антисемитские лозунги, которые он впитывает на черносотенных митингах, а персонаж Карцева сносит все это покорно, философично, с еврейской мудростью, ибо знает, что великан Невинный, протрезвев, всегда защитит маленького, нежного Карцева. Что и случалось в фильме.
Хочу еще вспомнить помешанного на коммунистических газетных штампах машиниста паровоза. Его сыграл превосходный Александр Пашутин. Так натурально, что порой берет оторопь – а артист ли это? Роль Пашутина тем более трудна для исполнения, что в ней нет никаких нормальных человеческих фраз, она состоит только из коммунистических призывов, заголовков передовиц и лозунгов, что висели повсеместно…»
Учитывая все эти нюансы, вполне естественно, что либеральная общественность встретила «Небеса обетованные» не просто хорошо, а суперхорошо. Достаточно сказать, что подобного приема у Рязанова не было почти десять лет – с того самого «Вокзала для двоих». Поэтому не случайно обкатка ленты началась сразу после «путча ГКЧП». Вот как об этом вспоминает сам Э. Рязанов:
«28 августа в зале парламента состоялся просмотр «Небес обетованных» для защитников Белого дома. Этот день стал, может быть, одним из лучших в моей биографии. Зал наэлектризован. Фильм смотрели бурно, возбужденно. Зрительские реакции выражались выкриками, смехом, аплодисментами. А после фильма начался своеобразный импровизированный митинг. Встреча единомышленников. Картину защитники Белого дома восприняли как своего рода предсказание, пророчество. Люди, заслонившие демократию от гибели, выскакивали из партера на сцену. Звучали опьяняющие, горячие речи. Там были парни из разных городов России. Меня сделали членом многих отрядов, обороняющих в те героические дни свободу, подарили значки, эмблемы, фотографии. Невероятное чувство братства, единства, победы сплачивало нас в этот день… Потом, чего греха таить, выпили и закусили. Двадцать восьмого августа я испытал чувство счастья, несказанную радость творца. Тот просмотр врезался навсегда в мою благодарную память, как одно из самых значительных событий моей жизни…»
Между тем триумф фильма на этом не закончился. Да и не мог закончиться, учитывая, что в том августе победили именно либералы, которые постарались выжать из этой победы максимум возможного.
27 декабря 1991 года в Москве прошла последняя в СССР церемония вручения кинематографических премий «Ника», где либералы уже в открытую праздновали развал Советского Союза (за два дня до этого М. Горбачев сложил с себя полномочия Президента страны, передав празды правления Президенту России Б. Ельцину; с кремлевских флагштоков были сняты государственные флаги СССР). Устроители церемонии во главе с Юлием Гусманом постебались над почившей в бозе страной вволю: вся «Ника» проходила на фоне задника, изображавшего колоннаду ВДНХ, а завернутые в фольгу девушки изображали фонтан «Дружба народов». В перерыве между награждениями на сцене происходили разного рода танцы и пляски, по сути, на костях социализма. Не случайно один из участников церемонии – польский актер Даниэль Ольбрыхский – обронил со сцены следующий спич: «Рождество каждый поляк проводит дома, с семьей. Я спросил себя: что я здесь делаю? И понял: все в порядке – это моя семья».
Отметим, что Ольбрыхский с начала 80-х был персоной нон-грата в СССР, поскольку активно поддерживал профсоюз «Солидарность» и выступал с антисоветскими интервью везде, где только возможно. В горбачевскую перестройку отношение советских властей к нему изменилось на положительное, а к моменту развала СССР актер и в самом деле чувствовал себя в Москве как дома – в кругу таких же, как и он, антисоветчиков и русофобов.
Между тем именно фильм Эльдара Рязанова «Небеса обетованные» стал фаворитом той «Ники»: он отхватил сразу 8 призов, в том числе как лучший игровой фильм и лучшая режиссура. Этот триумф был весьма знаменателен, поскольку в фильме воплотились мысли и чаяния создателей ленты и большинства собравшихся в зале: все они были уверены, что советская «помойка» закончилась и впереди их ждут «небеса обетованные» – светлые и счастливые времена. Как мы знаем, эти чаяния либерал-интеллигентов полностью оправдались: они и в самом деле стали жить лучше, чем прежде, чего не скажешь об остальном народе, которого попросту оставили в дураках.
