второй – в театральном. В середине 50-х годов, когда киношное руководство открыло в Москве Высшие режиссерские курсы для привлечения туда талантливой молодежи из разных профессий, Данелия и Таланкин решили попытать счастья – и поступили. Всего у них на курсе учились 13 человек, из которых меньше половины станут знаменитыми. Например, Сергей Микаэлян, дебютировав в том же 60-м году (фильм «Разноцветные камешки»), потом вырастет до крупного постановщика, за плечами которого будут следующие ленты: «Расскажи мне о себе» (1972), «Премия» (1975), «Вдовы» (1977), «Влюблен по собственному желанию» (1982), «Рейс 222» (1985) и др.
В 1961 году дебютируют в большом кинематографе еще двое режиссеров с данелиевского курса: Семен Туманов (Цейтлин) и Георгий Щукин. Они снимут одну из лучших мелодрам советского кинематографа «Алешкина любовь» (23 миллиона 700 тысяч зрителей). После этого каждый продолжит свой путь в кинематографе самостоятельно, но успехи их будут скромными. Так, Туманов снимет еще один суперхит («Ко мне, Мухтар!») и несколько картин рангом поскромнее («Гнезда», 1966; «Николай Бауман», 1968; «Любовь Серафима Фролова», 1969; «Любовь на грешной земле»; 1973; после чего уйдет из жизни в возрасте 51 года); Щукин проживет чуть дольше – 57 лет и снимет следующие фильмы: «Павлуха» (1962), «Места тут тихие» (1967), «Сто грамм для храбрости» (1977), «Кот в мешке» (1979) и др.
Трагичнее всего сложится судьба Александра Серого, который даже не успеет доучиться на курсах: он угодит в тюрьму по «ревнивой» статье – приревнует свою невесту к другому мужчине и едва не убьет его. Отсидев половину из 6-летнего срока, Серый вернется в кинематограф, однако в течение нескольких лет никаких лавров там не снискает. И только в самом начале 60-х годов ему улыбнется удача: он снимет (в соавторстве со своим однокашником Г. Данелия) комедию «Джентльмены удачи». Затем, уже самостоятельно, Серый поставит еще несколько комедий, одна из которых – «Ты – мне, я – тебе» – даже станет одним из фаворитов проката-76. Спустя 11 лет после этого успеха Серый покончит с собой (по одной из версий – из-за неизлечимой болезни).
Однако вернемся в начало 60-х годов.
Фаворитом кинопроката 1961 года стала комедия – «Полосатый рейс» Владимира Фетина (42 миллиона 340 тысяч). Следом шли: драма Григория Чухрая «Чистое небо» (41 миллион 300 тысяч); драма Леонида Лукова «Две жизни» (41 миллион 300 тысяч); комедия Надежды Кошеверовой «Осторожно, бабушка» (40 миллионов 300 тысяч); военная драма Владимира Венгерова «Балтийское небо» (38 миллионов 600 тысяч).
Буквально наступали фаворитам на пятки другие «тридцатимиллионники»: производственная драма «Битва в пути» Владимира Басова (38 миллионов 300 тысяч); приключенческий фильм о пограничниках «Операция „Кобра“ Дмитрия Васильева (35 миллионов); мелодрама „Евдокия“ Татьяны Лиозновой (34 миллиона 40 тысяч).
Между тем целый ряд прекрасных лент, которые войдут в золотой фонд советского кинематографа, едва перешагнули 20-миллионную отметку. Речь идет о таких лентах, как «Друг мой, Колька» Александра Митты и Алексея Салтыкова (23 миллиона 800 тысяч), «Алешкина любовь» Семена Туманова и Георгия Щукина (23 миллиона 700 тысяч), «Прощайте, голуби» Якова Сегеля (21 миллион 600 тысяч), «Когда деревья были большими» Льва Кулиджанова (21 миллион).
И вновь отметим преобладание среди режиссеров-«кассовиков» представителей еврейской национальности: из 12 перечисленных картин они приложили руки к созданию 11 (в том числе и ко всей (!) пятерке фаворитов). Отметим также, что в этом списке фигурируют представители сразу трех еврейских режиссерских поколений: «старики» (Л. Луков, Н. Кошеверова), «молодые» (Г. Чухрай, Я. Сегель, В. Венгеров, С. Туманов, Л. Кулиджанов) и «дебютанты» (В. Фетин, Т. Лиознова, А. Митта).
