А вот что по этому поводу говорит сам Е. Моргунов:
«Я разрушил эту троицу сам, и произошло это случайно. Дело в том, что у нас с Вициным появилось какое-то предвзятое мнение, что Гайдай уделяет очень много времени в кадре Юрию Никулину. И дает ему трюки. Никулина снимает и Никулина обхаживает. А мы с Вициным находимся в стороне. Я сказал: «Леня, или мы работаем втроем, или я буду считать себя выбывшим». Он ответил: «Ну коли ты хочешь уйти — «уходи. Я найду другого». Другого он не нашел…
Но наши дружеские отношения от этого не пострадали. Мы с ним очень хорошо дружили. Он был очень смирный человек, в полном смысле слова. Покладистый и очень симпатичный. Но так уж получилось — я человек принципиальный, и для меня не существует никаких авторитетов. Когда мы делали «Пес Барбос» или «Кавказскую пленницу», мы ведь все придумывали сами. Никулин очень много говорит о том, что он придумал один. А там придумывали все. Оператор Константин Бровин придумал историю с почесыванием ноги. Гайдай нам за каждый трюк платил по бутылке шампанского. И все стремились заработать эту бутылку, потому что это была особая благодарность с его стороны».
«Кавказская пленница» принесла ее создателю еще больший успех, чем все предыдущие работы: в прокате она заняла 1-е место, собрав рекордное количество зрителей — 76,54 млн. человек. До этого ни одному советскому режиссеру не удавалось привлечь в кинотеатры столько народа.
Тем временем после «Кавказской пленницы» Гайдай внезапно решил «изменить» комедии и захотел экранизировать «Бег» М. Булгакова. Но эта идея была встречена в Госкино прохладно, и тогда режиссер обратил свой взор к другой книге — «Двенадцать стульев». Однако и эта задумка тогда не осуществилась — на экраны страны только что вышел «Золотой теленок» М. Швейцера, и киношное начальство с интересом ожидало первых откликов на него в прокате. И тогда, чтобы не простаивать, Гайдай снял «Бриллиантовую руку». Этот фильм принес режиссеру новый триумф: 1-е место в прокате и 76,7 млн. зрителей на его просмотрах. По опросу журнала «Советский экран» фильм «Бриллиантовая рука» опередил такие картины, как «Новые приключения неуловимых» и «Угрюм-река».
Рассказывает Н. Гребешкова: «Леня был большим ребенком. Ему нравилось, когда его хвалили, но чтобы он когда-нибудь пальцем о палец ударил, чтобы как-то организовать почести, — никогда… Леня был профессионалом до мозга костей. Он прекрасно чувствовал ритм картины, знал, где нужно сократить, а где чуть-чуть затянуть. Он говорил: «Здесь будут смеяться, надо прибавить пятнадцать кадров, а то зрители не услышат реплики». Сцены проходил с хронометром. «Это длинно, затянуто, — говорил он, — надо сократить»…
Бывало, на площадке все готово, остается только крикнуть «Мотор!», а Леня ходит, чем-то недоволен. Уже второй режиссер его торопит — давайте снимать! Леня говорит: «Как?» — «Просто: вот тут он это сделал, сказал — и вышел из кадра!» Гайдай вздыхает: «Какой вы счастливый! Вы все знаете. А я вот ничего не знаю». У него артист всегда не просто выходил из кадра. Обаяние его картин держалось на деталях…
В 1970 году Гайдай наконец начал снимать «Двенадцать стульев», перехватив эту инициативу у Г. Данелия. Как это произошло, рассказывает сам Леонид Гайдай: «Я долго добивался экранизации «Двенадцати стульев». А потом вдруг узнал, что этот роман собирается ставить Гия Данелия. Там уже все на мази. Я, конечно, расстроился. Но ничего не поделаешь — пришлось распрощаться со своей мечтой. И вот однажды подходит ко мне Данелия и спрашивает: «Леня, хочешь ставить «Двенадцать стульев»?» Я отвечаю: «Это мечта моей жизни». — «Бери и начинай», — говорит Гия. «А ты?» — спрашиваю. «Пока готовился, у меня все перегорело, — говорит Гия. — «Я уже не знаю, как этот роман ставить». Ну, я сразу за дело…
На роль Остапа Бендера пробовались более ста актеров, прошли 23, но сам Гайдай в конце концов остановился на кандидатуре Александра Белявского. В первый съемочный день, по давно установившейся традиции, ассистент режиссера должен был разбить тарелку. Однако та не разбилась. Гайдай устроил грандиозный скандал и буквально причитал: «Все! Везенья не будет». И действительно, вскоре Белявского сняли со съемок и на его место пришел Владимир Высоцкий. Но и он, проработав недели две, вдруг запил и также был снят со съемок. После этого пришлось искать нового актера (его нашли в лице 44-летнего артиста русского театра имени А. Грибоедова Арчила Гомиашвили) и в третий раз снимать все сначала.
