за просчеты и ошибки первых месяцев войны, в общем и целом действия будущего генералиссимуса оказались правильными.
Благодаря Системе, созданной им в предвоенные годы, в короткие сроки удалось мобилизовать население огромной страны для отпора врагу, а почти всю промышленность перебросить за Урал, чтобы обеспечить бесперебойное снабжение армии и тыла всем необходимым. Был эвакуирован из центра (осенью 41-го) и кинематограф – его путь лежал на юг. В столице Казахской ССР была организована Центральная объединенная киностудия художественных фильмов, вобравшая в свой коллектив многих ведущих мастеров киноискусства Москвы («Мосфильм») и Ленинграда («Ленфильм»). Часть киноработников московских студий переехала в Узбекистан (Ташкент), Грузию (Тбилиси) и Азербайджан (Баку). В столице Таджикской ССР городе Сталинабаде на базе местной киностудии стал работать коллектив «Союздетфильма» (будущая Киностудия имени Горького). В столицу Туркменской ССР город Ашхабад были направлены работники Киевской киностудии.
Вспоминает актриса Лидия Смирнова: «Пришло время, когда работать в Москве стало невозможно даже днем, тем более ночью (из-за сплошных авианалетов. – Ф. Р.). Правительство приняло решение эвакуировать кинематографистов. Первой уехала «Машенька» (фильм снимал Юлий Райзман. – Ф. Р.), следом отправился «Парень из нашего города» (фильм снимали Александр Столпер и Борис Иванов. – Ф. Р.). Потом эвакуировался весь «Мосфильм» и еще немного погодя – «Ленфильм», выскочивший из города буквально в последнюю секунду перед блокадой. Большинство кинематографистов приехало в Алма-Ату, а Ромм, Луков – в Ташкент, «Мосфильм» и «Ленфильм» образовали ЦОКС, Центральную объединенную киностудию.
Меня утвердили на роль Вари в фильме «Парень из нашего города» как раз перед отъездом. Осенью 1941 года мы с Николаем Афанасьевичем Крючковым, Столпером, Ивановым, операторами Ураловым и Рубашкиным ехали в одном вагоне. По дороге состав бомбили, мы надолго останавливались...
Мы ехали долго-долго. Продуктов пока хватало. У нас у всех скверно работал желудок. Мы занимались усиленной гимнастикой – ничего не помогало. У меня был чуть ли не заворот кишок и поднялась температура...
Было много и забавных эпизодов. Все покупали или меняли соль на вещи. Соль была в дефиците. Наш гример, например, купил два мешка. Вдруг прошел слух, что идет какая-то комиссия разоблачать «спекулянтов». Тогда директор картины приказал: «Всем ссыпать соль в туалет!». Выстроилась длинная очередь. Потом я специально посмотрела в окно хвостового вагона – весь путь был усеян солью. Только Иванов, известный гример «Ленфильма», не захотел расстаться со своим богатством. Никакой комиссии не было, и он один выиграл...
В Алма-Ате нас встретила удивительная осень. Ах, какой это был город на фоне белых, заснеженных вершин, как прекрасны были золотые кроны деревьев, арыки, бегущие с гор, аллеи знаменитых яблонь «апорт»! А казахи? Я всю жизнь испытываю благодарность к этому народу, такому гостеприимному. Они потеснились, подвинулись, поделились всем, чем могли.
Но приехало слишком много народа. Нас разместили в гостинице «Советская». Здесь жили рядовые актеры, а звезды – Пырьев, Эйзенштейн, Ладынина, Черкасов, Пудовкин, Тиссэ – в доме, который назвали «лауреатником». Были здесь и Эрмлер, и Завадский, и Уланова, и Марецкая.
Жизнь в Алма-Ате – труднейший отрезок времени, очень сложный и необыкновенно интересный. Когда мы приехали, все магазины были завалены спиртом. Продавали и потрясающие натуральные соки. Каких там только соков не было! Тогда уже ввели карточки, по ним мы получали хлеб. Я почему-то очень хорошо помню Пудовкина. У него в руках авоська, а в ней буханка черного хлеба, который он пытался на что-нибудь выменять или продать, как и все остальные...
Алма-Атинская кинофабрика была крошечной студией с одним большим павильоном и несколькими маленькими. Работали в три смены. Уже была зима, но в павильонах не топили. Мы с Крючковым снимались ночью в «Парне из нашего города», у нас изо рта шел пар. И мы мечтали о стакане горячего чая, даже не чая, а просто кипятка...».