Владимир Фетин закончил ВГИК в 1959 году (мастерская С. Герасимова и Т. Макаровой) и в качестве своей дипломной работы выбрал для экранизации произведение так нелюбимого либералами Михаила Шолохова – повесть «Жеребенок». Комедия «Полосатый рейс» стала первой полнометражной картиной Фетина в большом кинематографе и принесла ему оглушительный успех: заняла 1-е место в прокате.
Татьяна Лиознова хотя и закончила ВГИК еще в 1949 году (та же мастерская С. Герасимова и Т. Макаровой), однако на протяжении десяти лет к самостоятельной работе не допускалась (была ассистентом режиссера фильма «Таинственная находка» (1954), вторым режиссером фильма «Земля и люди» (1956). И лишь в 1958 году наконец самостоятельно сняла картину «Память сердца», которая прошла практически незамеченной. Поэтому по-настоящему полноценным дебютом Лиозновой стала лента «Евдокия», которая открыла ее имя самому широкому зрителю. После этого фильма стала понятно, что в большой кинематограф пришел отменный профессионал в таком любимом народом жанре, как мелодрама.
Александр Митта (Рабинович) пришел во ВГИК из строительного института (пробыл там всего лишь год) и учился в мастерской М. Ромма. Институт он закончил в том же 1961 году, и фильм «Друг мой, Колька», по сути, стал его дипломной работой. Отметим, что снимал его Митта в содружестве со своим однокашником, причем не евреем, а русским Алексеем Салтыковым, который впоследствии станет одним из самых последовательных режиссеров патриотического направления. Впрочем, речь о нем еще пойдет впереди.
Министр в юбке
Между тем 50-е годы закончились для советских кинематографистов на обнадеживающей ноте: в конце октября 1959 года Президиум СРК принял решение о вынесении в повестку III пленума вопроса о созыве учредительного съезда и его проведении в феврале следующего года. То есть кинематографисты были уверены, что дело идет к настоящему официальному признанию их Союза. Увы, но этим надеждам не суждено было осуществиться в ближайшем будущем. Уже в начале января 1960 года само руководство СРК выходит в ЦК КПСС с письмом, где заявляет о том, что снимает вопрос о проведении учредительного съезда с повестки дня предстоящего пленума (видимо, с Пырьевым основательно поговорили наверху).
III пленум проходил в течение четырех дней (16–19 февраля). Основной доклад, который прочитал председатель Президиума Оргкомитета СРК Иван Пырьев, был выдержан в благожелательных тонах и особого впечатления на собравшихся не произвел. Такими были и прения. Однако и без скандала не обошлось. Инициатором его стал режиссер Михаил Ромм, который внезапно вступил в спор с Пырьевым. Если тот в своем докладе объяснил недостатки советской кинематографии слабой активностью самих творческих работников, то Ромм «перевел стрелки» на партийных идеологов, заявив, что недостатки советского кино также проистекают и из косности вышестоящих инстанций. Ромм заявил, что кинематографисты поставлены в крайне тяжелые условия, не позволяющие им создавать что- либо ценное. О том, как развивался этот скандал, вспоминает очевидец – сценарист Будимир Метальников:
«Выступление Ромма было, как всегда, остроумным и блестящим. В числе прочего он рассказал об экспериментах с собаками, когда у них искусственно вызывают инфаркт, и сравнил их с работой режиссера (на этом примере Ромм доказывал, что именно таким образом руководят кинематографом партийные чиновники. – Ф. Р.). Посмеялись. Похлопали. И вдруг примерно через полчаса на сцену вышел М. Трояновский (известный оператор. – Ф. Р.) и от своего имени и имени В. Н. Головни (директор ВГИКа. – Ф. Р.) зачитал обращение к пленуму с призывом осудить выступление М. Ромма как антипартийное, чуть ли не антисоветское.
Зал затих в недоумении. Какая-то заминка случилась с очередным выступающим, и председательствующий объявил перерыв. Как-то само собой получилось, что группа молодых кинематографистов – Чухрай, Алов, Наумов, кажется, Хуциев, Д. Храбровицкий, остальных, к сожалению, не помню, но всего нас было шестнадцать человек, решили выступить против этого призыва и даже, в свою очередь, осудить авторов этого заявления. Пошли в комнату, где собрался президиум, и потребовали немедленно дать слово Грише Чухраю. Нас спросили – зачем? Объяснили.
Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Боже, что тут началось! Пырьев, как всегда, начал ерничать и кричать. С. Юткевич старался интеллигентно объяснить, в чем мы не правы. Калатозов
