— Сегодня я уезжаю в Мемфис. Моя группа ждет меня.
— Понимаю.
— Я хотел поговорить с тобой о Кетти.
— Кетти? — проговорила Коуди, испытав момент острого разочарования. Почему она вдруг подумала о том, что он может искать примирения с ней?
— Что ты хочешь обсудить?
— Я хотел бы, чтобы она приехала в Мемфис после окончания школы. На лето. Коуди окоченела.
— Она никогда не уезжала так надолго, Дикон. Я не уверена…
— Ты, конечно, можешь бороться со мной, — заявил он, — но я потяну тебя в суд, если потребуется. Она и моя дочь тоже. Ты двенадцать лет скрывала ее от меня. Не думаю, что попросить одно лето — это слишком много.
— Я не пытаюсь бороться с тобой, Дикон. Я лишь хочу решить, что лучше для Кетти.
— Если бы это было так, ты бы сказала ей правду много лет назад.
В ней вспыхнул гнев. Разве мало того, что она испытывает вину всякий раз, как смотрит на свою дочь? Сколько ей еще страдать?
— Когда мне сказать ей об этом? — резко спросила она. — Когда тебя и твою группу таскали по судам за дебоши в отелях? Когда газеты писали о твоих ночных оргиях? Вероятно, тогда, когда сообщалось, что полиция конфисковала наркотики у одного из твоих музыкантов?
— Я никогда не имел дела с наркотиками, ты это прекрасно знаешь. И большинство остального писалось типчиками вроде Майлза Ферчайлда.
— Легко теперь говорить. Посмотрела бы я на тебя на моем месте.
Она помолчала и вздохнула.
— Но теперь, когда она знает, кто ты, она, естественно, захочет провести время с тобой. Если ты убедишь меня, что за ней нужным образом позаботятся, мы, возможно, придем к согласию.
— Я позабочусь о ней лично, — проговорил он. — У меня не будет гастролей до осени, так что я планирую все лето пробыть дома. Когда Коуди сразу не ответила, он продолжил:
— Я не жду, что ты примешь решение сегодня. Всему свое время. Ведь не собираешься же ты скрывать ее от меня?
От Коуди не ускользнул гнев в его голосе. Если он захочет, он может сделать ее жизнь очень трудной.
— Я поговорю с Кетти, — сказала она после паузы. — Но ты должен поступать и говорить вежливее, если хочешь, чтобы я отпускала к тебе свою дочь.
Он шагнул ближе.
— Нашу дочь.
— Я носила ее девять месяцев, я вырастила ее.
— Без меня ее никогда не было бы, — выстрелил он в ответ. — И никогда об этом не забывай, Коуди. Может, для тебя это ничего и не значит, но зато для меня…
Он пошел прочь, но остановился и еще раз взглянул на нее.
— У Кетти есть мой телефонный номер. Она всегда может мне позвонить. Я, может быть, тебе позвоню.
Коуди смотрела, как он пересек двор и сел в машину. Когда он завел мотор и уехал, сердце у нее все еще колотилось.
«Я, может быть, тебе позвоню», — сказал он. Коуди знала, что он имел в виду. Дикон Броуди собирался заставить ее дорого заплатить за обман.
Глава 11
Если Коуди думала, что Дикон планирует лично связаться с ней и поговорить о Кетти, она жестоко ошиблась. Спустя две недели после его отъезда она получила от его адвоката послание, в котором содержалось описание условий посещения Кетти отца, включая три летних месяца. Он разработал систему выплат на поддержку ребенка и создал фонд на образование Кетти. Коуди очень нервничала. Если Дикон станет подличать, у нее нет денег, чтобы сопротивляться. Она сразу же ответила на письмо адвоката, сообщая, что согласна на двухнедельный визит дочери после окончания школьных занятий, но чувствует, что девочке нужно адаптироваться, прежде чем провести все лето с отцом.
Кетти говорила с Диконом по телефону несколько раз в неделю и иногда такие разговоры затягивались по пару часов. Коуди понятия не имела, что они так долго обсуждали, но не смела вмешиваться.
— Дикон собирается записывать на этой неделе свою новую песню, — сказала Кетти однажды утром. — Его менеджер утверждает, что это лучшее, что он когда-либо делал.
Коуди молча выслушала информацию. Газеты были полны рассуждений о новом Диконе Броуди. Ведущие презентационные программы на телевидении наперебой зазывали его к себе на передачи и он согласился дать интервью двум из них.
Коуди и Кетти смотрели такое шоу как-то вечером, когда ведущая спросила его о слухах, что у него есть дочь в Калгари, Северная Каролина. Он подтвердил этот факт.
— Но почему вы держали это в тайне? — спросила ведущая. — Вы ведь не стыдитесь ее?
Коуди затаила дыхание.
— Разумеется, я ее не стыдился, — резко ответил он. — Мы с ее матерью молчали, на то были свои причины.
— И вы поддерживали отношения с ее матерью?
— Мы оба хотели для дочери только самого лучшего, — совершенно непринужденно проговорил он.
Коуди оставила Кетти смотреть передачу в одиночестве, решив, что для нее это слишком болезненно.
Последние дни учебы пролетели для Коуди незаметно, так как она была занята подготовкой Кетти к визиту в Мемфис. Коуди купила ей кое-что новое из одежды на свои деньги. Она отказывалась получать деньги по присылаемым Диконом чекам. Вместо этого она клала их на счет дочери, чтобы использовать их позднее. К тому же, она могла обеспечивать Кетти всю ее жизнь и будет продолжать это делать и далее.
Дикон прибыл в первый же день летних каникул и вид его красного автомобиля заставил Кетти вспорхнуть с ее кресла и вылететь во двор, где она бросилась в отцовские объятия. С храброй улыбкой Коуди наблюдала за этой сценой из дверей.
Ее сердце разрывалось на части. Двенадцать лет она полностью распоряжалась Кетти. Теперь ей придется делить ее с отцом. Она не могла представить себе Рождество или День Благодарения без Кетти. Но ничего из этих размышлений не отразилось у нее на лице, когда она поцеловала дочь на прощание и смотрела, как она удаляется вниз по улице.
Следующие две недели тянулись для Коуди со скоростью улитки. Единственным добрым моментом было обилие заказов на июнь. К большому облегчению для нее, отказы прекратились, а когда Мейбелин Картер заказала у нее вечер по случаю окончания школы ее племянницей, Коуди получила все от этого события. Ей заказали два свадебных приема, сюрпризный вечер по случаю дня рождения и пятнадцатилетний юбилей свадьбы для пожилой пары. И все это наряду с обычными ежемесячными встречами садового клуба и других общественных групп. Бизнес, несомненно, шел сносно, и она не нуждалась в деньгах. Вот почему она убедила себя, что не будет сдавать бывшую квартиру Дикона. На деле же она не могла заставить себя даже зайти туда.
Коуди потерпела крах. Она не могла ни спать, ни есть. По ночам она чувствовала себя стянутой туже, чем резиновым бандажом, а днем была такой усталой, что не могла сосредоточиться. Ей не хватало Дикона, не хватало дочери. Сердце было разбито…
В день возвращения Кетти она прибралась в доме и приготовила ее любимую еду и потратила массу
