Еще ни с одним мужчиной она не испытывала тех чувств, что он в ней вызвал. Алтея подумала о его губах, которые почти касались ее, и даже сейчас ее пронзило острое желание ощутить его поцелуй.
С едва слышным стоном она откинула волосы с лица, удрученно глядя на свое отражение в зеркале. Она была слишком бледной, так что на ее щеках и носу проступили веснушки, а глаза казались неправдоподобно голубыми. Вкупе со спутанными волосами она производила впечатление капризного ребенка — в чем ее вчера и упрекал отец.
Ее губы изогнулись. А что ей еще остается — без денег, без образования, без надежды, — кроме как жить под крышей отца? Алтея не чувствовала в себе сил жить одной.
Жизнь без
Элпида! Как же Демос ошибся в выборе имени!
Она влезла в облегающие джинсы и в серый кашемировый свитер, стянула волосы шарфиком и немного накрасилась. При выходе из комнаты Алтея ненадолго задержалась у низенького канапе, на котором лежал блейзер. Чувствуя себя глупо, она подняла его и поднесла к лицу. Пиджак пах ночным клубом — дымом сигарет, немного алкоголем. И был еще один запах…
Она вдохнула его глубже: слегка солоноватый запах моря, а еще свежего леса после дождя — должно быть, таким ароматом обладала его пена после бритья. После секундного колебания Алтея похлопала по карманам блейзера, но они были пусты. Ее губы невольно изогнулись в улыбке: конечно же Демос Атрикес намеревался найти ее сам.
Внизу домоправительница Мелина ставила в вазу астры. Она скорбно взглянула на Алтею и покачала головой:
— Что вы опять натворили, что так сильно рассердили отца?
— Ничего необычного, — улыбнулась Алтея.
Мелина нахмурилась и снова сосредоточилась на цветах.
— А ведь когда-то вы были чудесной дочкой, — произнесла она свою коронную фразу.
— Людям свойственно меняться, — ответила Алтея и чуть желчно рассмеялась.
— Вы должны лучше относиться к своему отцу. Он работает, не щадя себя, и все ради вас.
— Прямо-таки ради меня? А не ради себя? — Однако она смягчила свои слова, поцеловав морщинистую щеку. — Мелина, не начинай пилить меня с утра, ладно?
Мелина вздохнула, а Алтея проскользнула мимо нее, задержавшись в дверях столовой. Ее отец сидел с прямой спиной. В воздухе застыла рука с чашкой чая. Не оборачиваясь, он спросил:
— Ты присоединишься ко мне?
Она не завтракала с ним уже несколько месяцев.
— Нет, я ухожу.
— Могу я спросить куда? — осведомился Спирос.
— По магазинам.
— У тебя мало одежды? — Отец слегка повернулся. Алтее стали видны его нахмуренные брови: то, что он был миллионером, не мешало ему считать каждый цент.
— Вообще-то нет. Но моя подруга считает, что у нее мало тряпок. Я составляю ей компанию. — Она повернулась.
— Когда тебя ждать?
Алтея бросила на него взгляд через плечо и успела заметить недоуменно-расстроенное выражение его лица, словно он не понимал, почему они вдруг стали почти чужими друг другу. Когда она была маленькой, они вместе ездили на пляж, он покупал ей мороженое, укладывал в постель… Сейчас отец словно задавался вопросом: как мог тот очаровательный ребенок превратиться в эту эгоистичную стерву? Однако вслух никогда ничего не произносилось…
Рябь воды с отражавшимися от нее лучами солнца слепила глаза — несмотря на раннее утро, солнце сияло вовсю.
Демос вытянул ноги на палубе яхты и сделал глоток черного кофе.
— Что ты знаешь о Спиросе Паранусисе?
Напротив него за столом Эдвард Джеймисон сосредоточенно занимался яйцом, сваренным всмятку. Хотя он проводил по полгода на своей яхте и в портах Европы, завтракать по-прежнему предпочитал по- английски.
Услышав вопрос, Эдвард вопросительно поднял брови:
— Спирос Паранусис? А почему, собственно, я должен о нем что-нибудь знать?
— Потому что он банкир, а я знаю, что тебе известны все банкиры Афин — так же как и большинство банкиров Европы.
Эдвард улыбнулся.
— Спирос Паранусис, — повторил он и задумался. — Да, он банкир во втором поколении, в настоящее время занимает пост исполнительного директора «Аттика Финанс». Хороший финансист, избегает рисков, а потому, хотя и не делает больших и быстрых денег, медленно и неуклонно приумножает свое состояние.
Демос кивнул, не отрывая взгляда от казавшегося бесконечным моря и чувствуя на себе изучающий взгляд Эдварда.
Пожилой мужчина был его наставником вот уже двадцать лет, с тех самых пор как отчаянно нуждавшийся в работе мальчик появился у него на яхте и предложил свои услуги. Позже Джеймисон помог Демосу получить грант на обучение морскому судостроению. Он бы помог ему и большим, но Демос отказался.
— И насколько мне известно, он не интересуется яхтами, — заметил Эдвард.
— Нет? — улыбнулся Демос.
Эдвард молча ждал, слишком хорошо воспитанный, чтобы спросить прямо, с чего это Демосу потребовалась информация о Паранусисе.
— А что тебе известно о его семье? — наконец последовал вопрос.
Эдвард ненадолго задумался.
— Его жена умерла около десяти лет назад. У него есть дочь. Я встречался с ней раз или два, когда она еще была ребенком. Тогда это была хорошенькая, тихая, воспитанная девочка, хотя из того, что мне сейчас о ней известно, в это с трудом верится…
— Что ты имеешь в виду?
— Теперь это необузданная, своевольная особа, ее любит желтая пресса.
Демос медленно кивнул. Любопытно, как это до вчерашнего дня он ничего о ней не слышал и не знал…
— И сколько ей сейчас лет?
— Двадцать два или двадцать три. — Эдвард подался вперед. — К чему эти вопросы, Демос?
— Я встретился с ней вчера. — Демос пожал плечами. — И мне стало любопытно.
Это все, что Демос собирался сказать даже Эдварду. То, что он желал ее, никого не касается.
Эдвард вернулся к своему тосту с джемом.
— При других обстоятельствах и зная твою репутацию, я бы посоветовал тебе держаться подальше от дочерей коллег, но не в этот раз. Не уверен, что у девушки, подобной Алтее Паранусис, есть сердце, которое ты мог бы разбить. Или, по крайней мере, репутация, которую желательно не пятнать.
Примерно то же самое, хотя выраженное несколько грубее, ему вчера сообщил Ангелос. Тем не менее, к удивлению Демоса, в нем вспыхнуло желание защитить Алтею от любых нападок, хотя то немногое, что ему было о ней известно, лишь подтверждало общее мнение.
И все же…
— Хотя, — добавил Эдвард, — я слышал также, что Паранусис хочет поскорее выдать ее замуж.
Демос чуть не поперхнулся кофе. Но потом вспомнил вчерашний разговор с дочкой банкира и успокоился. Чего бы ни хотел ее отец, сама Алтея явно желала остаться свободной птичкой.
— А что? — глотнув свой кофе, сказал Эдвард. — Замужество скажется на этой девице положительно, как в общем-то обычно и происходит. Что в свою очередь положительно скажется на репутации семьи,
