Заговорщики надеялись еще на один шанс: некий сокурсник Жалнина пообещал ему достать к началу ноября два пистолета. Однако из этой затеи ничего не вышло: то ли парень в последний момент струсил, то ли на самом деле не смог достать оружия. Тогда на смелый поступок решился Бондарев: он сообщил друзьям, что в день угона прихватит из дому два охотничьих ружья 16-го калибра – двуствольное и одноствольное, принадлежавшие отцу. А пока в подтверждение своих слов он передал зачинщикам угона – Романову и Жалнину – 11 отцовских патронов.
В четверг, 1 ноября , подростки приобрели в магазине № 1 «Рыболов—охотник— турист» еще 30 патронов, снаряженных дробью 16-го калибра, 29 из которых Жалнин затем перезарядил пулями «Спутник», купленными в том же магазине. Из магазина они направились в кассу «Аэрофлота», где приобрели четыре билета на завтрашний рейс Ф-19, следовавший по маршруту Москва—Брянск.
Последние несколько часов перед операцией каждый из заговорщиков проводил по-разному: кто-то встречался с девушкой, кто-то весь вечер просидел дома, в кругу близких. Например, Никифоров выкроил время для короткой записки родным (написана в 20.37), сопроводив ее, по обыкновению, рисунком индейского вождя в пышном головном уборе. В записке говорилось: «Мама и Женя! Я уехал в Америку 2 ноября 1973 года. Буду писать. Если будет возможно, вышлю телеграмму еще в пути, на остановке в Варшаве, или Лиссабоне, или из другого города. Все потом напишу письмом, если доеду туда».
2 ноября , в 9 часов утра, вся четверка встретилась возле станции метро «Павелецкая». Жалнин и Бондарев купили несколько газет в ближайшем киоске, в которые упаковали два ружья в чехлах. Затем поймали такси и отправились в аэропорт Быково. До трагедии оставались считаные часы.
Между тем город жил своей привычной жизнью. В Моссовете открылось заседание городской комиссии по подготовке к празднованию 56-й годовщины Октября, а генсек Брежнев в компании с членами Политбюро встречал в Шереметьеве прилетающего всего на один день руководителя Болгарской компартии Тодора Живкова. В тот момент, когда самолет с дорогим гостем приземлялся на летное поле, четверка будущих угонщиков была уже в Быкове. В туалете аэропорта Романов переложил обрез из чемодана под пальто, остальные ружья продолжали находиться в чехлах, поскольку пронести их за поясом не было возможности. В 10.20 в числе 26 пассажиров четверка будущих угонщиков прошла в салон самолета и заняла свои места: Романов сел в кресло 1а, Жалнин – 2а, Бондарев – 2б и Никифоров – 2 в. Перед этим Бондарев зашел в багажное отделение, где оставил сверток с зачехленными ружьями. До трагедии оставались считаные минуты.
В 11.24 «Як-40» поднялся в воздух и взял курс на Брянск. Спустя полчаса Бондарев взял в багажном отделении сверток с ружьями, закрылся в туалете, распаковал их, собрал и зарядил. Однако войти с ними в салон у него духу не хватило, поэтому он временно положил их на прежнее место – в багажное отделение, прикрыв брезентом.
Захват начался, когда самолет подлетел к Брянску и начал снижаться. Жалнин сходил в багажное отделение и принес ружья. Одно он взял себе, другое отдал Бондареву, а у Романова имелся обрез. Именно Романов первым вышел в проход между креслами и, направив ствол на пассажиров, скомандовал: «Спокойно, с мест не вставать – буду стрелять!» Затем, оставив пассажиров на попечение своих подельников, он попытался ворваться в кабину пилотов, выстрелив в запертую дверь. Вскоре из кабины выскочил бортмеханик Никитин, который, воспользовавшись растерянностью Романова, перехватил его руку с обрезом и попытался отнять оружие. В пылу борьбы Романов во все горло закричал Жалнину: «Вова, стреляй!» И Вова выстрелил, попав бортмеханику в живот (Никитин получил ранение брюшной полости с поражением печени, переломом нескольких ребер справа).
