грозного Ветра-Пожирателя. Общее никогда не говорит с нами прямо, это он хорошо помнил. Даже те, кто сломал преграды между сознанием и подсознанием, то есть оракулы и душевнобольные, изъяснялись не иначе как притчами и загадками.
А ведь совпадения преследовали Гута с тех самых пор, как он покинул водопад Лорелей. Первым делом ноонавта наградили свиной шкурой, потом его занесло в Ситуацию с человекообразными Поросятами в роли главных героев. Сначала Нимфа превратила ослиное стадо в волков — спрашивается, зачем, если копыта ушастых мало уступают клыкам? — после чего Бандар едва унес ноги от Пожирателя с явно хищными повадками. И вот он спасается бегством от весьма похожего на волка идиомата — неважно, что последний намерен испепелить ноонавта небесными вспышками, а не растерзать клыками, это уже детали.
В том, обычном мире стечение обстоятельств — игра случая (никто, например, не предскажет, упадет ли монетка орлом вверх десять раз кряду), но здесь, в Общем, оно испокон веков означало нечто большее. Совпадения — извечный язык ноосферы. Ученый чувствовал в происходящем некое осмысленное, но зашифрованное послание.
«Однако что бы это могло быть за послание?» — напрягал извилины Гут, уворачиваясь от пламенных зигзагов, которые обрушивались на плавные холмы уже не только позади, но и повсюду вокруг него; «Какой же я задал вопрос?» — гадал на бегу ноонавт.
Вообще-то, ему хотелось разгадать секрет Песни песней, отыскать заложенную в человеческом разуме прамелодию. Бандар обдумал задачу и так и сяк, рассмотрел под всеми возможными углами, но сколько ни бился, не сумел уловить даже отдаленной связи со своими злоключениями.
«А если не Песнь песней, то что?..» Слепящая вспышка полоснула бритвой мрачный пейзаж, и хряк еле успел обогнуть дымящуюся яму, выжженную среди высоких трав прерии. Разумеется, Общее никогда не отвечает на прямые вопросы ясно. Чтобы найти ключ к загадке, следует подумать о чем-нибудь еще. Только тогда подсознание прокрадется сквозь потайную дверцу и оставит подношения, нечто вроде подарка добрых фей, которые тяжко трудились ночью, покуда их любимец мирно храпел на постели, не подозревая о своей удаче.
Итак, чем же отвлечь мысли? Трудно искать тему среди гибельных молний. Хотя иногда опасность может и подстегнуть. Ради собственной жизни человек готов на многое. И Гут Бандар приказал рассудку, пусть и временно втиснутому в поросячьи мозги, работать на себя. Для начала надо бы вспомнить, чем он занимался перед тем, как отправиться в Общее. Пообедал с заместителем декана с кафедры прикладной метафизики, оформил заказ на потусторонние красители и фиксаторы для одного давнего клиента (будучи в институте простым адъюнкт-профессором, ноонавт вел дела на семейной торговой фирме), отчитал Чундлмарса, набросал план доклада о Лорелеях…
И тут до него дошло. Конечно, речевой аппарат хряка не в состоянии выговаривать слова, зато на кое-какие иные звуки он способен.
«Хм-м!» — воскликнул ученый с интонацией человека, увидевшего яркий свет. И снова: «Ум-м хм- м», — дескать, вот оно, озарение.
Полыхнула новая вспышка, и ноонавт не поверил своим глазам. Прямо перед ним невысокий холм принялся менять очертания. За считанные мгновения из земли вырос добротный кирпичный домик с гостеприимно распахнутой дверью.
Одолев порог одним прыжком, Бандар прокрутился на копытах и уперся в дверь, чтобы закрыть ее. Ветер налег на дверь, но Гут не сдавался. Наконец, когда тяжелая створка сомкнулась с косяком, запор защелкнулся; и вихрю осталось только бушевать на улице.
