Чуть ли не во всех крупных и провинциальных городах тогда имелись свои бандитские группировки, занимающиеся рэкетом. Организационная структура подобных банд целиком зависела от густонаселенности района, где группировке приходится действовать. Столичные банды, естественно, были серьезнее провинциальных. Преступные группировки в Риге, например, в 1989 году имели такую структуру: во главе стоял лидер, у которого в подчинении было до пяти человек. Группа обслуживала определенные «точки», кооперативные отделы в магазинах, кооперативные кафе. Раз или два в месяц бандиты получали деньги. Большую их часть отдавали лидеру, который немедленно передавал награбленное так называемому «резиденту», в чьем подчинении находилось несколько групп. Остальное делилось между собой. Заработок рядового члена группировки зависел от количества «точек обслуживания» и размеров доходов кооператоров. Но не меньше двух тысяч в месяц. Для сравнения: рядовой милиционер в то время получал зарплату 203 рубля, офицер – 283 рубля. Резидента знал только лидер. Если группировка «горела» (попадалась), резидент обычно оставался в стороне. Даже если о нем знали следственные работники, даже если на него указывал лидер группы, резиденту ничего не грозило.
Еще более засекреченной фигурой являлся в группировке казначей. Вся его работа заключалась в том, чтобы «сидеть на деньгах и хранить их». Это «общаковые» деньги. Они шли на то, чтобы увести попавшихся от уголовной ответственности, а если это не удавалось, облегчить их пребывание в колонии.
Значительная часть этих денег шла также на прикрытие, на разные подарки, подношения, короче – на подкуп должностных лиц.
Если большая часть группировки попадала в милицейские сети, резидент находил толкового парня, который в короткий срок набирал новую команду. И так могло продолжаться до бесконечности, благо ситуация позволяла – в стране царил полный бардак и развал, в массмедиа шел откровенный пиар криминала. Поэтому отбоя от молодежи, рвущейся в бандиты, тогда не было и быть не могло. Как выразился один авторитетный преступник: «Это победить трудно. Почти невозможно. Это будет действовать до тех пор, пока будут существовать кооперативы, которые ведут свой бизнес нечестно. Ведь только честный бизнесмен может пожаловаться в милицию, что его обирают». А честного бизнеса в ту пору как раз и не существовало.
Жажда наживы у мафиози была настолько сильна, что в расчет не брались даже национальные и религиозные чувства. Когда в феврале 1988 года заполыхал Карабах, это сильно ударило по азербайджанским и армянским мафиози, до этого имевшим тесный контакт между собой. Удар был настолько ощутим для обеих сторон, что в середине 1989 года их представители собрались в Сухуми и решили: национальная рознь – это одно, а бизнес – другое. Короче, они продолжили свой совместный преступный промысел.
Мы пойдем своим путем!
Минуло всего-то пять лет с момента прихода к власти Михаила Горбачева, а от былых надежд, возлагавшихся на него населением огромной страны, уже не было и следа. Страна превратилась в одну кровоточащую рану, проделав стремительный путь от перестройки к катастройке (от слова «катастрофа»). По всей стране полыхали войны: начиная от межэтнических и заканчивая бандитскими. Власть вроде бы пыталась добиться хоть какого-то подобия порядка, но у нее это плохо получалось – как говорится, процесс уже пошел. Процесс перехода мелкобуржуазной конвергенции в империалистическую – то есть окончательная победа капитализма по-российски. Поэтому та же борьба с организованной преступностью не могла привести к какому-либо кардинальному перелому в пользу государства – мафия была слишком сильна, чтобы позволить не то чтобы себя победить, но даже отступить под натиском противника.