Большинство пассажиров, слыша шум борьбы, выстрелы и крики раненого летчика, продолжали оставаться на своих местах. Но один смельчак среди них нашелся. Им оказался Гапоненко, который вместе с женой и ребенком летел в Брянск. Передав ребенка жене, он бросился к кабине пилотов. Его бросок заметил Романов, который выстрелил в смельчака из обреза. Гапоненко на ходу убрал корпус чуть в сторону, чем спас себе жизнь – пуля угодила ему в плечо и пробила панель потолка самолета. В тот же момент Бондарев подскочил к Гапоненко, приставил дуло ружья в бок пассажиру и нажал на спусковой крючок. Но выстрела не последовало – ружье оказалось незаряженным! Тогда Гапоненко сбили с ног ударами прикладов и стали избивать ногами. Жалнин дважды пытался выстрелить в пассажира из ружья, но того опять спас случай – при перезарядке спусковой механизм оказался на предохранителе. Тем временем Романов выстрелом в дверь пилотской кабины сбил запор и ворвался внутрь, где находились командир корабля Кашин и 2-й пилот Толпекин. Направив обрез на пилотов, он потребовал связаться с Брянском. Те подчинились. Через пилотов Романов передал властям города свое требование – выдать им 1,5 миллиона долларов. За это они обещали никого не убивать и сообщить еще о двух преступных группах, которые в ближайшее время якобы попытаются осуществить угоны самолетов (на самом деле террористы блефовали). Однако брянские власти ответили отказом: дескать, откуда в нашем городе могут взяться такие деньги, летите обратно в Москву. Пришлось разворачивать самолет.
А в столице тем временем вовсю шла подготовка к приему «гостей». В те дни как раз закончился Всемирный конгресс миролюбивых сил, и в МУРе дежурила специальная группа захвата, состоящая из милиционеров-спортсменов из различных отделений милиции. Ее и направили во Внуково, куда собирались посадить угнанный самолет (там удобнее было провести операцию). На связь с террористами лично вышел министр внутренних дел Николай Щелоков. Ему они передали свои требования: 1,5 миллиона долларов США, дозаправка самолета, перелет в Ленинград, новая дозаправка и беспрепятственный вылет в Скандинавию. Щелоков внес в эти требования свои коррективы: освобождаете половину пассажиров – получаете половину требуемой суммы с условием освобождения остальных заложников в Питере, где получите остальные деньги. Бандиты согласились.
В 13 часов плененный «Як-40» приземлился во Внукове. По требованию террористов он был поставлен на взлетной полосе, перед ним убрали все препятствия. В обмен на дозаправку парни согласились отдать двух раненых – Никитина и Гапоненко. Причем потребовали, чтобы в машине «Скорой помощи» находился всего лишь один врач, и обязательно женщина. Их условие приняли, и обмен состоялся (правда, раненых преступники просто сбросили на взлетную полосу). Затем бандиты стали требовать денег. Но им ответили: сумма очень большая, для ее сбора потребуется время, ждите. На самом деле деньги никто не собирал, с самого кремлевского верха последовал приказ: «Из Москвы преступников не выпускать, обезвредить здесь же!»
Операция началась в 16.35 и длилась чуть больше трех минут. Трое спецназовцев (Раков, Ляхманов, Мушкарин) под руководством старшего лейтенанта милиции Александра Попрядухина рассчитывали с помощью дымовой завесы ворваться в салон и обезвредить преступников. Но уже с первых секунд их план едва не провалился. Вот как об этом вспоминает участник штурма Юрий Федосеев (тот самый, который впоследствии, в начале 90-х, возглавит МУР): «Проходит десять, двадцать минут, а сотрудника КГБ, который взял на себя миссию по доставке на борт самолета востребованной суммы валюты, все нет и нет. И тут кто- то из наших ребят, забывшись, поднимается и стальной каской ударяется о днище самолета (муровцы разместились на бетонных плитах под самолетом. –
Вскрываются аварийные люки, в корме самолета опускается люк-трап, и по нему скатывается молодой парень и бежит, петляя как заяц. Выстрел – если не ошибаюсь, его сделал Беззубиков, – пуля попала убегавшему в ногу, и на бетонку падает… один из пассажиров. Других, выпрыгивающих и выбегающих из самолета, укладывают на мокрый асфальт лицом вниз. Ребята зачищают салон самолета. Дверь в туалет закрыта. Два-три удара, и запор сломан. В туалете труп – один из террористов застрелился…»
Застрелившимся был Романов. Что касается его подельников, то их участь сложилась по-разному: Жалнин и Бондарев сочли за благо сдаться живыми, а вот Никифорову не повезло – шальная пуля нанесла
