говорилось следующее:
«В ночь с 31 августа на 1 сентября самолет неустановленной принадлежности вошел в воздушное пространство СССР над полуостровом Камчатка, а затем вторично нарушил воздушное пространство СССР над островом Сахалин. При этом самолет летел без аэронавигационных огней, на запросы не отвечал и в связь с радиодиспетчерской службой не вступал. Поднятые навстречу самолету-нарушителю истребители ПВО пытались оказать помощь в выводе его на ближайший аэродром. Однако самолет-нарушитель на подаваемые сигналы и предупреждения советских истребителей не реагировал и продолжал полет в сторону Японского моря».
Как и большинство людей в мире, узнав эту новость, Дин был в шоке. Во-первых, он не мог понять, какая необходимость была атаковать пассажирский авиалайнер, который хоть и летел без навигационных огней, но никакой угрозы собой не представлял, во-вторых – ему было вдвойне больно еще и оттого, что советское правительство, вместо того чтобы признаться в своей ошибке, всячески старалось ее замолчать. Последнее никак не укладывалось в голове у Дина, который уже успел составить о советском руководителе Юрии Андропове самое лестное представление.
И все же, приученный за долгие годы своего пребывания в политике никому и ничему не доверять, Дин вполне допускал, что в этой истории не все так просто, как казалось на первый взгляд. Поэтому он решил не делать поспешных выводов, основываясь только на информации западных источников (а они были откровенно антисоветскими).
Тем временем противники Советского Союза продолжали выжимать из трагедии максимум выгоды. К примеру, американские газеты в те дни ежедневно выходили с заголовками типа: «Советский Союз против всего мира», «Окровавленные руки Москвы», «Умышленное убийство», «Советская паранойя» и т. д. Американцы жгли государственные флаги СССР перед зданием ООН в Нью-Йорке, били витрины в магазинах, торгующих советскими товарами, требовали самых жестких правительственных санкций против Советского Союза. Как писала газета «Чикаго трибюн»: «Сбитый самолет оказался политическим подарком и пропагандистским благом для Рейгана».
9 сентября в Москве Министерство обороны и МИД провели подробную пресс- конференцию для иностранных и советских журналистов, после которой если не все, то многое стало становиться на свои места. Выяснилось, что руководители ПВО на Дальнем Востоке вполне могли принять в ночном небе Камчатки корейский авиалайнер за военный самолет-разведчик. Советские военные устами начальника Генштаба маршала Огаркова бросали упреки американским и японским диспетчерам, которые не подняли тревогу и не вернули корейский самолет на обычный курс. Не исправили курс этого самолета и американские военные самолеты-разведчики, находившиеся близ советского воздушного пространства.
Было также объявлено, что корейский самолет прошел над важнейшей базой стратегических ядерных сил СССР, постоянно передавая кодированные сигналы, как это делается при передаче разведывательной информации. А когда советские наземные службы попытались вступить с ним в контакт, он эти попытки проигнорировал. Над Сахалином самолет произвел сложный маневр и опять прошел над важной базой советских ракетных войск. После этого сомнений у службы ПВО не осталось: в небе был разведчик, полет которого был преднамеренным и четко управлялся. Поэтому, заявил Огарков, службы ПВО действовали в точном соответствии с Законом о государственной границе СССР и международными нормами. Кроме этого, маршал сообщил, что СССР выразил сожаление по поводу гибели ни в чем не повинных людей. Однако, отметил он, СССР не собирается приносить никаких извенений, так как «извиняться и нести ответственность, и не только финансовую, должны именно те, кто послал самолет на гибель».
После этого Дину многое стало понятно. Он пришел к выводу, что пассажирский лайнер и в самом деле мог быть шпионом, а его руководство могло осуществляться США либо их союзниками. Эта версия была больше похожа на правду, чем та, которую так усердно (даже слишком усердно) все эти дни озвучивали западные СМИ: что советские зенитчики – настоящие звери и достойны того, чтобы их страну называли «империей зла». «Я скорее поверю в то, что звери сидят в Пентагоне, чем в Москве, – размышлял про себя Дин. – Зачем Андропову так явно подставляться? Здесь пахнет откровенной провокацией, на которые так охочи американские спецслужбы. И тут еще надо подумать, кто больший зверь: те, кто использовал пассажирский лайнер в качестве шпиона, заранее посылая сотни ни в чем не повинных людей на верную гибель, либо те, кто сбил этот самолет, но не подозревал, что там находятся пассажиры».