Несмотря на разнообразные трудности, которые встретили кинематографистов на новом месте, им довольно быстро удалось наладить кинопроизводство. Что вполне объяснимо: война не давала им времени на долгую раскачку. Первое, что было налажено, – это выпуск военной кинохроники, которая всегда была самым оперативным видом кино. Потом подтянулся и игровой кинематограф, который в целях той же оперативности перешел на «короткий метр» (то есть снимались короткометражные художественные фильмы, которые входили в «Боевые киносборники»). Отметим, что первые семь номеров этого киножурнала вышли еще летом 41-го (№ 1 демонстрировался в воинских частях уже в августе того же года), а после эвакуации кинематографистов на юг их было выпущено еще несколько штук. В лентах «короткого метра» действовали большинство героев из самых популярных советских кинофильмов предвоенных лет: Чапаев (Борис Бабочкин), Максим (Борис Чирков), Щорс (Евгений Самойлов), Александр Пархоменко (Александр Хвыля) и т. д.
Отметим, что именно документальная лента советских кинематографистов впервые была удостоена премии «Оскар». Речь идет о фильме режиссеров Леонида Варламова и Ильи Ковригина «Разгром немецко- фашистских войск под Москвой», которая была отмечена высшей премией Американской киноакадемии в начале 1943 года. Не умаляя достоинств этой документальной картины, которая стала своеобразной вехой в истории советского документального кино, замечу, что в немалой степени на это решение повлияло... еврейское лобби в Голливуде, а также советские евреи из Еврейского Антифашистского комитета.
Дело в том, что именно Советский Союз взвалил на свои плечи основную миссию по спасению миллионов евреев (как советских, так и европейских) от фашистского террора. В то время как, например, поляки безропотно выдали немцам 2 миллиона 800 тысяч евреев из 3 миллионов 300 тысяч, проживавших в Польше, советские власти сделали все от себя зависящее, чтобы на их территории подобного не случилось. Как писал в сборнике «Еврейский мир» И. Шехтман:
«Советские власти полностью отдавали себе отчет в том, что евреи являются наиболее угрожаемой частью населения, и, несмотря на острую нужду армии в подвижном составе, тысячи поездов были предоставлены для эвакуации... Во многих городах... евреев эвакуировали в первую очередь...».
А вот другое свидетельство на эту же тему Е. Кулишера:
«Не вызывает сомнений, что советские власти принимали специальные меры для эвакуации еврейского населения или для облегчения его стихийного бегства. Наряду с государственным персоналом и промышленными рабочими и служащими всем евреям отдавалось преимущество при эвакуации...».
Об этих фактах молчала советская пресса (дабы не раздувать в народе антисемитизма: мол, спасают только евреев), однако мировое еврейство знало о них из разных источников, в том числе и от представителей советского Еврейского Антифашистского комитета, который был создан весной 1942 года (председатель – актер и руководитель единственного в мире еврейского театра (ГОСЕТ) Соломон Михоэлс). Ведь во многом этот Комитет для того и создавался, чтобы оказывать влияние на мировое общественное мнение, апеллировать к евреям всего мира, причем главным образом к американским евреям. Кроме этого, свою лепту в этот процесс вносил и кинорежиссер Михаил Калатозов (Калатозишвили), который в 1943 году был направлен в США в качестве уполномоченного по делам кинематографии при Совнаркоме СССР (он пробудет там до конца войны).
Кстати, тот разгром немецко-фашистских войск под Москвой, который произошел в декабре 1941 года, советское радио, вещавшее на Европу (на польском и немецком языках), сравнило с «чудом Маккавеев»: дескать, немцев разбили в ханукальную неделю, причем истреблена была 134-я нюрнбергская дивизия, названная по городу, в котором возникло расовое законодательство. Для фашистов подобное сравнение было особенно оскорбительным.
Практически всю войну руководители ЕАК постоянно выезжали в США, где занимались активной обработкой тамошнего еврейского лобби. Во многом благодаря этой деятельности в январе 1943 года влиятельный американский журнал «Тайм» назвал Сталина «человеком года», причем если в 39-м году он был представлен как тиран, то на этот раз – как отважный и бескомпромиссный борец с нацизмом. В марте того же года фотография Сталина уже красовалась на обложке другого влиятельного журнала – «Лайф», весь номер которого был целиком посвящен СССР. Естественно, о