«Двенадцать стульев» вышли на экраны страны в 1971 году и пользовались меньшей популярностью, чем три предыдущих фильма Гайдая. В прокате фильм занял 6-е место, собрав на своих сеансах 39,3 млн. зрителей. Да и критика восприняла его неоднозначно. Даже коллеги Гайдая считали фильм неудачной экранизацией. Дальше всех в своем неприятии «Двенадцати стульев» пошел Г. Козинцев, который после просмотра картины написал в своем дневнике следующие строки: «Двенадцать стульев». Хам, прочитавший сочинение двух интеллигентных писателей. Хамский гогот. Все передер в расчете на гогот, на ржание…
Однако, несмотря на неприятие работ Гайдая в среде его коллег, среди зрителей он продолжал оставаться самым любимым режиссером. Даже его прежние картины, демонстрировавшиеся в кинотеатрах страны, собирали полные залы. За каждую новую картину он получал 6 тысяч рублей постановочных плюс 300 рублей зарплаты. Тогда же впервые съездил в Америку. В 1972 году мог съездить и в Италию, когда Э. Рязанов предложил ему снять «Невероятные приключения итальянцев в России». Но Гайдай отказался, так как в то время работал над очередной картиной — «Иван Васильевич меняет профессию».
Этот фильм вышел на широкий экран в 1973 году и занял в прокате 3-е место (60,7 млн. зрителей).
В 1974 году Леониду Гайдаю было присвоено звание народного артиста РСФСР. Весть о присуждении этого высокого звания застала режиссера на съемочной площадке — он снимал свою очередную комедию по произведениям М. Зощенко, которая называлась «Не может быть!». Фильм вышел на экраны в 1975 году и занял в прокате 6-е место (50,9 млн. зрителей). После этого фильма «машина» Гайдая стала буксовать. Собственно, это стало заметно еще в начале 70-х, когда Гайдай расстался с двумя своими соавторами — сценаристами Я. Костюковским и М. Слободским, придумавшими «Операцию Ы», «Кавказскую пленницу» и «Бриллиантовую руку». «Золотое десятилетие» (1965–1975) Гайдая завершилось. Например, фильм «Инкогнито из Петербурга» (1979) получил лишь третью категорию и имел слабую посещаемость (до этого почти все картины Гайдая собирали в кинотеатрах до 80 миллионов зрителей). Этот фильм Гайдай снял, устав от эксцентрики, хотел осовременить его, но большинство задумок режиссера начальство приказало вырезать. Сам он вспоминал об этом с горечью: «В «Инкогнито» у меня было много по-современному острых сцен. Например, эпизод «Показуха», потом эпизод — дети встречают Хлестакова и торжественно преподносят ему цветы. И много других. Но все вычистили! Все сцены, которые я не механически переносил из пьесы, а творчески обогащал, осовременивал, полетели в корзину. А в заключение, на последней инстанции, уже сам Ермаш попросил убрать знаменитые гоголевские слова: «На зеркало неча пенять, коли рожа крива».
Все свои неудачи Гайдай переживал тяжело. По словам Н. Гребешковой: «Он всегда болезненно следил, идут его картины или не идут, часто подходил к стендам, смотрел репертуар кинотеатров». Однако в 80-е годы картины Гайдая уже не собирали таких аншлагов, как несколько лет назад. Но Гайдай продолжал снимать, стараясь вписаться в новую действительность. В те годы из-под его режиссерской руки вышли фильмы: «За спичками» (1980; 11-е место, 34,3 млн. зрителей), «Спортлото-82» (1982; 1-е место, 55,2 млн.), «Опасно для жизни» (1985; 16-е место, 20,5 млн.), «Частный детектив, или Операция «Кооперация» (1990), «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди» (1994).
В конце 80-х Леониду Гайдаю было присвоено звание народного артиста СССР.
Каким Леонид Гайдай был в обычной жизни? Рассказывает Н. Гребешкова:
«Было такое время, когда лук пропал. Очередь огромная стоит к машине с луком. А Леонид Иович имел книжку инвалида войны. Я пришла домой, говорю: «Леня, там такая очередь! Пожалуйста, сходи, купи хотя бы килограммчик». Он пошел и исчез на четыре часа. Возвращается — в руках авоська с килограммом лука. Оказывается, он отстоял всю очередь, потому что стеснялся лезть вперед. «Почему ты купил один килограмм, ведь там давали три?!» — воскликнула я. «Но ты же сказала килограмм!» — ответил Гайдай…
В гости к нам заходили только по делу и по обстоятельствам. У нас не было шумных многолюдных застолий. Леня весь свой юмор воплощал в фильмах. А дома он был тихий, милый, большой ребенок. Все время занят мыслями о работе. Отношения с артистами у него тоже сложились спокойные. В жизни мы соблюдали дистанцию…
