гастроли после моих родов?
– Не мог, поскольку время их проведения определял не я. И вообще ты зря волнуешься: эта поездка – прекрасная возможность для нас увидеть незнакомую страну. Ты же сама говорила мне как-то, что мечтаешь побывать в Советском Союзе.
– Я уже передумала, – резко ответила Патрисия. – Местные газеты пишут, что там не на что смотреть: кругом одна серость и уныние.
– Опять ты за старое, – теперь уже настало время Дина хвататься за голову. – Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не верила всяким небылицам, которые появляются в газетах. Это типичная пропаганда.
– А твои коммунистические газеты – это не пропаганда?
– Вот потому я и хочу, чтобы ты поехала со мной и сама убедилась в том, где правда, а где ложь. Так что ответь мне начистоту: ты едешь или нет?
– Еду, – практически без всякой паузы ответила Патрисия, после чего добавила: – Я же не настолько глупая, чтобы отпускать тебя одного на целых два, а то и три месяца.
Те два месяца, оставшиеся до гастролей в Советском Союзе, Дин провел в нервном возбуждении. Отныне все его мысли были подчинены именно этому событию, а все остальное отступило на второй план. Чуть ли не каждый день после работы он садился за письменный стол и выписывал на листок бумаги песни, которые могли бы прозвучать в его будущем турне. На первый взгляд работа казалась несложной, но это только на первый – на самом деле на тот момент в творческом багаже Дина значилось более сотни самых разных песен в различных стилях, но в Советском Союзе он мог исполнять не все из них. Например, во время их следующей встречи с советским атташе по культуре последний попросил Дина исключить из репертуара песни в стиле рок-н-ролл. Дин в ответ очень удивился такой просьбе.
– Но эти песни очень популярны во всем мире, – заметил он собеседнику.
– А я разве с этим спорю? – засмеялся атташе. – Мне и самому они очень нравятся, особенно Элвис Пресли и «Битлз».
Сказав это, атташе даже достал с полки один из дисков и торжественно сообщил:
– Вот мне прислали альбом «битлов» под названием «Револьвер». Он буквально на днях вышел (диск появился в Англии 8 августа. –
Это было правдой: в последние годы Дин сократил число композиций в стиле рок-н-ролл в своем репертуаре, заменив их более серьезными песнями. Именно их он и включил в свой репертуарный список, подготовленный для гастролей в СССР. Среди этих песен значились: «Война продолжается» (песня посвящалась сражающемуся Вьетнаму), «Моя еврейская мама», «Мы победим!», «Хава нагила» и др. Особое место в репертуаре Дина занимала песня, которую он написал совсем недавно, – «Песня будущему сыну». Но она тоже относилась к серьезным произведениям, в ней речь шла о борьбе за мир. В ее припеве были такие строчки: «Хочу, чтоб узнал ты, как войны страшны, как матери плачут, когда погибают сыны…»
Когда атташе увидел название этой песни в репертуарном списке, он улыбнулся и сказал:
– Как и всякий мужчина, вы мечтаете о сыне. Я, кстати, тоже мечтал, а у меня родилась девочка. И знаете, что произошло: я люблю ее так сильно, что жена меня даже ревнует. Кто знает, может быть, и вас ждет нечто подобное.
Дин ничего не стал отвечать, только пожал в ответ плечами. После чего спросил:
– А какая песня сейчас самая популярная в Советском Союзе?
– А что, вы хотите включить ее в свой репертуар?
– Да, я всегда так делаю, когда приезжаю в другую страну. Только мне нужна такая песня, которую с удовольствием подпевал бы со мной весь зал, включая и детей.
Атташе на несколько секунд задумался, после чего сказал:
– В таком случае вам годится только одна песня: «Пусть всегда будет солнце!» Этой песне всего три года, и ее у нас знают все – и взрослые, и дети. И тема ее вполне вписывается в ваш репертуар: она против войны. Если хотите, я сделаю для вас ее подстрочный перевод, чтобы вы смогли выучить ее еще до приезда в Москву. О’кей?
– О’кей, – улыбнулся Дин и протянул руку для прощального рукопожатия.