В августе 1989 года в МВД СССР было создано 6-е Главное управление по борьбе с организованной преступностью, насчитывавшее всего 52 сотрудника. Спустя год его штат вырос уже до 928 сотрудников во главе с генералом милиции Александром Гуровым. Отдел по борьбе с организованной преступностью в МУРе дорос в 1990 году до 100 сотрудников. По сути, все это была капля в море, учитывая, что на мафию работала вся политическая и экономическая система государства. То есть можно было переловить сотню или тысячу «братков», однако сути дела это не меняло – их место тут же занимали другие «братки», не менее кровожадные и отвязные, чем их предшественники.
Возникает вопрос: откуда же взялись в стране, которая до недавнего времени являла собой оазис коллективистской морали, любви к ближнему и всеобщего гуманизма, жестокие «братки»? Однако все дело в том, что эти мораль и гуманизм последние два десятка лет были только начертаны на огромных транспарантах, развешанных по всей стране, а в реальной жизни торжествовали иные законы – противоположные. Серьезно подгнившая голова «рыбы» (власти) была видна со всех сторон, и запах этой тухлятины был уловим каждому. Но особенно разлагающе он действовал на молодежь, которая всегда максималистка – не терпит обмана. Чтобы завоевать эту молодежь, требовалось совершить акт невероятного мужества – подать ей пример самопожертвования, прекратив свою сытую жизнь на грани обжорства. Но власть на это оказалась неспособна. И всех смельчаков, кто хотел совершить такой акт самопожертвования, она устраняла без всякого сожаления. Еще в 70-х, не пуская к руководству страной относительно молодых руководителей (тому же Георгию Романову в конце 70-х было 55 лет), верхушка продолжала держать на посту генсека и президента полуживого Брежнева. Да и его ближайшее окружение состояло в основном из таких же пожилых людей, перешагнувших 70-летний рубеж.
Молодежь все это видела и отвечала соответственно: ростом цинизма, безверия и жестокости. И хотя по-настоящему жестоких людей среди тогдашней молодежи все же было меньшинство, но именно они «делали погоду». Как писал Л. Толстой: «Хороших людей большинство, но злые лучше организованы». Именно такие злые люди создавали преступные группировки в Казани, вербуя в свои ряды молодых ребят 15—17 лет, которые уже были заражены презрением к власти. Этим презрением и пользовались их вербовщики.
В 80-е годы ситуация усугубилась: к власти приходили такие же полуживые генсеки, сил которых хватало всего лишь на полтора года правления. В итоге кривая преступности среди молодежи неуклонно ползла вверх. А когда к власти наконец пришел сравнительно молодой Михаил Горбачев, то он в итоге оказался хуже прежних, старых. Как пел когда-то Владимир Высоцкий: «Врун, болтун и хохотун».
Те молодые люди, которые пришли в бандитские «бригады» в конце 80-х, формировались именно в этот период: в конце 70-х им было по 10—11 лет, в середине 80-х – по 16—17. Напомним, что Саша Белов из сериала «Бригада» стал рэкетиром в 1989 году, когда вернулся из армии 20-летним молодым человеком. И трем его друзьям было столько же. Они были продуктами позднесоветского воспитания, когда со всех трибун провозглашались правильные лозунги, а в реальной жизни редкий из них претворялся в жизнь, а то и вовсе представлял из себя диаметрально противоположное. Как выразился Владимир Вдовиченков (исполнитель роли Фила в «Бригаде»): «Я ненавижу совок». Судя по всему, он имеет в виду именно «совок» времен Михаила Горбачева, когда будущему «бригадиру» было от 16 до 20 лет (он родился в 1971-м).
У тех людей, что пришли к власти в марте 1985 года, был шанс направить энергию молодежи в позитивное, созидательное русло. Но вместо этого началась антиалкогольная кампания, которая при всех своих плюсах в общем итоге принесла больше зла – ожесточила общество и подтолкнула значительную часть молодежи к криминалу. А в 1987 году к этому процессу подключили идеологию – началась так называемая
«Логика перехода на рынок предусматривает использование теневых капиталов в интересах всего населения страны. Это один из важных факторов ресурсного обеспечения реформы...»