Вся эта история настолько взволновала Дина, что он с новой силой взялся за доработку своего сценария «Вундед-Ни». Ему захотелось еще четче, чем это было в первоначальных вариантах, выписать агрессивную сущность американского империализма, которому всегда было глубоко плевать на судьбы миллионов людей: будь то их «родные» индейцы или чужие южные корейцы.
Работа над сценарием продолжалась до глубокой осени. И проходила она на фоне все большего ухудшения международной обстановки. Можно смело сказать, что такого нагнетания страстей в мировой политике давно уже не происходило. А началось все с переговоров по разоружению, которые проходили в Женеве.
Кризис в переговорах начал возникать еще весной, когда 29 марта США, в поисках частичного решения, предложили исходить в первую очередь из равного соотношения ядерных боеголовок безотносительно к числу ракетоносителей, а Советский Союз 3 мая хоть и согласился с этим предложением, но стал настаивать на том, чтобы в договоре учитывалось и британское и французское ядерное оружие. Это было вполне справедливое требование, поскольку это оружие тоже было нацелено на СССР и его союзников. Однако командование НАТО этого требования не приняло. По мнению Запада, СССР, оснащенный ракетами «СС-20», способными в кратчайшее время поразить цели в Западной Европе, нарушил стратегическое равновесие между Востоком и Западом. Брешь в обороне и должны были закрыть ракеты нового поколения «Першинг-2», отличающиеся исключительной точностью попадания (такая ракета, выпущенная с территории ФРГ, могла достигнуть Москвы за 8 минут), а также управляемые крылатые ракеты.
Тем временем после инцидента с южнокорейским авиалайнером, который стал поводом к разнузданной волне антисоветизма на Западе, в Москве окончательно поняли, что договориться с Белым домом полюбовно уже не удастся. Как итог, 29 сентября в советской печати было опубликовано заявление Андропова, которое ставило крест на любой возможности договориться с США по какому-либо важному вопросу до тех пор, пока у власти в этой стране находился Рейган: «Если у кого-то и были иллюзии насчет возможности эволюции в лучшую сторону политики теперешней американской администрации, то события последнего времени окончательно их развеяли. Ради достижения своих имперских целей она заходит так далеко, что нельзя не усомниться, существуют ли у Вашингтона какие-либо тормоза, чтобы не пройти черту, перед которой должен остановиться любой мыслящий человек».
Между тем в Западной Европе ширилось движение протеста против размещения там американских «Першингов». Что тоже понятно: ведь в случае ядерного конфликта в первую очередь пострадала бы не Америка, а именно Европа. 22 октября стало днем мощных выступлений против ядерного оружия, когда сотни тысяч людей вышли на улицы, чтобы выступить против гонки вооружений. Так, в ФРГ в манифестациях приняло участие рекордное число людей – 1 миллион 300 тысяч человек. Например, тысячи демонстрантов образовали живую цепь от американской базы Уайли Берекс до Штутгарта. Не менее массовыми были выступления в Риме (500 000 человек), Лондоне (250 000), Вене (100 000), Стокгольме (25 000). Однако повернуть ход истории вспять эти манифестации не смогли.
Тем временем пружина напряжения в мире продолжала сжиматься. 23 октября начиненный взрывчаткой грузовик въехал на территорию американской военной казармы в районе аэропорта столицы Ливана города Бейрута и унес на тот свет более 240 американских морских пехотинцев и моряков из состава многонациональных сил по поддержанию мира в Ливане. Администрация Белого дома и в этот раз усмотрела в этом акте «руку Москвы».
Два дня спустя, 25 октября, американские войска вместе со своими союзниками из шести карибских стран вторглись на территорию независимого островного государства Гренада под предлогом защиты американских граждан, живущих там. На самом деле США был неугоден режим Мориса Бишопа, который с 1979 года взял курс на построение промарксистского государства и мог замкнуть в Западном полушарии «красный треугольник»: Куба – на севере, Никарагуа – на западе, Гренада – на востоке, в 90 милях от Южно-Американского континента.
В разгар этих событий, 19 ноября, Дин отправился в Лейпциг, где проходил