Дин и Патрисия улетели в Москву в середине сентября. И уже спустя несколько часов они ступили на землю первого в мире государства рабочих и крестьян. Столица встретила гостей ясной и солнечной погодой. А в здании аэропорта супругов уже поджидали официальные лица: представитель Госконцерта по имени Михаил и молодой переводчик из фирмы «Интурист» Андрей. Они усадили гостей в новенькую «Волгу» и повезли их в гостиницу «Украина».
Всю дорогу Дин только и делал, что расспрашивал своих попутчиков о предстоящих концертах в Москве (где будут проходить, какова вместительность зала, все ли билеты проданы, какой оркестр будет ему подыгрывать), а вот Патрисия весь путь промолчала, с интересом наблюдая пейзаж за окном. Особенно она оживилась, когда «Волга» ворвалась в пределы Москвы и за окном замелькали столичные улицы. Увиденное Патрисию откровенно удивило: это, конечно, был не Буэнос-Айрес или Мадрид, однако «серым и унылым» этот пейзаж тоже назвать было нельзя. Вполне добротные кирпичные дома, скверы и палисадники во дворах, толпы спешащих по своим делам людей в самых разнообразных одеждах ясно указывали на то, что жизнь в этом городе вполне налажена и мерно течет изо дня в день. Но особенно Патрисию поразило то, что на улицах города нет нищих и того обилия машин, которое присуще любому западному городу с его бешеными скоростями и автомобильными пробками.
Из состояния глубокой задумчивости Патрисию вывел голос переводчика, который внезапно обратился к ней с вопросом:
– Вам нравится наш город?
Патрисия не успела ничего ответить, поскольку ее опередил Дин:
– Разве вы не видите по ее лицу, что она буквально ошеломлена увиденным? Дело в том, что перед поездкой сюда она начиталась правых испанских газет, где Москва описана как средневековый мрачный город. Даже мои открытки с видами Москвы, которые я привез ей в прошлом году, не смогли убедить ее в обратном. И вот теперь она увидела все собственными глазами. Что, Пэтси, похоже это на средневековье?
Та в ответ только смущенно улыбнулась, что было воспринято окружающими как согласие с мнением мужа. Однако переводчика такой ответ не удовлетворил, и он предложил, не заезжая в гостиницу, отправиться на Красную площадь, чтобы у Патрисии не осталось никаких сомнений в правдивости слов ее супруга. Дин с удовольствием поддержал это предложение, а вот Михаил предпочел промолчать, в душе, видимо, не слишком одобряя эту экскурсию: в его планы входило только встретить гостей и привезти их в гостиницу, а не мотаться с ними по городу и разглядывать его красоты. Здесь он с переводчиком был не согласен, но счел за благо промолчать, вполне резонно предположив, что этот парень вполне может иметь отношение к грозному ведомству на Лубянке. Михаил был недалек от истины: его попутчик хоть и числился в штате «Интуриста», но сотрудничал с КГБ, с отделом контрразведки. И задание у него было конкретное: помогать Дину Риду в его поездке по Советскому Союзу и попутно за ним наблюдать.
Когда они приехали на Красную площадь, Андрей первым выскочил из автомобиля и галантно распахнул перед Патрисией дверцу. Потом взял ее под руку и повел показывать красоты главной площади страны. Дин и Михаил шли следом, внимательно прислушиваясь к тому, что переводчик рассказывает своей спутнице. Правда, поначалу понимал он мало, поскольку Андрей говорил на английском. Но когда переводчик заметил, что к его рассказу внимательно прислушивается также его земляк, он стал чередовать английскую речь с русской. В итоге Михаил узнал много интересного. Ведь он был коренной сибиряк, приехавший в Москву несколько лет назад, и о культурных памятниках столицы знал мало, а ходить на экскурсии у него до этого не было ни времени, ни желания. А здесь все так удачно совпало. Поэтому из рассказа Андрея он узнал для себя массу интересных подробностей: что кремлевские стены раньше были из белого камня, что памятник Минину и Пожарскому располагался в другом месте, что на Лобном месте практически никого не казнили и многое, многое другое.
