метров. Однако и этому жилью Андрей был рад: в последнее время он стал тяготиться жизнью с родителями, особенно с матерью, которая пилила его и учила жить.
Первые годы учебы в «Щуке» Миронов был поглощен исключительно учебой. Его отец иной раз сетовал своим друзьям: дескать, сына несколько раз приглашали сниматься в массовках в кино, но он отказался – испугался отчисления из училища. Испуг сына отцу был понятен, его поражало другое – не слишком ли его сын прагматичен. Вон другие студенты все-таки каким-то образом умудряются и в массовках сниматься, и в училище учиться. В других начинаниях Андрей тоже не выделялся: если в детстве обязательно бегал на какие-то выставки, спортивные состязания, то теперь про все это начисто забыл. «Я в его годы чем только не занимался», – сетовал Менакер-старший.
В 1960 году Миронов переборол-таки свой страх и пришел на фотопробы к фильму «Прощайте, голуби». Однако его лицо режиссеру Якову Сегелю не приглянулось. Чего нельзя было сказать о другом режиссере – Юлии Райзмане. В мае 1960 года он вступил в подготовительный период с фильмом «Как это могло случиться» (в прокате картина получит другое название – «А если это любовь?»), повествующем о школьниках-десятиклассниках. Учитывая, что последней работой Райзмана была лента «Коммунист», выбор режиссера многим показался странным. Однако дальнейшие события показали, что Райзман с выбором не ошибся: «Любовь» хоть и не смогла сравниться по силе восприятия с «Коммунистом», однако полемику в обществе вызвала куда более острую. Речь в фильме шла об учениках десятого класса, о первой любви одноклассников Ксении и Бориса. Из-за непонимания со стороны взрослых эта любовь едва не привела молодых людей к трагедии – Ксения совершила попытку отравления, но была спасена.
На роли школьников Райзман искал профессиональных актеров – студентов творческих вузов. Он их нашел во ВГИКе и двух театральных училищах – Щепкинском и Щукинском. Первое учебное заведение представляли: Жанна Прохоренко (Ксения) и Евгений Жариков, второе – Игорь Пушкарев (Борис), третье – Андрей Миронов (Петя), В. Ганишну, Т. Приемская (школьники). Самыми опытными среди них были Прохоренко и Пушкарев, на счету которых уже были съемки в нескольких фильмах: Прохоренко блистательно дебютировала в 1959 году в пронзительной «Балладе о солдате», Пушкарев снялся в лентах «Жестокость», «Самые первые». Для Жарикова и Миронова фильм Райзмана стал дебютом.
В июне 1960 года администрация съемочной группы разослала письма во все вышеперечисленные учебные заведения с просьбой к руководству вузов отпустить своих учеников на съемки картины. Письмо ректору «Щуки» Б. Захаве по поводу Миронова, Ганишну и Приемской было отправлено 22 июня. Никаких проволочек ни с одним из утвержденных актеров не случилось.
Поскольку действие фильма происходило в одном из неназванных промышленных городов Союза, Райзман отказался от съемок в Москве и перенес натурные съемки в Киев. Там в одном из новых микрорайонов и начались съемки. На календаре было 25 июля 1960 года. Как будет вспоминать много позже сам А. Миронов: «Текст роли был невелик, и я стремился компенсировать это в перерывах между съемками: острил, развлекал как мог съемочную группу – старался изо всех сил. Как-то, после очередной моей шутки, Юлий Яковлевич подошел ко мне и тихо сказал: „Артист в жизни должен говорить гораздо меньше. Нужно что-то оставить для сцены и для экрана. Не трать себя попусту, на ерунду“. Эти слова Ю. Райзмана запомнились навсегда…»
Миронов действительно играл самого веселого персонажа. И хотя его появлений в кадре было не так много, однако у него было два больших монолога. Первый он произносил, когда они с одноклассниками возвращались домой из школы. Это был монолог про любовь. Миронов с ехидцей в голосе спрашивал одноклассницу, что она читает, а когда та заколебалась с ответом, догадался: «Небось опять про любовь? Ну сколько можно?! Семьсот лет талдычат одно и то же: он ее любит, она его не любит. Сколько можно!..» «Почему семьсот?» – поинтересовался кто-то из одноклассников. «Ну, тысячу, какая разница?» – развел руками герой Миронова.
Второй монолог был куда длиннее и гораздо важнее для всего развития сюжета. Собственно, именно с него и завязалась вся интрига в фильме. Школьники проходили практику на заводе, и перед самым выходом на работу герой Миронова вдруг заметил у своей одноклассницы в руках какое-то письмо, выхватил его и стал вслух зачитывать присутствующим, параллельно допытываясь, кто его автор. Автором был Борис, а письмо предназначалось Ксении. Он бросился к Пете, попытался вырвать свое любовное послание, а когда это не получилось, толкнул его в грудь. Сбивая на пол ящики с молочными бутылками, Петя рухнул на пол.