О том, какая жизнь ожидает россиян на «небесах обетованных», станет ясно уже через три недели после исчезновения СССР. В январе 1992 года в столичном кинотеатре «Москва» стартует трехнедельная ретроспектива фильмов об… организованной преступности, или коротко – о мафии. В программу этой ретроспективы будут включены как зарубежные фильмы, так и наши, отечественные, коих за предыдущие несколько перестроечных лет появилось неимоверное количество. В программе будут заявлены импортные шедевры: три части «Крестного отца», «Клуб «Коттон», «Однажды в Америке», «Отходная молитва», «Честь семьи Прицци», премьера «Отличный полицейский» и обойма фильмов Дамиано Дамиани об итальянской мафии. Отечественная киномафия будет представлена фильмами «Меченые», «Сэнит зон», «По прозвищу «Зверь», «Фанат» и еще четырьмя десятками других картин.
Зная о том, что ждет новую Россию уже в ближайшем будущем, можно смело сказать, что этот фестиваль «шагнет в жизнь» – уже не киношное, а настоящее насилие буквально девятым валом накроет страну, сделав из нее одну из самых криминогенных на планете. Если к этому добавить еще «шоковую терапию» по Егору Гайдару, ваучеры по Чубайсу, финансовые пирамиды по Мавроди, две чеченские войны, взрывы домов с мирными жителями в Москве и других городах России, а также массу других «прелестей» капитализма по-российски, то портрет «небес обетованных» окажется поистине впечатляющим.
Эпилог
Горбачевскую перестройку можно смело назвать «революцией со знаком минус». Например, если Октябрьская революция 1917 года, с которой часто сравнивали горбачевскую перестройку, привела к рождению нового мощного государства, к расцвету его культуры (взять тот же советский кинематограф), то революция конца 80-х обернулась диаметрально противоположным: гибелью государства и подменой подлинной культуры ее суррогатом. И это при том, что на протяжении всей перестройки либеральные СМИ выбирали в качестве идеологических «маяков» в своей пропаганде таких видных деятелей литературы и искусства, как Всеволод Мейерхольд, Александр Солженицын, Борис Пастернак, Анна Ахматова, Шолом-Алейхем, Василий Гроссман, Михаил Ромм, Дмитрий Шостакович, Исаак Бабель, Михаил Зощенко, Александр Таиров, Владимир Высоцкий, Андрей Тарковский и др. Эти «маяки», по мнению либералов, должны были указать народу путь, который приведет его к светлому будущему. В итоге путь этот привел в тупик: к всеобщему обнищанию, утрате привычных ориентиров, наконец, к вымиранию. Почему так произошло, догадаться нетрудно.
Все вышеперечисленные «маяки» понадобились либералам не для созидания, а для разрушения – недаром же главным пунктом в биографиях всех названных деятелей стал их «клинч» с советской властью. По сути, перестройщики 80-х повторили путь большевиков 17-го, но с одним различием, которое стало определяющим. Несмотря на то что их предшественники, свергшие царя, тоже строили свою политику на отрицании прежнего режима (царской России), однако внутренне эти люди были более благородны, бескорыстны, наконец, просто более талантливы. Революционеры конца 80-х представляли совершенно иной тип людей: в подавляющем большинстве это были циничные и озлобленные люди, которые свои личные, шкурные интересы ставили выше общественных. Ни о каком благородстве и бескорыстии в применении к ним речи уже не могло идти. А поскольку именно эти люди правили перестроечным балом – задавали тон в либеральных СМИ и диктовали моду в литературе и искусстве, – большая часть населения оказалась под воздействием их поистине дьявольского обаяния.
Уничтожив страну, либералы обрушили и ее кинематограф. В течение почти десяти лет после развала СССР российское кино представляло собой жалкое зрелище, являясь отрыжкой перестроечного кинематографа. Затем вроде бы началось постепенное наращивание мощностей, но даже сегодня, спустя 16 лет после развала СССР, российское кино представляет собой карлика, ежегодно привлекая в кинотеатры порядка 5–6 миллионов зрителей (при населении России в 149 миллионов). Однако на фоне того развала, который присутствует в кинематографиях бывших союзных республик, даже эти успехи кажутся гигантскими. Хотя гигантизм этот, конечно же, липовый и даже в подметки не годится тому, что был присущ советскому кинематографу. Действительно великому и неповторимому.
Блокбастер по-советски
(Фавориты советского кинопроката 1940–1989)
1940
1. «Истребители» (героическая киноповесть; Киевская киностудия; реж. Эдуард Пенцлин; в ролях: Марк Бернес, Владимир Дашенко, Евгения Голынчик, Владимир Уральский и др.) –