Единственная комната в доме была начисто лишена обстановки, не считая трех картин в рамах на задней стене. Портреты изображали полулюдей-полусвиней в темных костюмах и рубашках с крахмальными воротничками. Под картинами располагался просторный, жарко растопленный очаг, на котором кипел черный котел. Гут подошел ближе. Крышка оказалась устроена особым образом, и явно не для человеческих пальцев. Ноонавт утвердился в своей догадке.
С трудом балансируя на задних ногах, он просунул копыто под ручку. Крышка поднялась легко и почти бесшумно. В тот же миг из трубы потянуло холодом. Пламя взвилось и осыпало комнату искрами. У хряка заслезились глаза, потом зачесался пятачок, и дом огласило оглушительное: «Апчхи!».
Но даже ничего не видя вокруг, Гут отлично расслышал громкий всплеск; что-то большое и очень тяжелое упало в кипящую воду. Хряк немедленно захлопнул крышку и налег на нее всем телом. Котел ревел, подпрыгивал, содрогался, однако Бандар не уступал. И вот наконец все стихло.
Тут же улеглась и буря. Сквозь окна пробились косые лучи солнца, зажгли золотым сиянием пропитанный дымом воздух. «И как быть дальше?» — подумал ученый, а сам уже заметил кое-что, чего не видел прежде.
На стене рядом с трубой висел здоровенный ковш, ручка которого опять-таки безупречно удерживалась копытом. Ноонавт ухватил его и сдвинул крышку. Над темным бульоном клубился густой пар. Пахло весьма заманчиво. Гут зачерпнул ковшом и попробовал.
На вкус оказалось тоже неплохо, наваристо. Вот только сделать больше одного глотка Бандару не пришлось. Стоило супу согреть живот, как свиное копыто сделалось настоящей человеческой кистью. Передние конечности стали руками, спина распрямилась, а ноги как-то сами собой удобно пристроились внизу, в подобающем им положении. Кирпичный домик растаял на глазах, будто не бывало, и хряк, превратившийся обратно в человека, увидел себя на зеленом пригорке.
Не теряя ни секунды, ноонавт вызвал запасные ворота. Появился портал, и хотя сердце рвалось в родные пенаты, Гут помедлил еще самую малость — только чтобы пообещать, обращаясь к ясному голубому небу:
— Они у меня попляшут!
Мгновение спустя он уже смотрел на потертую мебель в институтском кабинете для медитаций. Ученый с наслаждением потянулся, так, что хрустнули суставы, и сделал обычную разминку. Когда тело снова начало слушаться; Бандар открыл дверь на форум, где студенты чаще всего собирались в перерывах между занятиями, огляделся и твердым шагом направился к висячему дереву, под Которым сидела на траве группа второкурсников.
Кое-кто удивленно заморгал при появлении профессора, а один студент поперхнулся под его пристальным взором, втянул голову в плечи и с виноватым видом поднялся на ноги.
— Чундлмарс, — промолвил Бандар, — попрошу вас пройти со мной.
Парень сглотнул, потом выпалил:
— Учитель, я обдумал свой высказывания по поводу разумной ноосферы. Беру свои слова обратно.
— Обратно? — Гут поднял брови. — Еще чего! Нет уж, теперь вы мне все изложите как можно подробнее. С этого дня вы будете моим ассистентом.
Студент захлопал глазами. Его подбородок отвалился до самой груди, да там и остался.
— Так и будем ворон считать? — Бандар ухватил парня за оттопыренное ухо и подтолкнул к двери своего кабинета. — Общее не спит! Оно что-то замышляет и требует нашего внимания! Пора за работу!
— Что будем делать? — выдавил Чундлмарс.
— Как это — что делать? Мальчик мой, мы с вами ученые или нет? А между тем через неделю Великий Коллоквиум. Надо спешить с докладом, если мы собираемся растереть этого Дидрика Гэбриса в горстку вонючего порошка!
Перевела с английского Юлия МОИСЕЕНКО
© Matthew Hughes. Inner Huff. 2005. Печатается с разрешения журнала «Fantasy & Science Fiction».