Натурные съемки продолжались до конца августа, после чего группа вернулась в Москву. Здесь в начале сентября съемки возобновились, но теперь уже в павильонах «Мосфильма». Миронов был занят всего лишь в нескольких эпизодах: в основном в школьных сценах, поэтому большую часть времени он проводил в «Щуке», занятия в которой начались в эти же дни. Вспоминает преподаватель Миронова Ю. Катин- Ярцев:
«С Мироновым я столкнулся непосредственно в работе в январе 1961 года, когда мне поручили отрывок из «Мертвых душ». Сцена у Плюшкина: Чичиков – Миронов, Плюшкин – Юданов, Мавра – Селянская (потом партнерша Миронова в Театре сатиры в спектакле «Над пропастью во ржи»). Начинается тщательная работа – от урока к уроку. Вот они, каждодневные училищные заботы – как преодолеть в ученике то, что ему мешает, как отыскать то, что нужно ему, и не только для этой роли, но и вообще как артисту…
Миронов показался близким Чичикову актерски. И вот еще запись: «Правильно все пропускать через мысли» – это же не открытие, это норма актерского существования, ее надо искать и искать. «Убрать у Андрея излишнюю нервность в руках». «В речи излишняя пулеметность, особенно в начале – убрать, речь должна быть округлая».
Репетировали мы достаточно увлеченно. Листаю репертуарные записи. 14 января 1961 года. 21.15– 24.15, «Мертвые души» в гимнастическом зале (это наша сцена). 15 января. 21.00–24.30, «Мертвые души». А ведь на следующий день опять в 9 часов на занятия. «А еще вот так, а еще вот так». Сдаем работу на зачете. А. А. Орочко, зав. кафедрой, говорит: «Расстраивал меня Миронов до сегодняшнего показа. Сегодня хорошо – органично, задорно, но все время характерные и острохарактерные роли играет, надо бы что-то попроще». Б. Е. Захава: «Что-то вроде Жадова». Реплики справедливые…»
В том же 61-м у Миронова случилось еще несколько прекрасных ролей. Так, на втором семестре тот же Катин-Ярцев взял его в отрывок из спектакля «Тень» Е. Шварца на роль журналиста Цезаря Борджиа (десять лет спустя Миронов сыграет его же в фильме Надежды Кошеверовой). Роль Аннунциаты исполняла Ольга Яковлева, Ученого – Николай Волков, Пьетро – Юрий Волынцев. На одну из репетиций пришла педагог А. Ремизова, которая поначалу его и ставила, но потом вынуждена была передать другому – она сдавала этот же спектакль в Театре Вахтангова. Ремизова решила, что детищу Катина-Ярцева не хватает музыкальности, и работа пошла в этом направлении. Музыка стала звучать по-новому, поменялась пластика, появились куплеты, подтанцовки. В этой новой интерпретации талант Миронова засверкал новыми красками. По словам Ю. Катина-Ярцева: «И надо было видеть, как оживился и расцвел Андрей Миронов. Загорелись глаза, подвижность его рвалась наружу, и то зерно роли, которое мы раньше определяли („мотылек“), стало воплощаться в каждом его движении. И несмотря на его сетования в последующие годы на недостаточную музыкальность, она проявлялась во всем. Вот заседают министры королевства, и вездесущий Цезарь Борджиа порхает с одного конца сцены на другой – пируэты, поклоны, реверансы, музыкальные фразы следуют чередой друг за другом. Роль зажила по-настоящему полнокровно, становясь значительной, очень современной. Так и о костюмах записано: „Миронову можно современный костюм“ – такой и был в спектакле, песочного цвета. Дипломный спектакль получился и успешно принимался зрителями, и Цезарь Борджиа вызывал одобрительные аплодисменты…»
Из других ролей Миронова-третьекурсника следует отметить следующие: Сганарель в «Лекаре поневоле» (режиссер А. Брискиндова), Хиггинс в «Пигмалионе» (режиссер Ц. Мансурова), Лукаш в «Бравом солдате Швейке» (режиссер Ю. Любимов). Последнего Миронов играл так виртуозно, что все, кто видел его в этой роли, восхищались и говорили: вот готовый номер, его можно играть на любых капустниках и концертах! Роль Лукаша наглядно выявила два главных качества будущего актера Миронова – точный рисунок и импровизационное самочувствие. Отчетливо чувствовалось и главное – обостренная авторски- актерская позиция есть отношение актера к образу – «суд над персонажем».
Однако была у Миронова и неудачная роль – учитель музыки в «Мещанине во дворянстве». Этот
