перед окончанием гастролей я зашел к ней в номер. Она приехала с какого-то приема и была настроена очень благодушно. На столе лежало огромное по тем временам количество денег – сиреневые двадцатипятирублевки. Вдруг Алла поворачивается ко мне и спрашивает: «Ханок, ты сколько дней уже здесь?» Я отвечаю: «Семь!» Она говорит: «У нас в коллективе рабочий день стоит 25 рублей». С этими словами берет со стола деньги и отсчитывает мне семь бумажек по двадцать пять…»
Этот эпизод хорошо демонстрирует то, как изменилось материальное положение Аллы Пугачевой за каких-нибудь семь-восемь лет. Если в начале 70-х она была малооплачиваемой артисткой, получавшей всего
